Часть 6
Явившись домой, Яра тут же ввалилась в гостиную, где попивая облепиховый чай, Дарья Кирилловна смотрела сериал.
- Яра! - в ужасе ахнула она. - Ты почему в обуви?! Немедленно разуйся! Откуда такое неуважение?! Я только вчера помыла полы!
В комнату Яры ни мама, ни бабушка не заходили. Боялись. Не гнева хозяйки, не её возмущённых возгласов, но того, что могли увидеть. Яра разительно изменилась с тех пор как была очаровательной, восторженной девочкой, не чувствующей вкусов. Теперь это была редкая, штучная неряха, чьё грязное нижнее бельё валялось на полу вперемешку с джинсами, ношенными носками и бесформенными толстовками, которым она отдавала предпочтение. На предложение поменять постель, Яра отвечала, что ей и так "норм". В конечном итоге родственницы сдались и более не пытались. Комната Яры существовала как будто отдельно от всей остальной квартиры.
После того как состоялась беседа о том, что "мы мешаем Яре", Дарья Кирилловна втайне мечтала о том, чтобы Вера Васильевна настолько выгодно продала колье, чтобы они все смогли разъехаться.
"А в этой квартире можно было бы сделать хороший ремонт и выгодно сдать её..." - грезила Дарья.
Сколько могло стоить украшение, женщина представления не имела, но предполагала, что денег от продажи хватило бы на всё. Жизнь в собственной квартире, где можно было бы не вздрагивать от выходок эгоистичной дочери, которая частенько заказывала доставку глубокой ночью, неожиданно врубала музыку на полную громкость, казалась Дарье Кирилловне раем.
"Я бы предложила ей любой район на выбор, только бы подальше от меня. А маму бы наоборот поселила рядом, но всё же не вместе. Какая была бы красота!"
Когда Дарья Кирилловна погружалась в фантазии, лицо её озарялось лукавой улыбкой и сразу же молодело лет на десять.
- К чёрту условности, мама, - заявила Яра, плюхнувшись в кресло. - Ты хотела поговорить? Начинай! Я тебя внимательно слушаю.
Брезгливо поморщившись, Дарья Кирилловна постаралась не обращать внимания на грязные кеды дочери.
- Сомневаюсь чтобы ты знала, но у нас в Москве есть профессор, психиатр... Его имя Троицкий Пётр Евгеньевич. Ты можешь погуглить...
- Конечно могу! - фыркнула Яра. - И что? Какое мне дело до этого Троицкого?
- Не перебивай пожалуйста. Я не закончила, - тихо попросила Дарья Кирилловна, с трудом удерживая истошный крик, настойчиво рвущийся наружу.
То, во что превратилась Яра её убивало. Будучи наедине с собой, женщина признавала, что как-то незаметно перестала любить её. А если уж совсем начистоту, то эта неухоженная, несвежая, чрезвычайно полная, потливая особа не ассоциировалась у неё со словом "дочь" от слова "совсем".
Иногда доходило до того, что Дарья Кирилловна допускала крамольную, но в тоже время умиротворяющую мысль о том, что Яру подменили. Ещё тогда, в 2010 году настоящую Яру украли, а вместо неё подсунули бракованную версию, которая ожидаемо дала сбой. Но доказать же ничего невозможно, вот и приходиться жить под одной крышей с этой омерзительной, хамоватой обжорой, не знающей меры.
- Ты смотришь на меня так, как будто видишь впервые, - произнесла Яра тем ядовитым, отвратительным голосом, что звучал в её исполнении всё чаще.
- Тебе показалось, - выдавила из себя Дарья Кирилловна.
- Так что там с твоим профессором? - нетерпеливо напомнила Яра.
- Говорят он творит чудеса и ловко справляется даже со сложными случаями, - поведала женщина.
- Счастлива за него, - выплюнула Яра. - И? Почему ты решила, что мне это будет интересно?
- Мы с бабушкой подумали, что ты могла бы пожить какое-то время у профессора в клинике, так сказать под присмотром. Там дивное место, ты и представить не можешь... - с чувством произнесла Дарья, в глубине души уже понимая, что ничего не выйдет. Яра не хочет лечиться.
- Нет, - отрезала Яра. - Нет, нет и нет. Ни в какую клинику, ни к какому профессору я не поеду. Будь он хоть сам господь бог. А если место такое дивное, то вы с бабушкой можете пожить там сами. Это всё? - Яра тяжело поднялась с кресла и, не дождавшись ответа, отправилась в свою комнату.
Колье произвело на Ольгу неизгладимое впечатление.
- Великолепная вещь! - восхитилась она, внимательно рассматривая фотографии.
- Я же тебе говорил, - усмехнулся Антон. - Воплощённое изящество, как раз то, что нужно нашей маленькой Петельке. Ты только представь, как оно будет смотреться на юной, прекрасной девушке.
- Девушке ещё и года нет! - весело рассмеялась Ольга.
- Неважно. Время бежит быстро, - не успеешь оглянуться, как Владе исполнится восемнадцать.
То, что дочь разговаривает, знал только Антон. Вернее так: говорила Влада только при нём, исключительно наедине. Волшебный дар раскрывался так и никак иначе. Обнаружив это впервые, Антон помчался было к жене, но Влада его остановила.
- Папа, стой! Мама тебе не поверит. Никто не поверит. Молчи и не будешь выглядеть сумасшедшим. Бабушке можешь сказать, она не удивится, будь уверен.
Антон прислушался, но когда Ольга с Владой гуляли, всё же не удержался и позвонил Петру Евгеньевичу.
- Хм... - хмыкнул психиатр. - Я впечатлён. Ну а что ты хотел, Антон? Вы с Ольгой очень необычная пара. Мы с Аркадием, признаться, гадали каким же будет побочный эффект? Что унаследует ваше чадо? Я склонялся к тому, что ребёнок выдаст что-то своё, а Аркадий полагал, что это может быть целый коктейль.
- То есть способность говорить в несколько недель от роду вас не удивляет? - вздохнул Антон. - Это же не галлюцинации? Как вы считаете? Потому что слышу её только я.
- Не думаю, Антон. Скорее всего это одна из тех особенностей, что имелись в роду у Ольги. Ты поговори с Елизаветой Прокофьевной. Может она что-то вспомнит.
- Спасибо, профессор! Как же я сам не догадался! - обрадовался Антон, который не взирая на совет дочери, нет, нет да и допускал вероятность того, что у него просто слетела кукушка.
Как только Елизавета Прокофьевна поняла, что именно интересует Антона, то прищурилась и без тени сомнений заявила:
- Петелька наша болтает? Владка, ягодка моя?
- Ну слава богу! - выдохнул Антон, испытывая большое облегчение. - А то я было подумал, что у меня какие-то необратимые процессы в мозгу начались. Решил, допрыгались мы с Аркашкой, доигрались-таки.
- Да нет! - беспечно махнула рукой Елизавета Прокофьевна. - Тётка моя по материнской линии недели в полторы говорить начала и сразу же длинными, сложными предложениями. Писательница она была. Серафима Антонова. Слышал?
- Нет, Елизавета Прокофьевна, не приходилось, - признался Антон.
- Женские романы она писала. Но не те, что в мягких обложках печатают, а тонкие, глубокие, со знанием психологии, со смыслом. Нам всем очень они нравились. А писать начала лет в двенадцать. И откуда только знания черпала? Сама не понимала. Такие дела, Антон. И Влада наша рано себя найдёт, я это теперь точно знаю.
Предложение матери пожить в психушке, пусть и роскошной, показалось Яре возмутительным. Она расценила его не как проявление заботы, но как бесцеремонное вторжение на свою территорию. С какой, собственно, стати?! Ей скоро двадцать, она взрослая, независимая женщина и не потерпит чтобы ею помыкали.
Обжора искренне не понимала всех этих танцев вокруг невинной страсти к пирожкам и бутербродам.
"Ну не нравится кому-то как я выгляжу и что же? Плевать я хотела. Скорее бы уже бабуля из Лондона вернулась. Может разбогатеем, разъедемся. Каждый будет жить так, как хочет", - думала Яра, лежа в кровати и выискивая, что бы такого посмотреть, чтобы избавиться от гадкого послевкусия после разговора с въедливой, неугомонной мамой.
Примерно в это же самое время Вера Васильевна сидела в маленьком, уютном ресторане, где подавали "лучшие в городе стейки", если верить утверждениям Антона.
Выпив бокал полусухого красного вина, пожилая леди пришла в прекрасное, чтобы не сказать игривое расположение духа, на бледных щеках проступил румянец, глаза ярко заблестели.
- Олечка, - обратилась она к очаровательной, сероглазой жене Антона. - Вы действительно пишите портреты?
- Пишу, Вера Васильевна. И даже прихватила с собой папку с бумагой и карандаш. На тот случай, если вам вдруг захочется...
- Мне хочется, - кивнула Вера Васильевна. - Хочется прямо сейчас, если вы не против.
Ольга метнула на мужа быстрый, острый как заточенный клинок, короткий взгляд.
Озорная улыбка коснулась прозрачным пальчиком губ Антона и тотчас упорхнула, чтобы присесть на губы Ольги.
- С удовольствием! - произнесла та, извлекая из сумки папку с плотной, высокого качества бумагой и несколько простых карандашей.
Надежда Ровицкая