Ольга нащупала ключи в кармане пальто, поднимаясь на четвертый этаж. Лифт в их доме на окраине Петербурга опять сломался, и каждый подъем домой после работы становился настоящим испытанием. Особенно когда руки заняты тяжелыми сумками из супермаркета: молоко, хлеб, овощи на суп и недельный запас чая.
День в детском саду выдался непростым — заболела напарница, и Ольге пришлось справляться с группой малышей в одиночку. Мечталось только о горячей ванне и тишине, да чтобы Настя не забыла вымыть посуду, как обещала с утра.
Перед дверью квартиры Ольга остановилась. Странно, дверь была приоткрыта. Настя никогда не оставляла дверь открытой, особенно после того случая, когда в подъезде обокрали соседку с первого этажа. Осторожно толкнув дверь, Ольга вошла.
Из кухни доносились голоса:
— Ну я ему и говорю: или отдаешь до конца недели, или забудь о моей помощи. А он такой — да как ты смеешь! Представляешь?
Светлана. Она сидела за их маленьким кухонным столом, в любимой Ольгиной блузке — той самой, с вышитыми васильками, которую Ольга не могла найти уже несколько дней. На столе — недопитый чай, коробка конфет и пепельница, полная окурков.
— Привет, — натянуто сказала Ольга, опуская сумки на пол. — Что-то случилось?
— Да я буквально на минутку, — Светлана обернулась с широкой улыбкой. — Настя дверь открыла и сказала, что ты скоро придешь, вот я и осталась подождать.
— А где Настя?
— Спустилась за хлебом. Я ей денег дала — у вас, похоже, совсем пусто.
Ольга сдержала раздражение. Молча подошла, взяла пакеты и начала раскладывать продукты по полкам холодильника.
— Оленька, — начала Светлана с той особой интонацией, которую Ольга уже научилась распознавать, — тут такое дело... Ты не выручишь меня до понедельника? Тысяч пять? Зарплата должна прийти, я сразу верну. У меня просто сейчас совсем туго с деньгами.
Ольга медленно закрыла дверцу холодильника и застыла, глядя куда-то в пространство.
— Свет, я не знаю...
— Только не начинай, — Светлана поднялась с места. — Мы же подруги. Я верну, обещаю. Мне только продержаться до зарплаты.
— Хорошо, — тихо произнесла Ольга, — но это последний раз.
Светлана вскочила, крепко обняла ее.
— Ты самая лучшая! Как сестра для меня, честное слово. Я даже не представляю, что бы без тебя делала.
Ольга медленно достала из кошелька купюру и протянула.
— Спасибо, дорогая, — Светлана чмокнула воздух возле ее щеки. — Побегу, мне еще к Маринке надо заскочить. Завтра увидимся, да?
— Лучше не надо.
— Да ладно тебе, Оленька. Я же просто посидеть, поболтать. Ну все, пока! Не грусти!
Дверь захлопнулась.
Ольга стояла на кухне, глядя на чашки и пепельницу. Затем взяла мусорный пакет и методично собрала все, что осталось после Светланы.
Когда вернулась Настя, в руках у нее была буханка хлеба и пакет молока.
— Мам, она опять приходила!
— Была, — коротко ответила Ольга, не отрываясь от мытья посуды.
— Опять денег просила?
Ольга кивнула.
— Ты дала?
— Дала.
— Сколько?
— Пять тысяч.
Настя тяжело вздохнула и бросила пакеты на стол.
— Мам, ну когда это кончится? Она же просто пользуется тобой. Она тебе не подруга. Она вообще никто.
— Настя...
— Что Настя? Ты же сама всё понимаешь. У нее ни работы, ни совести. Она приходит, когда ей что-то нужно, ест нашу еду, валяется на нашем диване, своих ухажеров приводит — и ты все это терпишь. Почему?
Ольга вытерла руки полотенцем, медленно повернулась к дочери.
— Потому что мы знакомы с института. Потому что когда-то она мне помогала, и я ей. Потому что ей сейчас нелегко.
— А мне легко? — Настя посмотрела прямо в глаза матери. — Мне легко жить в квартире, где вечно какая-то посторонняя тетка, где ты отдаешь последнее, а потом экономишь на моих учебниках? Где все делается для кого угодно, только не для твоей дочери?
— Не драматизируй, — устало сказала Ольга.
— Не драматизировать? — Настин голос задрожал. — Если она тебе «как сестра» — пусть тогда и живет с тобой, а я уйду к папе.
Ольга резко подошла к дочери, схватила ее за плечи:
— Не говори глупостей. Ты для меня — самое главное.
— Тогда докажи это, — Настя стряхнула материнские руки и ушла в свою комнату.
Ольга осталась одна. Устало опустилась на стул, заварила чай — без сахара, как всегда, — и долго сидела, глядя в окно на тусклые огни вечернего двора.
***
— Ну что, жива еще? — Светлана стояла в дверях с двумя бумажными стаканчиками. — Кофе купила. Капучино, как ты любишь.
Ольга вытирала пыль в прихожей и выглядела совсем не так, будто ждала гостей. Она всегда старалась тщательно убираться по субботам. Но Светлана, как обычно, пришла без предупреждения.
— Я не просила, — сказала Ольга, не принимая стаканчик.
— Что ты такая колючая с утра? Я же с подарком пришла.
— Ты вчера обещала не приходить. Хотя бы на выходных, Свет. Мы с Настей собирались за покупками, потом еще...
— Ну так и идите, кто мешает? — Светлана протиснулась мимо нее в квартиру, сбросила куртку на стул, достала сигареты. — Я же не навсегда. Скучно мне, Оленька.
— На балконе кури, — сказала Ольга, продолжая вытирать пыль.
— Да ладно, — Светлана сделала пару шагов к балкону, но закурила прямо в комнате. — Тут все равно проветрится.
Ольга молча продолжила уборку, стараясь не смотреть в сторону подруги.
— У меня идея родилась, — сказала Светлана, выпуская дым. — Давай вечером куда-нибудь сходим. Я нашла классное место на проспекте, там по субботам джаз играют.
— У меня нет денег, Свет.
— Да брось, я угощаю! Маринка вернула долг. Посидим, расслабимся, ты развеешься. Все как в старые добрые времена, помнишь?
Ольга рассматривала следы от тряпки на книжной полке. «Как в старые времена» — это значит, она будет платить, потом ехать домой поздно и думать, как протянуть до зарплаты. Но сказала:
— Не знаю. Посмотрим.
— Вот и славно! — воскликнула Светлана. — Я в шесть зайду. Приоденься хоть, а то ходишь как серая мышь.
Ольга снова промолчала.
Кафе оказалось действительно уютным. Кирпичные стены, приглушенный свет, запах кофе и выпечки. На маленькой сцене пожилой мужчина играл на саксофоне что-то мелодичное.
Светлана сияла: яркий макияж, новые туфли, стильное платье. Уверенно выбрала столик у окна, сразу взяла меню.
— Так... берем пиццу и что-нибудь выпить. Я — четыре сыра, а ты?
— Только чай.
— Оленька, ты чего? Мы же отдыхать пришли.
— У меня завтра рано вставать.
— Ну и что? Подождут твои дела, выходные же.
Светлана заказала за обеих — пиццу, два коктейля и салат с морепродуктами. Когда официант ушел, Ольга тихо спросила:
— Ты говорила, Маринка вернула долг. У тебя точно есть деньги?
— Конечно-конечно. Не волнуйся, — Светлана засмеялась. — Гуляем!
Настя позвонила в девять. Ольга ответила только с третьего раза, вышла на улицу.
— Мам, ты где?
— Со Светланой... вышли посидеть.
— Ты обещала, что сегодня поможешь мне с проектом по физике.
Ольга закрыла глаза и глубоко вдохнула холодный вечерний воздух.
— Прости. Утром поможем.
— А если я не успею?
— Успеешь. Все сделаем, не переживай. Я скоро вернусь.
Когда Ольга вернулась за столик, бокалы были почти пустые. Светлана громко смеялась над чем-то, что рассказывал молодой официант. Ольга села напротив, взяла свой бокал. Вкус был слишком сладкий, в голову ударило почти мгновенно.
Она плохо помнила, как добралась домой. Утром проснулась с ощущением тупой боли в висках и смутным чувством тревоги.
Подошла к комоду и открыла верхний ящик — там всегда лежало бабушкино кольцо с небольшим гранатом. Ольга не носила его, оно просто хранилось как память. Как что-то неприкосновенное.
Кольца не было.
Ольга в панике начала перебирать содержимое ящика, выдвигать другие, даже заглянула под комод. Кольца нигде не было. Настя зашла в комнату, потирая сонные глаза.
— Мам, что случилось?
— Кольцо не видела? Бабушкино, с гранатом. Здесь лежало.
Настя помолчала, потом медленно села на край кровати.
— Оно было в верхнем ящике?
— Да. Ты его брала?
— Нет. Но я вчера видела, как Светлана копалась в твоем комоде. Я спросила, что она ищет, а она сказала — носовые платки.
Ольга застыла.
— Платки?
— Ага. Только почему-то ящики все перетряхивала. Мам, ты же не думаешь, что она...
— Думаю, — глухо сказала Ольга. — И это хуже всего.
Они долго сидели в тишине. Потом Настя вдруг сказала:
— Она опять все отрицать будет. Скажет, что не брала. Что она тебе как сестра.
— Знаю.
— И что ты сделаешь?
Ольга молча встала, подошла к окну, распахнула его. Весенний воздух хлынул в комнату. Голос ее был тихим, почти бесцветным:
— Не знаю. Пока не знаю.
Светлана не пришла ни в воскресенье, ни в понедельник. Во вторник Ольга сама ей позвонила. Голос подруги был беззаботным:
— Оленька! Привет! Я как раз собиралась тебе писать. Слушай, ты не одолжишь еще немного? У меня тут непредвиденные расходы...
Ольга перебила:
— Где кольцо?
— Какое кольцо?
— Бабушкино. С гранатом. Ты его брала?
Пауза.
— Ты что, совсем с ума сошла? Я?! Господи, Ольга, ты в своем уме?
— Мы с тобой в субботу вместе ко мне вернулись. Оно пропало.
— Ты серьезно сейчас? — голос стал ледяным. — Я к тебе со всей душой, как к лучшей подруге, а ты меня в воровстве обвиняешь...
— Просто скажи: брала или нет?
— Знаешь что? — Светлана повысила голос. — Найдешь — извинишься. А пока иди к черту.
Связь оборвалась.
Ольга медленно положила телефон. В этот момент она вдруг отчетливо поняла — их дружба закончилась. Просто и без лишних объяснений. Как перегоревшая лампочка.
***
Ольга уже неделю не слышала Светлану. Это было странно. Раньше та могла звонить по несколько раз в день — с вопросами, сплетнями, просьбами. Теперь — тишина. И даже не то чтобы Ольга скучала. Было... непривычно. Пусто, но как будто чище.
Она вошла в квартиру с пакетом продуктов и замерла. Настя стояла в прихожей, напряженная, будто готовая к бою.
— Там... — начала она.
— Что? — Ольга опустила пакет на пол.
— Она вернулась.
— Кто?
— Светлана.
Ольга глубоко вдохнула.
— Где?
— На кухне. И... с каким-то мужиком.
Ольга молча прошла по коридору. На кухне сидела Светлана. Рядом — незнакомый мужчина лет сорока, с щетиной, в потертой джинсовой куртке и с самодовольной ухмылкой.
— Оленька, привет! — Светлана поднялась, будто между ними ничего не произошло. — Это Вадим. Ему нужно где-то переночевать, у него с соседями проблемы.
— Это моя квартира, — тихо сказала Ольга.
— Ну так мы же подруги. Ты не против, если он пару ночей здесь? Мы в гостиной устроимся, даже место не займем. У тебя же доброе сердце.
— Мне не нравится, что ты приводишь чужих людей.
— Оленька, ну ты чего? Мы же друзья.
— Нет, — она смотрела только на Светлану. — Больше — нет.
Вадим усмехнулся:
— Да я вообще могу уйти. Только ведь она меня пригласила.
— Я тебя не приглашала, — резко сказала Ольга.
Светлана закатила глаза, но тут на кухню вошла Настя. Руки сжаты в кулаки.
— Уходите. Вы нам никто. Ни вы, Светлана, ни ваш друг. И не смейте больше приходить.
— Ты с кем разговариваешь? — повысила голос Светлана. — Я тебя с пеленок знаю!
— А я вас знать больше не хочу, — Настя не сдвинулась с места.
— Ольга, скажи ей! — Светлана повернулась, в голосе — обида и злость. — Ты ей мать или кто?
— Я — мать, — Ольга подняла взгляд. — И я не хочу, чтобы в моем доме были посторонние мужчины. Я не хочу, чтобы моя дочь боялась заходить на кухню. И я не хочу, чтобы ты воровала у меня, а потом врала.
Светлана побледнела.
— Ты с ума сошла. Это все она тебе внушила! Настя! Ты просто ребенок, который лезет не в свое дело!
— Уходите, — спокойно повторила Ольга. — Сейчас же.
Светлана метнулась к выходу, схватила куртку. Вадим помялся, махнул рукой:
— Поехали, Света. Ну их.
Когда они ушли, Настя села за стол и разрыдалась.
— Мам... ну почему ты такая?
— Какая?
— Ты всё прощаешь. До последнего. Даже когда тебе плохо.
— Это не прощение, — Ольга села рядом. — Это... привычка. Я просто боялась, что если от нее откажусь — совсем одна останусь. И только сейчас поняла: я и так была одна все это время. Просто рядом был человек, который ел мою еду и тратил мои деньги. И время.
Настя прижалась к маминому плечу.
— Я думала, ты ее никогда не выгонишь.
— Я тоже так думала.
Они долго сидели в тишине, впервые по-настоящему близкие. Без чужих голосов, без обмана и упреков. Только они вдвоем — и их маленькая, наконец-то освобожденная кухня.
***
Ольга вышла из ломбарда, сжимая в руке квитанцию. Кольцо она узнала сразу — с маленькой царапиной на ободке и характерным темным пятнышком на камне. Приемщик сказал, что принес мужчина, четыре дня назад, имя сообщить не могут. Но Ольга и так знала, кто это был.
Она не плакала. Даже не злилась. Было просто спокойно. Как будто в голове выключили навязчивый шум — тот, что вечно требовал, жаловался, манипулировал.
— Мам, ты голодная? — Настя стояла у подъезда с сумкой в руках. — Я купила свежий творог. Хочешь, сырники сделаем?
— Давай, — улыбнулась Ольга. — Только смотри, чтобы не подгорели, как в прошлый раз.
— Я аккуратно.
Они поднялись домой. Настя ушла на кухню, а Ольга достала из кармана квитанцию, аккуратно положила в шкатулку. Потом села на диван и впервые за долгое время просто прислушалась к тишине. Не звонил телефон. Никто не стучался в дверь.
— Мам, подай сметану, она в холодильнике на верхней полке!
Ольга достала банку, поставила на стол и села напротив дочери.
— Слушай... — сказала Настя, переворачивая сырники. — А ты же раньше с ней каждый день разговаривала, да?
— Да, разговаривала.
— Тебе... не скучно?
Ольга посмотрела на дочь, потом на сковороду, на тарелку.
— Нет.
— Совсем?
— Совсем.
Настя кивнула, улыбнулась и выложила сырники на тарелку.
— Тогда — за новую жизнь, — сказала она.
Ольга улыбнулась в ответ.
— За тишину.
И впервые за много лет у них был по-настоящему спокойный вечер. Без чужих людей. Без долгов. Без Светланы.
За тишину.
Спасибо вам за активность! Поддержите канал лайком и подписывайтесь, для автора это важно!
Если вам понравилась эта история, вам точно будут интересны и другие!