Солнце едва показалось из-за горизонта, а Лидия уже стояла у плиты, переворачивая очередной блин. Тесто шипело, соприкасаясь с раскаленной сковородой. Женщина машинально провела рукой по лбу, смахивая непослушную прядь, и покосилась на часы. Полседьмого. В семь нужно будить детей.
Лидия вздохнула. За окном соседка выгуливала собаку – маленькую таксу, которая весело виляла хвостом. Интересно, каково это – просто гулять по утрам, никуда не спеша?
Блин подрумянился, и женщина ловко перекинула его на тарелку, уже полную таких же золотистых кружков. Вылила новую порцию теста, а сама, не теряя времени, метнулась в детскую, где собрала разбросанные вещи и рассортировала их – что в стирку, что на место. Мимоходом отыскала сменную обувь для младшей и поставила у входной двери.
– Как белка в колесе, – пробормотала она, возвращаясь на кухню, где блин уже начинал подгорать.
Внутри нарастало глухое раздражение. Каждый день одно и то же. Готовка, уборка, школа, работа, магазины... И так по кругу, без остановки. Никто даже не замечал этого бесконечного движения. Дети воспринимали чистые вещи и горячий завтрак как что-то само собой разумеющееся. Муж, кажется, вообще не задумывался о том, что всё это не появляется по волшебству.
Стиральная машина загудела, принимая первую порцию белья. Лидия автоматически взглянула на часы. Шесть сорок пять. Пора будить семью. Она потерла воспаленные от недосыпа глаза и заставила себя улыбнуться.
Незваные гости
Звонок в дверь раздался, когда Лидия складывала постиранное белье. Вздохнув, она отложила недоглаженную рубашку и направилась открывать. На пороге стоял Костя, её старший сын, держа за руку пятилетнюю Настеньку. За его спиной виднелась Ирина с малышом на руках.
– Мама, здравствуй! – бодро произнес сын, целуя её в щеку. – А мы к тебе ненадолго, переночевать.
В прихожую втиснулись чемоданы, детские игрушки, коляска. Лидия молча наблюдала за происходящим, пытаясь осмыслить внезапное нашествие.
– Что случилось? – спросила она, когда первая суматоха улеглась.
– Да ничего особенного, – Костя небрежно махнул рукой. – У нас в квартире трубу прорвало, сказали, неделю будут чинить. Мы тут временно, ну ты же не против?
Это прозвучало не как вопрос, а как утверждение. Внутри Лидии что-то сжалось. Временно – это сколько? Неделю? Месяц? Она перевела взгляд на невестку, которая уже расположилась на диване, словно у себя дома.
– Конечно, оставайтесь, – выдавила из себя Лидия.
– Бабуля, а что у тебя есть вкусненького? – Настенька уже открывала холодильник.
Лидия хотела возразить, сказать, что планировала сегодня отдохнуть, может быть, сходить в театр, на который копила целый месяц. Хотела напомнить, что её никто не предупредил заранее. Что у неё тоже есть своя жизнь и планы.
Но вместо этого она просто спросила:
– Вы голодные? Сейчас что-нибудь приготовлю.
Костя с женой обменялись довольными взглядами. Лидия поймала этот взгляд и почувствовала, как внутри поднимается волна протеста. Её мнения никто не спрашивал. Её планы никого не интересовали. Для них она была просто удобным пристанищем, бесплатной гостиницей с полным пансионом.
– Мам, ты не переживай, мы не будем мешать, – сын похлопал её по плечу. – Ты живи, как жила. Только Иринке с готовкой помогай иногда, она с малышом замотана.
Лидия молча кивнула, чувствуя, как невидимый груз давит на плечи всё сильнее.
Безразличная болезнь
Лидия проснулась от озноба. Тело ломило, голова гудела, а горло саднило так, что было больно глотать. Термометр показал 38,5. Она с трудом опустила ноги на пол и добрела до кухни за лекарствами.
Дом гудел – внуки носились по коридору, из гостиной доносился звук телевизора, на кухне невестка что-то готовила, громко звеня посудой. Никто не заметил бледного лица Лидии, её дрожащих рук, потухшего взгляда.
– Ирочка, у нас жаропонижающее есть? – спросила она, опираясь о дверной косяк.
– Не знаю, мама, посмотрите в аптечке, – не оборачиваясь, ответила невестка. – Настенька, не мешайся под ногами!
Лидия молча вернулась в спальню, выпила таблетку и легла. Простыня казалась ледяной, одеяло – слишком тяжёлым. Сквозь полуприкрытые веки она видела, как за окном падал снег, медленно и безразлично. Так же безразлично, как относились к ней в собственном доме.
Часы тянулись бесконечно. Она слышала, как хлопали двери, как ссорились и мирились дети, как звонил телефон. Никто не заглянул к ней – проверить, не нужно ли чего, принести воды или чаю.
К вечеру температура поднялась ещё выше. В горле словно застрял колючий ёж, каждый вдох давался с трудом. «Может, позвать кого-нибудь?» – промелькнула мысль, но Лидия отмахнулась от неё. Зачем? Чтобы увидеть раздражение на их лицах?
Внезапно раздался стук в дверь. Сердце на мгновение дрогнуло – всё-таки вспомнили!
– Мама, ты спишь? – голос Кости звучал нетерпеливо. – А где наш ужин? Ирина с детьми замучилась, а ты лежишь. У тебя что-то серьёзное?
Лидия закрыла глаза. Горячая слеза скатилась по виску, затерявшись в седых волосах.
– Я заболела, Костя, – тихо произнесла она. – Температура высокая.
– Ну ты это... выздоравливай. Только что нам делать с ужином? – за дверью послышались удаляющиеся шаги.
Лидия повернулась к стене. Внутри растекалась горечь, густая и тёмная, как деготь. Она была пустым местом, невидимкой, обслуживающим персоналом – не человеком со своими чувствами, болью, усталостью.
Последняя капля
Стол был накрыт по-праздничному – Лидия постаралась. Скатерть с вышивкой, лучший сервиз, домашние пирожки, запеченная курица. Пусть посидят все вместе, по-семейному. Она ещё не совсем оправилась после болезни, но решила – хватит лежать.
Костя разливал вино, невестка раскладывала салат, внуки шумели, требуя внимания. Обычный семейный ужин. Лидия сидела во главе стола, но казалось, что её не замечают – разговоры текли мимо, словно речка огибает камень.
– А помнишь, как ты в детстве боялся темноты? – попыталась она включиться в разговор.
– Да ладно тебе, мам, – отмахнулся Костя. – Лучше расскажи, что на десерт приготовила?
Лидия опустила глаза. Снова о еде, снова о том, что она может дать, приготовить, обеспечить.
– Шарлотка с яблоками, – тихо ответила она.
– Мама у нас просто молодец, – рассмеялся Костя, подмигивая жене. – Как настоящий швейцар – всех принимает, всех обслуживает!
Все засмеялись. Даже маленькая Настя захихикала, хотя вряд ли понимала шутку. Только Лидия замерла, сжимая в руке вилку так, что побелели костяшки пальцев.
Швейцар. Вот кем она для них стала. Человеком в униформе, который открывает двери, улыбается и кланяется. Безликим. Функцией, а не человеком.
Что-то оборвалось внутри – последняя ниточка, которая связывала её с прежней жизнью. С той жизнью, где она растворялась в заботах о других, забывая о себе.
– Знаете... – начала Лидия, но никто не услышал. Все были заняты – смеялись, жевали, спорили о чём-то своём.
Она медленно поднялась из-за стола. Подошла к окну. За стеклом падал снег – тот же равнодушный снег, что и во время её болезни. Но теперь она смотрела на него другими глазами. Не с горечью, а с решимостью.
– Я больше не швейцар, – прошептала она, но эти слова были только для неё самой. Семья продолжала веселиться, не замечая её отсутствия за столом.
Ночь перемен
Часы пробили полночь. Лидия бесшумно сложила в небольшую сумку самое необходимое – пару платьев, любимый шерстяной свитер, фотографию родителей и книгу, которую так и не успела дочитать. Из косметички достала только помаду – тёмно-вишневую, купленную когда-то по случаю своего юбилея.
В доме стояла тишина, нарушаемая лишь мерным посапыванием домочадцев. Лидия осторожно прошла на кухню, достала листок бумаги и ручку. Что написать? «Простите»? Нет, ей не за что просить прощения. «Не ищите»? Они и не станут особо искать.
Карандаш завис над бумагой. Столько всего хотелось сказать, выплеснуть годами копившуюся обиду, высказать наконец всё, что душило изнутри. Но вместо длинных объяснений она написала только: «Я просто делала, как удобно всем — а мне не было удобно вовсе».
Посмотрела на свои слова, усмехнулась и добавила: «Лида». Не «мама», не «бабушка», а просто – Лида. Женщина, которая когда-то любила танцевать, мечтала путешествовать, хотела жить.
У входной двери она на мгновение замерла, словно давая себе последний шанс передумать. В памяти всплыл сегодняшний ужин, обидная шутка, смех... Нет, хватит.
Такси уже ждало внизу. Водитель – молчаливый седой мужчина – кивнул ей и забросил сумку в багажник.
– На вокзал, – сказала Лидия и не узнала свой голос – так решительно он прозвучал.
Город проплывал за окном – спящий, затихший, равнодушный к её маленькому бунту. Вокзальные часы показывали час ночи. Поезд отходил через двадцать минут.
В кармане завибрировал телефон – наверное, кто-то проснулся, обнаружил записку. Лидия выключила его, не взглянув на экран.
«Теперь – я», – подумала она, поднимаясь по ступенькам вагона.
Тихая гавань
Санаторий «Берёзовая роща» встретил Лидию запахом хвои и тишиной. Настоящей тишиной – без детских криков, без телевизора, без вечных просьб и требований. Впервые за долгие годы она могла просто быть.
Маленький уютный номер с видом на парк стал её крепостью. Первые дни Лидия просто отсыпалась, позволяя себе роскошь пробуждения без будильника. Потом были прогулки – долгие, неспешные, с остановками у каждой скамейки, у каждого приглянувшегося цветка.
Сегодня она устроилась на веранде с книгой – той самой, недочитанной. Героиня романа, как и она сама, решилась на побег от прежней жизни. Лидия улыбнулась – кто бы мог подумать, что в шестьдесят два она найдёт в себе смелость сделать то же самое.
Телефон она включила только на третий день. Было множество пропущенных звонков, гневных сообщений. «Как ты могла?», «Мы волновались!», «Это безответственно!» Но ни в одном не прозвучало главного – «Прости».
Солнце клонилось к закату, окрашивая веранду в золотистые тона, когда телефон снова зазвонил. Лидия взглянула на экран – Алиса, старшая внучка. Палец замер над кнопкой сброса, но что-то заставило её ответить.
– Бабушка? – голос внучки звучал неуверенно. – Ты... как ты там?
– Хорошо, Алисочка, – Лидия сама удивилась, насколько спокойно прозвучал её голос. – Очень хорошо.
Последовала пауза, потом тихое:
– Знаешь, бабуль... ты молодец. Правда. Я... я хочу быть как ты. Такой же смелой.
Лидия замерла. Этого она точно не ожидала услышать.
– Я всегда думала, что ты просто... ну, бабушка. А ты – человек. Со своими желаниями, мечтами. Прости нас. Прости меня.
Что-то тёплое разлилось в груди Лидии – не обида, не горечь, а что-то новое, похожее на надежду.
– Спасибо, Алисочка, – только и смогла она ответить.
– Папа злится, но мама сказала, что ты всё правильно сделала, – голос Алисы стал увереннее. – Когда ты вернёшься?
– Скоро, – Лидия улыбнулась. – Но уже не такой, как раньше.
Возвращение домой
Такси остановилось у знакомого подъезда. Лидия расплатилась, взяла сумку и, глубоко вздохнув, нажала кнопку домофона. Месяц вдали от дома научил её многому, самое главное – ценить себя.
– Кто там? – голос Кости звучал настороженно.
– Это я, – спокойно ответила Лидия.
Поднимаясь по лестнице, она чувствовала странное спокойствие. Никаких угрызений совести, никакого страха перед встречей. Только лёгкое волнение – как перед началом новой главы.
Дверь распахнулась ещё до того, как она позвонила. На пороге стоял сын – осунувшийся, с тревогой в глазах.
– Мама, – только и сказал он, шагнув навстречу.
В квартире было непривычно чисто. Похоже, её отсутствие всё-таки заставило домочадцев взяться за тряпки и швабры.
– Бабуля! – Настенька вылетела из комнаты и повисла на её шее. – Ты вернулась!
Ирина стояла в дверях кухни, прижимая к груди малыша. Во взгляде – смесь облегчения и неловкости.
– Проходите, раздевайтесь, – неуверенно произнесла она, будто гостье, а не хозяйке дома.
Лидия улыбнулась. Как всё изменилось за этот месяц.
– Нам нужно поговорить, – сказала она, когда первые объятия и восклицания стихли. – Я вернулась, но теперь я буду жить по-другому.
Они сидели за тем же столом, где когда-то прозвучала обидная шутка про швейцара. Но сейчас всё было иначе. Лидия говорила спокойно и уверенно. О том, что выделит себе отдельную комнату – ту, что раньше считалась гостевой. О том, что больше не будет единолично отвечать за готовку и уборку. О том, что записалась на курсы йоги и планирует экскурсионную поездку в Суздаль.
– Я люблю вас, – закончила она. – Но я не могу больше растворяться в заботе о вас. Теперь – я тоже важна.
Костя молчал, избегая её взгляда. Ирина неожиданно кивнула:
– Ты абсолютно права, мама. Мы... мы все здесь многое поняли.
– И поэтому, – добавила Лидия, вставая из-за стола, – сегодня я иду в театр. А вы справитесь без меня.
Она закрыла за собой дверь своей новой комнаты и достала из сумки то самое вишнёвое платье, о котором давно мечтала. Теперь оно идеально подходило – и к её новой жизни, и к её новой себе.