От Туры, кажущейся отсюда мегаполисом, 450 километров до Чиринды строго на север. От Чиринды до Ессея ещё 160 километров, но это 6-7 часов чистого хода. По пути - пара избушек, и водитель вспоминал, как в одной из них жила слепая старушка, узнававшая по голосу даже тех, кто бывал у неё раз в год.
По соседству - одинокая могила с помостом для жертвенных вещей:
А горы без вершин так и стоят на заднем плане. По площади Путорана сравнима с Кавказом (только круглее и компактнее) и превосходит Альпы, и хоть опопсевшие за последнее время маршруты близ озера Лама, хоть пока ещё true-туристические тропы Курейки - на самом деле его крошечная часть. А здесь, в восточной части плато, поди не везде ступала нога человека.
Но вот и Ессей на середине пути между Турой и Хатангой - по 600 километров. С той оговоркой, что на Хатангу отсюда никакой дороги нет, однако можно сплавиться по Котую. Примерно столько же, но водоразделами - до Оленька, райцентра в самом глухом углу Якутии, где средняя плотность населения ещё меньше, чем в Эвенкии: тут хотя бы 2 человека на 100 км², а там и вовсе 1.
Но несмотря на эту фантастическую удалённость, с населением в 730 жителей Ессей в Эвенкии уступает лишь трём бывшем райцентрам, и даже телефон тут ловит лучше, чем в Туре. По ощущениям Ессей - не Эвенкия, он сам по себе, снаружи всех измерений. На ночь глядя, под пронизывающим ветром, мы заселились уже в местную администрацию - тоже чистую и современную внутри и тоже с туалетом на улице.
Сортир запирался на ключ, а дальше сортира не казать носа нам советовали и наши водители, и местные чиновники: в сельском клубе (длинное здание справа) гуляла молодёжь, и ближе к полуночи начали завязываться драки... Деревянная церковь, срубленная ещё в 2018 году, стоит пустой внутри и до сих пор не освящённой:
Говорят - потому что построили её прямо на капище, от которого осталась пара сэргэ, священных коновязей для скакунов потусторонних духов. И какие уж тут кони, в этой тундре? Сейчас и правда никаких, а в прошлом - по-коровьи коренастые и по-верблюжьи волосатые. Жители посёлка - сами себе народ, ессейские якуты:
Кто они и как тут оказались - говорят разное. Среди эвенков преобладает мнение, что якуты пришли сюда с Оленька в 1920-30-е годы, когда былых хозяев выкосила оспа. Якуты, напротив, утверждают, что пришли сюда с Лены много веков назад, а предшественников своих преподносят дикарями-изуверами, которые любили содрать с оленя шкуру живьём и смотреть, как он бежит, пока не распадётся.
Достоверно то, что ессейские якуты носят всего 6 фамилий - Ботулу, Бети, Осогосток, Эспек, Чорду, Маймага (примерно поровну, только последних чуть меньше), тотемы которых украшают сэргэ с другой стороны от церкви. Была ещё седьмая фамилия Уодай, но здесь её последние носители ушли бездетными лет десять назад, однако несколько Уодаев остались в Туре, где якутская община (около 300 человек) сопоставима с населением Ессея. В самой Якутии этих фамилий нет, но сёла с такими названиями стоят в самых центральных улусах:
Русские же по Северу шли на восток как-то быстрее, чем по югу, с суровой природой находя общий язык легче, чем с воинственными людьми. Уже в 1628 году казаки из златокипящей Мангазеи поставили на Ессей-озере (оно же Жоссей, Езель или просто Евсеевское) ясачное зимовьё, а в 1683 оно было сожжено восстанием вадеевских самоедов (нганасан) и илимпийских тунгусов, перебивших 11 служилых людей.
Равнодействующей кажется версия, что дорогу якутам сюда действительно открыла оспа - но только не в 1920-30-х, когда эвенки натерпелись от неё в последний раз, а в 18 веке: именно в разорённом зимовье тунгусы её и подхватили, а оклемавшись, сошлись на том, что у "лючи" (русских) сильные шаманы и Ессей-озеро лучше обходить стороной. Но как и в Чиринде, всё это касалось тундр и стойбищ, а вот идею населённого пункта сюда привнесли уже русские.
В 1852 году купец Александр Шушляев, налаживая с ессейскими якутами торговлю, добился учреждения Троицкой походной церкви, а в 1856 на озере впервые встали проповедовать миссионеры с Камчатки, пришедшие через Вилюйск. О том, что они построили здесь храм, нигде не пишут, но что тогда такое архаичное виднеется на старом фото слева?
Принято считать, что первую в будущей Эвенкии церковь Василия Великого, почти такую же внешне, как в Чиринде (тут она на фото справа) освятили в 1894 году. В 1897-м якуты самовольно построили ещё и колокольню, замкнув по сути самый что ни на есть погост-тройник. В противовес диким язычникам, тогда они воспринимались как образцовые, ревностные христиане, и по церковным праздникам, когда народ съезжался из тундры, Ессейская часовня (как называли этот комплекс) не вмещала всех. А может, это просто была видимость ради льгот от ясака и поддержки в спорах с тунгусами?
При Советах Ессейская часовня так же, как в Чиринде, стала фельдшерским пунктом, затем подсобкой, а окончательно доломали её сруб в 1984-м году, возможно даже и не вспомнив о его происхождении. В нынешнем Ессее звучат голоса, что новую церковь надо передвинуть, а народ, по словам тех, с кем мы общались, "поклоняется озеру".
Первые годы советской власти тут известны как Куруур-Сыллар - Эпоха побега: многие якуты откочевали тогда на Таймыр, надеясь затеряться в бесконечной тундре. "Зёрнами" Ессея стали сёла Камень, Катырак и Кресты, но позже их жителей записал в другой якутоязычный народ долганов.
Но как "золотым веком" Эвенкийского автономного округа была эпоха его руководителя Василия Увачана, так и здесь память о прекрасных временах связана с конкретным именем - Антон Эспек. В 1950-70-х это был директор местного совхоза, с молочными коровами и якутскими лошадьми ставшего миллионником. При Эспеке и жители посёлка окончательно перебрались из чумов в капитальные дома, и даже вокруг озера была проложена прогулочная дорожка. Правил Эспек круто, не всегда в рамках писаных законов (здесь это норма), поэтому отношение к нему у нынешних ессейцев разное, но единственная в посёлке улица имени местного жителя - его. А вот у церкви - воинский мемориал того же проекта, что в Чиринде:
Но здесь эпитафия расчищена от снега, и её отмечает единственная увиденная нами надпись на якутском языке:
Чаще мы этот язык слышали - жёсткий, трескучий, очень тюркский. В отличие от почти позабытого эвенкийского, он живее всех живых - ни для одного ессейского якута русский не является единственным родным. Кажется, таких показателей нет даже у тувинцев или чеченцев. По словам учителей в местной школе, 80% первоклассников здесь не понимают по-русски, и даже классе в 6-7 ученики переводят слова учителя друг другу.
Но и приглашать учителей из Республики Саха - не вариант, сколько бы ни мечтали там сделать этот уголок своим эксклавом: ессейский диалект со множеством архаизмов и тунгусизмов (выживших в нём с забвением своего языка эвенками) слишком сильно отличается от литературного якутского. С 2013 года ессейские якуты - официально отдельный народ, хотя добились этого они больше ради льгот КМНСов. Но Ысыах с временным макетом Мирового древа на летнее солнцестояние празднуют и здесь:
Как вы уже поняли из сказанного выше, Ессей стоит на берегу обширного (километров 25 в ширину) озера в устье речки Сымна-Сэнэ. Берега его считаются ровными, но не здесь - фактически посёлок занимает три полуострова.
Центр - на среднем, и направо (если стоять к озеру лицом) с него ведёт Голубой мост:
За ним - магазин (в воскресение, когда мы были тут, всё равно закрытый), а больше в общем-то ничего интересного. Слева зато виднеется кладбище, куда ещё дойдём по Красному мосту:
Позади - всё та же Путорана, красиво нависающая над избами:
За администрацией высится монументальное здание школы, построенное в 2015 году. С учителями её мы в основном и общались - две женщины приехали из других регионов, а про якутов говорили "они". С местными лучше находили общий язык водители, а нас местные или демонстративно игнорировали, или навязчиво спрашивали закурить.
В целом, ессейцы показались мне самым закрытым народом, что я видел, а в полный рост у них стоит проблема генетического вырождения: жениться на двоюродной сестре тут норма. Среди тех же, кто пытался уехать, 70% возвращаются, не найдя себе места в иной среде.
Внутри школа огромна, современна, оснащена такими чудесами техники, как тёплые туалеты. И только мясо и рыба постоянно идут на выброс: местной свежатиной кормить невозможно из-за требований по сертификации (то есть - буквально каждую партию положено возить на экспертизу аж в Красноярск!), а консервами - потому что кто их есть будет, когда дома свежатина? Зато у школы есть собственная пекарня, где нас одарили свежим хлебом.
Открыть школу же мы через вторые-третьи руки попросили ради музея "Аартык" ("Исток"), якобы существующего в селе с 2011 года. На деле школьный музей оказался единственной маленькой комнатой, а большинство вещей в ней - предметы ностальгии, творения местных мастериц и подарки из Якутии:
Немногочисленная этника не отличается от эвенкийской. Если эвенки утратили язык, но неплохо сохранили материальную культуру, то ессейские якуты - строго наоборот, и даже из музыкальных инструментов у них остались лишь бубен и хомус.
Одинокая якутская шуба нашлась в музее Туры, но её сюда мог привезти ещё местный первоэтнограф Иннокентий Суслов в 1920-х:
Несколько больше интересного - на улицах. Например - холомо, деревянные юрты, в которых люди когда-то жили, а теперь используют их в качестве летних кухонь:
И отчасти казино - русские и эвенки слагают легенды о том, какие ессейцы азартные игроки во всё, что играется. Ставки обычно делают на оленьи языки (главный деликатес в туше), а дальше как пойдёт вплоть до дома и жизни. И даже одно из первых казино Красноярска, открытое в 2001 году и знаменитое своими криминальными разборками (было убито не менее 5 совладельцев, все с русскими фамилиями!) называлось "Ессей". Когда-то, говорят, игорная холомо стояла в центре фактории, но теперь мужики играют по домам у тех, чья жена в отъезде или запое.
Судя по чужим фото, холомо бывают очень уютны, но я заснял изнутри лишь заброшенную:
А тот самый мост с красными перилами вывел меня к кладбищу:
Представляющему собой целый городок деревянных мавзолеев. В Якутии такие называют арангасы (если на ножках) и чардааты (если прямо от земли, а вот закопать усопшего в мёрзлую землю - слишком трудно), но какая конструкция здесь - не понять под глубоким снегом:
В котором, рано утром, пока никто не видит, я мучительно натаптывал тропы - сами местные сюда не ходят:
Некоторые могилы дополнены помостами с истлевшими вещами, видимо оставленными усопшему на последний путь:
И при этом над могилами - кресты:
На сельских улицах много железа - вывозить его дороже, чем можно было бы продать:
По снегу что здесь, что в Чиринде десятками раскиданы оленьи копыта по голень, а у домов видишь то оленью шкуру, то рога, то длинные голые тушки соболей.
Между участками бродят собаки - огромные, лохматые и вальяжные:
В отличие от многих северных посёлков, Ессей существует не только во имя присутствия в Арктике: чиновники, учителя, фельдшеры тут в основном с материка, а вот якуты предпочитают, как и встарь, жить охотой на оленя-дикаря и соболя. Ходят в основно артелями до 7 человек, работают конвейером - один выследил, другой добыл, третий освежевал, четвёртый отвёз к дороге, пятый ждёт в балке с обедом...
Как я понимаю, даже покупкой лицензий тут никто себя не утверждает - это головная боль для тех, кто покупает у ессейцев их добычу и везёт её на материк. И только с техникой, по словам наших водителей, эти "стрелки от Бога" не дружат.
Ну а вы может помните, в связи с чем могли услышать название "Ессей" впервые? 11 января 2023 года он попал в СМИ как новый полюс холода - термометры отчётливо показывали -73 по Цельсию. За неимением метеостанции, а также видимо чтобы не отнимать хлеб у туриндустрии в Оймяконе, случай быстро замяли... хотя ведь и оймяконские -71 точно так же не были верифицированы.
Достоверно, что -50 тут стоит месяцами, -60 бывает хоть несколько дней каждую зиму, а в тот день ударил мороз, которого местные не ощущали прежде никогда. Улицы были пусты - попрятались и люди, и собаки, и только вороны летали со столба на столб... Мы же, как тот герой Стругацких, что в Батуми попал на засуху, а в Гоби на затяжные дожди, оказались в Ессее в оттепель. Однако уже несколько дней спустя (в конце марта!) тут было -39.
И неприхотливость для здешних людей образ жизни, близость смерти - рутина, а оружие - продолжение руки. Одним из сильнейших впечатлений Ессея стал стенд в коридоре администрации с фотопортретами тех, кто отбыл на СВО. Всего я насчитал их 40, а ещё два портрета пока не успели повесить. Вдумайтесь - это при 730 жителях села, из которых мужчин в расцвете сил человек 200! То есть воюет сейчас каждый пятый ессеец. Павших по состоянию на середину марта двое - один достоверно убит, другой пропал без вести.
Что же до кладбища, то и беспокоить его смысла не было - ещё одно обнаружилось у дороги чуть южнее Ессея:
Мимо этого кладбища началась наша дорога к дому, и весеннее Солнце светило теперь нам в лицо.