Есть такие темы, к которым не хочется подходить вплотную, но которые всё равно приближаются. Сначала медленно, где-то на периферии восприятия. Потом – ближе. Потом – вот она, эта мысль, уже сидит рядом, дышит в ухо и не отстаёт.
Мы редко задумываемся о том, что жизнь конечна. Да, все знают, что когда-то «это» произойдёт. Но по-настоящему начинаешь это чувствовать не в юности. Не тогда, когда разбитое сердце кажется концом света. А позже. Когда уходят друзья, родители, даже знакомые, которых не видел лет десять. Когда в глазах появляется тот самый взгляд – чуть в сторону, чуть внутрь себя.
«В старости тоже хочется счастья. Старость – хорошее время. Тем более, что выбора нет. Человек может быть либо старым, либо мёртвым». Виктория Токарева
«С каждым годом уменьшаются шансы жить дальше»
Юрий Нагибин в своём дневнике, написанном за две недели до смерти, написал страшно честные слова:
«Говорят, что умирающий начинает за собой “прибирать”. Вот я также с утра до поздней ночи прибираю за собой – не в физическом, а в душевном смысле. Я всё время будто подвожу итоги, определяя ценность давних и недавних переживаний и людей, стоявших близко ко мне… Я словно пытаюсь оставить за собой порядок, чистоту. Оставить только то, что было по-настоящему моим в этом мире».
И это ощущение – будто нужно успеть – появляется у многих. Порой внезапно, как удар током. А порой – как мягкий и тревожный звон внутри, который невозможно заглушить ни делами, ни суетой.
Старость и молчаливое прощание
Писательница Виктория Токарева рассказывала о последних звонках Георгия Данелии. Режиссёр, автор «Кин-Дза-Дза!» и «Осеннего марафона», уже почти не мог говорить. Он дышал с кислородной маской, писал записки, а если и разговаривал, то медленно, тяжело.
Он не хотел больше жить. Он не мог. Не потому что болело – хотя болело всё. А потому что не было воли.
«Я не успел снять то, что хотел. Не осталось сил. А память путается. Я живу – но уже как будто мимо себя».
Что чувствует человек в такой момент? Токарева, которой в этом году исполняется 84, говорит о старости без горечи:
«Это хорошее время. По-своему. Главное – не врать себе. Старость – не болезнь. Это вариант жизни. А альтернатива ей – смерть».
И в этих словах – горькая правда, которую не хочется принимать, но приходится.
Внезапный уход и несправедливость судьбы
Бывает и по-другому. Вроде бы всё хорошо. Крепкий мужчина, 52 года, энергичный, с горящими глазами. Плавает, катается на лыжах, строит планы на лето. А потом – тишина. Остановка сердца. И у близких – ощущение, что реальность треснула.
Как так? Он ведь ещё вчера был, говорил, смеялся. А сегодня – уже нет.
Парадокс: чем дольше живёт человек, тем больше он ценит эту хрупкость. И тем больнее – когда кто-то уходит без предупреждения.
Что подсказывает тело
Если задать в поиске: «Как понять, что жизнь подходит к концу?», ИИ предложит чек-лист: потеря аппетита, ломкость ногтей, онемение конечностей, тоска, изоляция, потеря интереса к любимым вещам. Всё это – верно. Но что за пределами этих симптомов?
Есть ощущение внутренней тишины. Не благостной. А тишины, в которой человек начинает «убирать за собой». Сортировать свои дни, воспоминания, проступки, слова. Кого обидел? Кому так и не сказал «прости»? А что вообще оставил после себя?
Куприн о страхе увядания
Александр Куприн ещё в рассказе «Леночка» писал о том, как мужчина 45 лет вдруг начал понимать, что «не всё бесконечно». И его потянуло туда, где он был молодым, наивным, влюблённым. Он искал не просто места – он искал ощущение того, что он ещё жив.
«Мысль о собственной смерти стала приходить не с той прежней беззаботной легкостью… а в тяжелой, жестокой, бесповоротной ясности, от которой по ночам холодели волосы на голове и пугливо падало сердце».
И вот это – больше, чем биология. Это не про ногти и волосы. Это – про чувство.
Кто-то молится – и живёт до 96
Иногда старость – это марафон длиной в десятилетия. Одна женщина начала принимать лекарства от сердца в 30 лет. Молилась каждый день: надо детей поднять, надо жить. И дожила до 96.
Может быть, дело было не в таблетках. А в этой бесконечной цепочке смыслов: дети, дом, забота, Бог, хлеб на столе.
Есть старая японская пословица: «Тот, у кого есть за что жить, проживёт даже с больным телом».
Старость обнажает всё. И страх, и жажду жизни. Кто-то перестаёт видеть смысл. Кто-то, наоборот, словно заново учится ценить утро.
Один пожилой священник как-то сказал: «Старость – это когда перестаёшь бояться смерти и начинаешь бояться забыть сказать “спасибо”».
Спасибо за хлеб, за звонок от внука, за утренний чай с лимоном. За возможность проснуться. Пусть даже в боли.
Что остаётся в финале?
Когда человек чувствует, что жизнь подходит к концу, он не всегда говорит об этом. Чаще – молчит. Но в этом молчании становится слышно главное. Кто рядом. Кто любит. Кто остался.
Нагибин писал: «Я определяю, что было моим. Кто был моим. Что было по-настоящему».
Может, в этом и есть главное: понять, что в этой жизни действительно принадлежало тебе. И с этим – уходить спокойно.
Что думаете по этому поводу? Делитесь в комментариях!
Буду очень признательна, если вы поставите лайк, потому что это помогает каналу развиваться. Подписывайтесь на канал, здесь много полезного.