Ужин подходил к концу. Я поставила на стол десерт — яблочную шарлотку по рецепту моей бабушки — и принялась разливать чай. Тамара Алексеевна, моя свекровь, одобрительно кивнула, принимая чашку.
— Марина, дорогая, ты сегодня превзошла себя. Такой ужин! — она отломила кусочек пирога и медленно положила в рот. — М-м-м, чудесно. Правда, Игорь?
Мой муж — её сын — рассеянно кивнул, не отрываясь от телефона. Я слегка толкнула его ногой под столом.
— Да-да, очень вкусно, — он наконец поднял глаза и улыбнулся мне виновато.
Тамара Алексеевна промокнула губы салфеткой и отставила чашку.
— Знаешь, Мариночка, я всё думаю о вашем будущем, — она перешла на доверительный тон, который всегда заставлял меня внутренне сжиматься. — Вы женаты уже полгода, а всё формальности не уладите.
Игорь вздохнул.
— Мама, мы же говорили...
— Нет-нет, ты дослушай, — свекровь похлопала его по руке. — Я же как лучше хочу. Марина — умница, я всегда это говорила. Но согласись, дорогая, в семье должен быть порядок. А какой порядок, когда муж в твоей квартире даже не прописан?
Я почувствовала, как напряглись мышцы шеи. Этот разговор заводился уже в третий раз за месяц.
— Тамара Алексеевна, мы с Игорем всё обсудили. Прописка — это формальность, которая ничего не меняет в наших отношениях.
Свекровь растянула губы в улыбке, но глаза остались холодными.
— Конечно, дорогая, конечно. Просто, знаешь, порядочные женщины обычно... — она сделала многозначительную паузу. — Ну, ты понимаешь. Семья — это же доверие.
В комнате повисла тишина. Игорь смотрел в тарелку, словно надеялся найти там подсказку, как разрядить обстановку.
— Все порядочные женщины, которых я знаю, сначала хорошо узнают человека, прежде чем принимать серьёзные решения, — я старалась говорить спокойно, но чувствовала, как дрожит голос.
Тамара Алексеевна картинно вздохнула.
— Ох, Мариночка, ты же не хочешь скандала? — она произнесла это так мягко, словно предлагала ещё чашечку чая. — Игорь — мой сын, я хочу для него лучшего. И для тебя тоже, поверь. А эти юридические мелочи могут потом создать столько проблем...
Я встала из-за стола так резко, что чашка задребезжала на блюдце.
— Извините, мне нужно убрать со стола.
На кухне я включила воду на полную мощность и глубоко вдохнула. Руки дрожали. Что-то подсказывало мне, что эта "юридическая мелочь" вовсе не мелочь для моей свекрови. И, похоже, не только для неё.
Через открытую дверь я видела, как Тамара что-то горячо шепчет Игорю, а тот морщится, но не возражает. Тревога поселилась где-то под ложечкой и отказывалась уходить.
Когда открываются глаза
— Может, это просто материнская забота? — Лена помешивала чай, задумчиво глядя на меня через стол. Мы сидели в её уютной кухне, солнечные лучи играли на фарфоровых чашках.
Я покачала головой.
— Не знаю... Что-то не складывается. Слишком настойчиво она требует прописать Игоря. И эти намёки про "порядочных женщин"...
Лена дружила со мной ещё со школы, знала все мои секреты, все мои взлёты и падения. Если кто и мог дать мне дельный совет, то только она.
— А сам Игорь что говорит?
— Отмахивается. "Мама волнуется", "Мама старой закалки", — я передразнила интонации мужа. — А потом смотрит щенячьими глазами и просит не ссориться с его матерью. Мол, она у него одна.
Лена хмыкнула, отламывая кусочек печенья.
— У тебя тоже квартира одна, между прочим. И досталась не просто так, а от бабушки, которая всю жизнь учителем проработала.
Я вздохнула, вспомнив бабулю. Если бы она была жива, уж точно сказала бы мне, как поступить.
— Знаешь, я бы может и прописала его, но что-то меня останавливает... Интуиция, наверное.
Лена отставила чашку и пристально посмотрела на меня.
— Мариш, помнишь Светку из параллельного класса? Она замуж вышла за юриста какого-то.
— Смутно. А что?
— Так вот, её муженёк, оказывается, весь в долгах был. Кредиты, какие-то сомнительные сделки... Она его прописала, а через полгода приставы пришли — и на её квартиру тоже арест наложили. Общее имущество, понимаешь?
Я похолодела.
— Думаешь...
— Я ничего не думаю, — быстро отозвалась Лена. — Просто вспомнилось почему-то.
Она открыла ноутбук, что-то быстро набрала.
— Слушай, а ты проверяла своего Игоря? Есть же базы должников, судебных решений...
— Нет, зачем? Он говорил, что всё в порядке с финансами. Да и работа у него хорошая...
Лена развернула ко мне экран. Я всмотрелась в строчки и почувствовала, как земля уходит из-под ног.
"Игорь Петрович Соколов... неисполнение обязательств... взыскать в пользу... просрочка платежа..."
— Может, однофамилец? — голос мой охрип.
— Проверь дату рождения и отчество, — Лена указала пальцем.
Всё совпадало. У моего мужа были долги. Крупные. И судя по датам, он знал о них ещё до нашей свадьбы.
— Вот почему они так настаивают на прописке, — прошептала я. — Квартиру хотят защитить...
— Или твоими руками долги погасить, — мрачно добавила Лена.
Я сидела, обхватив голову руками. Внешне я, наверное, выглядела спокойной, но внутри всё клокотало от обиды и злости. Как он мог? Как мог скрыть такое? И его мать — всё знала ведь, всё! Не зря давила, не зря намекала на скандал...
— Что будешь делать? — тихо спросила Лена.
Я медленно подняла голову. Чувство предательства жгло изнутри, но вместе с ним приходила странная ясность.
— Поговорю с ними. Прямо. Без намёков и экивоков. Хватит уже этого театра.
— Боишься?
— Конечно, — я невесело усмехнулась. — Но знаешь... ещё больше я боюсь прожить жизнь с человеком, который начал наши отношения с обмана.
Момент истины
Я расставила чашки, разложила печенье на блюдце. Руки предательски дрожали, но я старалась действовать размеренно, словно готовилась к обычному семейному чаепитию, а не к разговору, который мог перевернуть всю мою жизнь.
Звонок в дверь. На пороге — Игорь и Тамара Алексеевна. Свекровь с порога принялась щебетать:
— Мариночка, мы тут пирожные захватили, из той французской кондитерской...
— Проходите, — я перебила её. — Нам нужно поговорить.
Что-то в моём голосе заставило их напрячься. Игорь вопросительно глянул на мать, та едва заметно пожала плечами.
— Что-то случилось? — осторожно спросил муж, когда мы уселись за стол.
Я открыла папку с документами, которые распечатала днём.
— Вот это случилось, — я выложила перед ними бумаги. — Решения суда, исполнительные листы. Твои долги, Игорь. О которых ты "забыл" мне рассказать перед свадьбой.
В комнате повисла тишина. Я смотрела прямо на мужа. Бледность медленно разливалась по его лицу.
— Марина, это можно объяснить...
— Не сомневаюсь, — я повернулась к свекрови. — А вы, Тамара Алексеевна? Тоже можете объяснить, почему так настаивали на прописке сына в моей квартире? Чтобы приставы не могли на неё претендовать?
Тамара Алексеевна моментально подобралась, глаза её сузились.
— Не понимаю, о чём ты. Я просто хотела, чтобы у вас всё было по-людски, по закону.
— По закону? — я почувствовала, как внутри поднимается волна гнева. — По закону супруги должны уведомлять друг друга о своих долговых обязательствах! По закону нельзя обманывать партнёра!
— Мариночка, ты преувеличиваешь, — свекровь попыталась взять меня за руку, но я отстранилась. — Ну да, есть у Игорька небольшие... затруднения. Но это временно! Мы всё уладим, вот увидишь.
— Небольшие? — я указала на сумму в документе. — Это пять моих годовых зарплат! И вы называете это "затруднениями"?
Игорь закрыл лицо руками.
— Я собирался тебе сказать... но всё не решался. Боялся, что ты...
— Бросишь его? — подхватила Тамара Алексеевна. — А сейчас что? Собралась выгнать моего сына на улицу из-за какой-то бумажки?
Я медленно выдохнула, собирая всю свою решимость.
— Нет. Я не собираюсь никого выгонять, — сказала я спокойно. — Но и себя в жертву не принесу. Документы о прописке подписывать не буду. А дальше...
Тамара Алексеевна вскочила, лицо её покраснело.
— Ты не понимаешь! Приставы арестуют всё! А если он здесь прописан — твоя квартира будет защищена! И мы сможем...
— Мама, хватит, — тихо сказал Игорь.
— Что "хватит"?! — свекровь повысила голос. — Молчать будешь, как всегда? А кто расхлёбывать будет? Всю жизнь я за тебя отвечаю! А эта... — она ткнула пальцем в мою сторону, — даже помочь не хочет!
— Я понимаю, вы защищаете сына, — сказала я, стараясь говорить спокойно, хотя внутри всё дрожало от напряжения. — Но я тоже должна защитить себя.
— Да ты... — начала Тамара Алексеевна, но Игорь вдруг резко поднял руку.
— Марина права, — его голос звучал устало, но твёрдо. — Я должен был сказать ей правду с самого начала.
Тамара Алексеевна осеклась на полуслове. Игорь встал.
— Пойдём, мама. Нам нужно уйти.
— Но...
— Пойдём, — в его голосе зазвучали стальные нотки. — Мы уже достаточно навредили.
Я смотрела, как они собираются. В груди разрасталась пустота. У двери Игорь обернулся.
— Прости меня. За всё, — сказал он тихо. — Я вернусь за вещами завтра, когда тебя не будет дома.
Дождь смывает прошлое
Прошёл месяц. Вечера в пустой квартире стали привычными, хотя тишина всё ещё казалась неестественной. Я сидела с книгой, укутавшись в плед, когда раздался звонок в дверь.
Открыв, я замерла на пороге. Игорь стоял, опустив плечи, с небольшим букетом полевых цветов. Он осунулся, под глазами залегли тени, но взгляд был ясным и прямым — таким, каким я его не видела давно.
— Здравствуй, — сказал он тихо. — Можно войти?
Я молча отступила, пропуская его в квартиру. Он прошёл на кухню, неловко положил цветы на стол.
— Чаю? — спросила я. Во рту пересохло, сердце гулко стучало.
— Да, если можно.
Я поставила чайник, достала чашки. Руки действовали механически, а в голове крутился рой мыслей. Зачем он пришёл? Что ему нужно? И почему я так волнуюсь?
— Как ты? — Игорь смотрел на меня без улыбки, серьёзно.
— Нормально, — я пожала плечами. — А ты? Где живёшь теперь?
— У друга пока, — он обхватил чашку ладонями, словно грелся. — Снимаю комнату. Работу новую нашёл — в айти-компании, младшим специалистом. Зарплата небольшая, но стабильная. И главное — официальная.
— А долги? — вопрос вырвался сам собой.
— Начал выплачивать, — он криво усмехнулся. — По графику, частями. На пять лет растянули. Тяжело, но... правильно.
Мы замолчали. За окном мерцали огни вечернего города, в соседней квартире кто-то тихо играл на пианино — простую, немного грустную мелодию.
— Знаешь, — Игорь поднял на меня глаза, — я хотел сказать тебе... Ты была права. Во всём. И я благодарен, что ты тогда не уступила.
Я удивлённо подняла брови.
— Правда?
— Да, — он покачал головой. — Если бы ты подписала те бумаги... это был бы замкнутый круг. Я бы продолжал прятаться от проблем. А сейчас... — он сделал глубокий вдох, — сейчас я наконец-то разгребаю всё сам. Честно. По-взрослому.
— А твоя мама? — я не могла не спросить.
Тень пробежала по его лицу.
— Мы... поговорили. Серьёзно. Я сказал, что больше не позволю ей вмешиваться в мою жизнь. Она обиделась, конечно. Не звонит пока.
— Мне жаль.
— Не стоит, — он слабо улыбнулся. — Давно пора было это сделать. Просто... не хватало смелости.
Он поставил чашку и посмотрел мне прямо в глаза.
— Я понимаю, что всё испортил, Марина. И не прошу вернуть всё как было. Просто хотел, чтобы ты знала — то, что случилось, изменило меня. И... я до сих пор люблю тебя.
Сердце сжалось. Передо мной сидел другой человек — без маски, без позы, настоящий. В глазах его читалась усталость, но и надежда тоже.
— Я не жду ответа сейчас, — продолжил он. — Просто хотел сказать... если ты когда-нибудь решишь дать мне — нам — ещё один шанс, я буду ждать. На новых условиях. Честных.
Я протянула руку и накрыла его ладонь своей.
— Знаешь, мне не хватало тебя. Твоего смеха, твоих дурацких шуток, даже твоей привычки разбрасывать носки, — я улыбнулась сквозь внезапно навернувшиеся слёзы. — Но я не знаю, смогу ли снова доверять.
— Я понимаю, — он кивнул. — И буду ждать столько, сколько нужно.
За окном мягко шелестел дождь. Мы сидели друг напротив друга — два человека, прошедшие через боль и обретшие что-то новое. Что-то настоящее.
— Может быть, начнём с малого? — предложила я. — Просто... будем иногда видеться? Разговаривать? А там посмотрим.
Он улыбнулся — впервые за весь вечер по-настоящему, и в уголках глаз собрались знакомые морщинки.
— Это было бы чудесно.
И я поняла — какой бы путь ни ждал нас впереди, я уже победила. Защитила свои границы. Отстояла себя. А остальное... остальное покажет время.