Свет от окна был тусклым, будто и он сам устал просыпаться в этой квартире. Аня стояла у плиты, помешивая манку — не потому что кто-то её любил, а потому что было просто и привычно. Вода булькала, каша начинала застывать по краям кастрюли, а внутри неё копилось то, что она даже не пыталась назвать словами: что-то между усталостью, скукой и странным, липким ожиданием.
— Мам, у нас есть что-нибудь нормальное поесть? — голос сына, восьмиклассника Ильи, донёсся из комнаты.
— Манка. Как обычно. Хочешь — ешь, не хочешь — сам себе сделай, — ответила она без раздражения, но и без особой теплоты.
«Манка, блин. Мать-героиня, ага», — подумала она и машинально выключила плиту.
Она уже не помнила, когда просыпалась с лёгкостью. Всё было одно и то же: встать, сварить что-то на завтрак, разбудить сына, проверить, взял ли сменку, сходил ли на физику, потом самой на работу — в офис, где она сидела бухгалтером на автосервисе. День за днём, неделя за неделей. Вроде бы жила — но ощущение было, будто застряла в каком-то длинном, бесконечном фильме без титров и без кульминации.
— Я на автобус, — сказал Илья, быстро пройдя мимо кухни, с рюкзаком за спиной и телефоном в руке.
— Куртку надень. На улице холодно, — крикнула она ему в спину.
Дверь хлопнула, не раздав ответа. Аня выдохнула. На секунду показалось, что всё стало тише. Даже чайник, который она не включала, будто стих.
Села за стол. Перед ней — чашка с остатками вчерашнего чая. Холодного, как всё внутри неё.
«Я же вроде хотела большего… А теперь сижу вот так, в старой майке, с кашей в волосах, и мне даже всё равно»
Когда-то, лет десять назад, у неё были планы. Она хотела поступать в Питер, мечтала стать переводчиком. Любила читать и писать — вела блог, где рассказывала о книгах, о фильмах, о том, как видит мир. Её даже читали, даже писали в комментариях «Аня, спасибо, вы так чувствуете». А потом появился Костя. Потом — Илья. Потом — ипотека.
И всё. Блог «потом, потом», а потом стало никогда.
Она встала и подошла к зеркалу на холодильнике — оно было маленьким, кривым, но отражение всё равно было достаточно отчётливым. Серые круги под глазами, волосы собраны кое-как, плечи ссутулились. Женщина тридцати восьми лет, которую нельзя было назвать ни молодой, ни старой, ни счастливой, ни несчастной. Просто… никакой.
— Может, всё к чёрту? — тихо прошептала себе. Но сама же и усмехнулась. — Куда? Кто меня ждёт? Да никто.
Телефон завибрировал. Напоминание: «Отпуск. Через 5 дней. Сочи.»
Она вздохнула. Это была спонтанная покупка — первый отпуск за много лет. Поехала бы с сыном, но тот отказался.
«Я не маленький, мама, и вообще, хочу дома остаться. Нафиг мне море»
И Костя, отец Ильи, сказал:
«Пусть у бабушки побудет, отдохни одна, ты и так вечно на износ»
Странно, но даже он её поддержал.
Она потёрла пальцами виски. Пять дней. И что, отдохну?
«Бред. От себя не убежишь. Даже в Сочи.»
Но всё равно внутри что-то шевельнулось. Сначала едва заметно, как лёгкий ток. Может, всё-таки?.. Просто на пару дней не быть собой. Забыть, что «мама», «бухгалтер», «жена в разводе». Просто — женщина. Пусть даже на пляже, среди чужих.
Она выключила чайник, и пошла в комнату переодеваться. Рабочий день ещё только начинался.
***
Самолёт тряхнуло при посадке, и Аня машинально вжалась в кресло, как будто это могло спасти. Рядом девушка лет двадцати весело писала кому-то в мессенджере — у неё на экране мигал смайлик с сердечками и надпись:
«Мы приземлились, котик 💋»
Аня посмотрела на это и улыбнулась криво. Котик.
Выйдя из самолёта, её сразу окутало тепло. Оно было другим — не как дома, не как в этой её серой весне. Здесь воздух пах морем, пальмами и чем-то приторным. И да, это был Сочи. Место, где она не была никогда. Ни в юности, ни позже.
На ресепшене в отеле её встретила заспанная администраторша по имени Лика — с лёгким акцентом, в джинсах с дырками и накрашенными ресницами.
— Анна Викторовна, да? Один человек? — спросила она, глядя в монитор.
— Да. Только я, — подтвердила Аня и почему-то добавила: — Первый отпуск за десять лет.
Лика улыбнулась вежливо, но по глазам было видно — ей не особо интересно. Анна подписала бумажки, взяла ключ-карту и пошла в номер. Простая комната: белые стены, кровать с розовым покрывалом, кондиционер, телевизор, крохотный балкон.
Она села на кровать и несколько минут просто смотрела в окно. Внизу был бассейн, несколько шумных семей, подростки с наушниками и пара, обнимавшаяся у лежаков.
«Вот они — отдыхают. Живут. А я? Что я тут делаю?»
Она встала, переоделась в платье, которое давно лежало в шкафу — лёгкое, голубое, чуть выше колен. Когда-то ей казалось, что в нём она выглядит почти красивой. Подошла к зеркалу. Причесалась, накрасила ресницы — немного, но всё же.
Спустилась вниз, прошла мимо бассейна и пошла в сторону пляжа. Сначала — торговые палатки, кричащие продавцы с кукурузой и чурчхелой, дети с липкими пальцами, женщины в сарафанах и с соломенными шляпами. Всё пестрое, шумное, живое. Словно какой-то параллельный мир, где никто не работает, никто не думает о квартальных отчётах и просрочках по ипотеке.
На пляже она сняла босоножки, прошла босиком по горячей гальке. Сначала неловко, потом смелее. Вода оказалась холоднее, чем ожидалось, но всё равно обволакивала приятно.
Она села на лежак и достала книгу — старый детектив, который взяла в дорогу. Но читать не получалось. Глаза всё время возвращались к людям: к подросткам, смеющимся и толкающим друг друга в воде; к пожилой паре, держащейся за руки; к мужчине лет сорока, загорелому, с сединой на висках, который сидел в тени, пил кофе из стаканчика и смотрел в сторону моря.
Он был не особо приметным — в шортах, с рюкзаком, но в нём было что-то… спокойное. Надёжное, что ли. Он тоже заметил её взгляд, слегка кивнул. Она отвела глаза, но щеки вспыхнули. Господи, мне сорок, а я веду себя, как девочка на школьной дискотеке.
«Просто отпуск, Ань. Расслабься. Никто тебя не знает. Никто не смотрит. Будь хоть раз не правильной, а настоящей»
Она встала, прошлась вдоль берега. Ветер трепал платье, волосы прилипали к губам. И вдруг — голос:
— Простите… не подскажете, тут где кофе нормальный можно взять?
Она обернулась — это был тот самый мужчина. Близко. Смотрел внимательно, но без нахрапистости.
— Эээ… я сама не местная. Только сегодня прилетела, — смутилась она, но улыбнулась.
— Вот и отлично, — сказал он. — Может, вместе поищем?
Она на миг замерла. Всё внутри подсказывало:
«Не стоит. Зачем? Ты одна, у тебя сын, работа, ты в конце концов не в том возрасте, чтобы флиртовать на пляже»
Но голос вышел раньше мысли:
— Почему бы и нет?
***
Они шли вдоль набережной — неспешно, будто знали друг друга давно. Аня всё ещё не могла понять, как так получилось. Обычно она была настороже, особенно с незнакомцами. Но в этом мужчине было что-то обезоруживающее. Не навязчивое, не вульгарное — просто тёплое и… человеческое.
— Дмитрий, — представился он, когда они подошли к деревянной лавке, где варили кофе в турке.
— Анна, — отозвалась она, — просто Аня.
Он рассмеялся.
— А я и не думал, что вы — необычная Анна.
— Что значит «необычная»? — прищурилась она, чуть играючи.
— Ну, знаете, бывают Анны с «Анна Сергеевна», строгие, с маникюром и плотно сжатыми губами. А вы… живая.
Она немного смутилась. Таких слов ей давно никто не говорил. Она уже привыкла к роли обычной девушки — та, что договаривается с ЖКХ, вызывает мастера, подбирает сыну репетитора и помнит, когда заканчивается срок у банковской карты. А тут — живая.
— Вы в Сочи отдыхать? — спросила она, делая глоток ароматного кофе. Горячий, чуть горький — как надо.
— Вроде как. Скорее сбежал от суеты. Развод прошёл, сын с матерью. Работы много. Вот подумал — чего я всё как робот?
— И сбежали в Сочи, — кивнула Аня. — Мы похожи.
Он посмотрел на неё внимательно.
— У вас тоже всё сложно?
Она засмеялась — тихо, с горечью.
— У меня… да всё. Работа, сын, бывший муж, который живёт в другом городе, но считает, что «всё равно должен участвовать». Хотя участвует в основном по выходным по видеосвязи. А так — я всё решаю. И никто не спрашивает, устала ли я.
— А вы устали? — спросил он неожиданно мягко.
Аня замерла. Такой простой вопрос. И такой редкий.
— Очень, — прошептала она, опуская глаза.
Они молчали. Шумело море, мимо шли люди, кто-то смеялся, кто-то ел мороженое. А они сидели рядом, и в этой тишине было больше понимания, чем в десятках разговоров с близкими.
— Хотите пройтись? — предложил он, не глядя на неё. — Без обязательств, просто… проветриться.
Аня кивнула. И они пошли. Просто рядом. Не держась за руки, не прикасаясь — но словно были рядом уже давно.
Он оказался хорошим собеседником. Не тем, кто перебивает или рассказывает только о себе. Он умел слушать. И в его «угу», «понятно», «так бывает» было больше поддержки, чем в маминых «держись, ты сильная».
Они говорили обо всём: о работе, детях, фильмах, которые смотрели в юности, о вкусах в кофе, о том, как трудно в одиночку быть взрослым. О том, как сложно кому-то довериться, особенно после боли.
Аня смеялась, удивлялась, спорила — и вдруг поняла: ей легко. Невероятно легко. Как будто с плеч сполз невидимый груз. И даже морщина у глаза, которую она раньше стыдилась, в этот момент казалась не уродливой, а настоящей.
Когда начало темнеть, он проводил её до отеля.
— Спасибо за компанию, — сказал он. — Сегодня было… живо.
— Мне тоже, — ответила она.
Они стояли у входа. Ни объятий, ни намёков. Только легкая, почти школьная неловкость.
— Может, завтра? — спросил он.
Она не ответила сразу. Сердце колотилось, как у девочки перед первым свиданием. Но голос был уверенным:
— Да. Давайте.
Когда она вошла в номер, первым делом сбросила босоножки, села на край кровати и… рассмеялась. Не громко, а тихо, в голос, но от души.
«Господи, Анька, ну ты даёшь. Флиртуешь на юге. Как в девятом классе. А ведь это — просто кофе. Просто прогулка. Просто... не так одиноко»
Вечером она уснула впервые за долгое время без тревожных мыслей. Без планов на завтра. Просто — с лёгкостью в груди.
***
На следующий день всё с самого утра было каким-то неправильным. Не то чтобы плохо — скорее… непривычно хорошо. Аня проснулась до будильника, что уже само по себе было чудом. Потянулась, посмотрела на белый потолок и, вдруг, ни с того ни с сего, улыбнулась.
«Интересно, он напишет? Или я должна? Или… ждать?» — в голове закрутилась воронка из вопросов, которые она давно не задавала себе. В последние годы утро начиналось с «кашу или омлет?», «успела ли стиралка», «почему опять не дозвонилась до нотариуса» — а не с волнения, похожего на подростковую влюблённость.
Телефон лежал рядом. Она брала его в руки трижды и откладывала. Не потому что боялась — просто не хотела спешить. И боялась показаться глупой. А вдруг он воспримет всё слишком серьёзно? Или наоборот — слишком легко?
Всё разрешилось само собой. В 10:17 на экране высветилось:
Дмитрий:
«Сегодня море зовёт. Не могу игнорировать. Пойдёте со мной?»
Аня рассмеялась.
«Как же просто, когда тебя просто зовут. Не выкручивают, не делают одолжение, не объясняют сто причин, почему это неудобно. Просто: пойдёшь со мной?»
Она написала: «Пойду. Я как раз уже разговаривала с морем, оно тоже зовёт».
Он ответил только эмодзи — улыбающееся солнышко и чашка кофе. И почему-то этого было достаточно.
Они встретились у пирса. Дмитрий пришёл чуть раньше и ждал её, прислонившись к перилам. Когда Аня подошла, он обернулся — и на лице у него была та самая улыбка, спокойная, светлая. Не голливудская, не наигранная, не флиртующая. Просто — теплая.
— Привет, — сказала она.
— Привет. Я тут подумал: ты хочешь просто гулять или сегодня мы играем в туристов? С магнитиками, экскурсиями, мороженым и фото на фоне лодки?
Аня хихикнула.
— Я ужасный турист. Я даже купальник в последний момент купила, и то — первый попавшийся.
— Тогда мы будем двумя ужасными туристами, — сказал он. — Сдаётся мне, это и есть идеальный отпуск.
Они пошли по набережной, ели кукурузу, смеялись над громкими туристами, которые спорили о цене экскурсии. Потом зашли в сувенирную лавку — Аня выбрала магнит с изображением волны и шутливо сказала:
— Надо будет его потом повесить рядом с платёжками за ипотеку. Чтобы не забывать, что я всё ещё человек.
— Я тебе второй куплю. С пальмами. И подпишу сзади: «Помни, что солнце существует».
Она не ответила, но этот момент… стал каким-то особенно хрупким. Потому что он был внимателен. Ненавязчиво. Просто рядом. И, может, именно поэтому ей захотелось быть рядом с ним.
— А хочешь кататься на катере? — спросил он. — Там старый капитан, я у него уже был. Говорит, покажет «секретный пляж». Похоже на авантюру, но звучит заманчиво.
Она колебалась пару секунд. И всё же кивнула.
Катер шёл медленно, качало немного, но море было прозрачным, солнце не слепило, а ветер путал волосы. Аня стояла у борта и думала: «Вот если бы всё можно было остановить. Заморозить. Как кадр. Вот этот: он рядом, ветер, море. Без обязанностей. Без вечного "надо". Просто — быть».
Дмитрий стоял рядом, не нарушая её тишину. Он, кажется, чувствовал её ритм. Не лез в душу, не требовал признаний. Просто присутствовал. И этого было достаточно.
Когда они высадились на пляже, тот и правда оказался почти пустым. Песок крупный, почти золотой, вода прозрачная. Аня присела на камень и сняла босоножки, зарыв ноги в тёплую гальку.
— Если бы мне кто-то год назад сказал, что я окажусь тут, с незнакомым мужчиной, — усмехнулась она, — я бы подумала, что он издевается. Я тогда и кофе спокойно не могла попить — всё ребёнок, дедлайн, звонки, нервные приступы…
— Ты же сейчас здесь, — сказал Дмитрий. — Значит, что-то изменилось.
— Я... изменилась, — медленно проговорила она. — Или пытаюсь.
Он сел рядом. Ничего не говорил. Просто смотрел на горизонт.
— Можно я кое-что спрошу? — сказала она.
— Конечно.
— Ты боишься одиночества?
Он подумал, прежде чем ответить.
— Раньше — да. Сейчас… я понял, что хуже одиночества только жить с кем-то, кто делает тебя ещё более одиноким.
Аня кивнула. Это было больно. Потому что — правда.
Она посмотрела на него. И вдруг ощутила — впервые за много лет — спокойствие. Не страсть, не волнение, не страх. А тёплое, как шерстяной плед, спокойствие. И в этом — было гораздо больше любви, чем в слепом увлечении.
Когда они вернулись в отель, уже темнело. Она поднялась в номер и села на кровать. Долго сидела молча. Потом достала магнит с волной, провела по нему пальцем и положила рядом с телефоном.
«Мне хорошо. Просто хорошо. И я имею право на это».
***
Наутро Аня проснулась с лёгкой тяжестью внутри. Знаете, бывает такое чувство — вроде ничего не случилось, всё как будто хорошо, но что-то зудит, колет, не даёт полностью выдохнуть. Будто перед дождём: небо ещё ясное, но в воздухе уже напряжение.
Она пошла завтракать одна. Дмитрий не написал, и она решила, что, наверное, так и надо. Всё же не дети, не влюблённые школьники, чтобы бегать друг за другом каждую минуту.
Но в кафе он был. Сидел у окна, пил кофе и листал ленту на телефоне. Увидел её — улыбнулся, помахал рукой.
— Подсядешь? — спросил.
— Конечно, — она постаралась улыбнуться так же просто, как и он, но внутри защемило.
— Спала хорошо?
— Да, в последнее время сон стал чем-то особенным. Когда ребёнок маленький, кажется, что ты не спишь годами. А тут — тишина, свежий воздух, никаких мультиков в 6 утра.
Он кивнул, отставил чашку в сторону и вдруг как-то совсем по-другому посмотрел на неё. Не просто внимательно — с оттенком грусти.
— Слушай, Аня… — начал он, — я не знаю, как это сказать красиво, поэтому скажу как есть. У меня — жена. Мы вместе давно. Не очень счастливо, честно говоря, но разводиться она не хочет. А я, видимо… слишком устал, чтобы снова что-то ломать.
Аня будто бы на секунду окаменела. Молча, без эмоций. Просто смотрела на него, как будто ждала продолжения. И оно последовало:
— Я не хотел тебя обманывать. Просто не думал, что всё это... Ну, что ты вдруг станешь для меня чем-то большим, чем просто собеседница на пляже.
Тишина. Секунды тянулись, как резинка, которую вот-вот порвёт.
— Я не обидел тебя? — спросил он мягко.
Она медленно вдохнула и выдохнула.
— Знаешь, я много лет жила с человеком, который тоже «уставал что-то ломать». И тоже не уходил. И тоже не знал, чего хочет. Только разница в том, что я в какой-то момент захотела для себя другого. Не большего — просто другого.
Он хотел взять её за руку, но она убрала её под стол, аккуратно, не обидно.
— Ты хороший, Дима. Очень. Я не жалею, что мы встретились. Это было важно, нужно, может, даже необходимо. Но я не хочу опять быть той, кто «подождёт, пока ты решишь». Я слишком долго сама себя откладывала на потом.
Он молчал. Потом сказал:
— Я тебя понимаю. И уважаю. Правда.
Она кивнула. Больше слов не было.
Они распрощались у выхода из кафе. Без объятий, без драмы. Просто — как люди, которым было хорошо вместе, но чьё «вместе» было слишком мимолётным, чтобы стать будущим.
Аня пошла по набережной. Шла медленно, не торопясь. Ловила в лицо ветер, слушала, как волны шуршат под пирсом. И внутри — пусто. Но не больно. Не как раньше, когда обида выжигала грудь. Сейчас было… чисто. Как после дождя.
«Вот и всё. Конец. И в этом тоже что-то есть. Может, это и есть взрослая любовь — без претензий, без "всё или ничего". Просто благодарность за то, что встретились. И хватит».
Проходя мимо лавки с сувенирами, она остановилась. Долго смотрела на витрину. Потом зашла и купила ещё один магнит. Солнце и надпись на английском: "Keep going. Just keep going."
Положила в сумку. Улыбнулась.
***
Самолёт вылетал рано утром. Аня проснулась ещё до будильника, в полумраке комнаты, слушая, как где-то за окном просыпаются птицы и шумит тихий прибой. Внутри — спокойствие, почти незнакомое ей за последние месяцы чувство. Ни слёз, ни тревоги. Просто… тишина.
Собиралась она медленно. Каждую вещь клала в чемодан почти с нежностью — будто прощалась не только с отдыхом, но и с собой прежней. С той, которая прилетела сюда с чемоданом тревог, сомнений, усталости. И которая улетит другой.
На рецепции молодой администратор улыбнулся:
— Всё прошло хорошо, Анна?
Она впервые за всё время улыбнулась не машинально, а по-настоящему:
— Да. Очень хорошо. Спасибо.
На входе в аэропорт толпилось много людей. Кто-то суетился, кто-то раздражался — стандартное прощание с отпуском. Аня стояла в стороне, с кофе в руках и чемоданом у ног. Наблюдала.
Рядом на скамейке девочка лет пяти пела вполголоса себе под нос, а её мама — уставшая, но счастливая — смотрела в окно. Аня поймала себя на мысли, что раньше такие сцены вызывали у неё боль. Зависть, тоску, жалость к себе. А сейчас — нет. Сейчас было скорее тепло. Мол, всё будет. Не сразу, не завтра. Но будет.
На борту самолёта Аня сидела у окна. Смотрела, как взлетают крылья над залитым солнцем побережьем. Сердце стучало спокойно. Не в предвкушении, не в тревоге — просто уверенно.
Она достала из сумки магнит — тот самый, с надписью: "Keep going. Just keep going." — и сжала его в ладони. Как напоминание. Как обет себе самой.
По возвращении в Москву — шумной, быстрой, пыльной — всё показалось чуть-чуть не таким, как прежде. Та же квартира, те же серые стены в подъезде, тот же холодильник, забитый детским питанием и оставшимися макаронами. Но ощущение — другое.
Вечером, когда Лёша уже уснул, Аня наливала себе чай и вдруг поняла: она больше не боится быть одна. Не потому, что ей нравится одиночество. А потому что она научилась быть с собой. Это другое. Гораздо важнее.
Раздался звонок. Номер был неизвестный. Она взяла трубку.
— Привет. Это Дима.
Он говорил тихо. Голос его звучал иначе, как будто смягчён. Она замерла на мгновение.
— Привет, — ответила. — Ты как?
— Думаю о тебе. Часто. Просто… хотел сказать спасибо. За всё. За то, что была настоящей. И за то, что не позволила мне быть слабым за твой счёт.
Аня улыбнулась. Сердце чуть дрогнуло, но не запрыгало в груди, как раньше.
— Спасибо, что сказал. Мне это важно.
— Если когда-нибудь… — начал он, но не договорил.
— Я думаю, всё было правильно, — мягко перебила она. — Нам с тобой было нужно это лето. Чтобы вспомнить, кто мы. Но дальше — по-разному. Так лучше.
Он помолчал, потом тихо сказал:
— Ты сильная, Ань. И красивая. Пусть всё у тебя будет.
— И у тебя тоже, — ответила она. — Пока, Дима.
Они попрощались. Без сожалений. Без боли. Просто — как двое людей, которые уважали то, что у них было, и знали, что не обязаны это продолжать.
Ночь была тёплой. Из окна Аниной кухни слышался редкий лай собак и далёкий шум дороги. Она сидела в пижаме, с чашкой ромашкового чая, и писала список дел на завтра: «Забрать Лёшу из сада», «Позвонить маме», «Купить новую штору в ванную»… А в конце, немного неуверенно, но с решимостью приписала: «Начать искать курсы по фотографии».
«А почему бы и нет? Жизнь — она же не закончилась. Она только-только снова началась»
Она выключила свет. И в темноте улыбнулась.
Любите хорошие истории? Тогда вам понравятся эти рассказы.