Правда, как она есть
Он тяжело вздохнул, и от этого вздоха что-то сжалось у Елены внутри. Так вздыхал его отец, когда заболел — словно воздух с трудом проходил через лёгкие.
— Я сказал, что мы подумаем, — признался Виктор, не поднимая глаз. — Но, Лен, я понимаю теперь: это наше жильё. Наш дом. Никто не вправе требовать, чтобы мы его отдали. Даже мать.
— А твой брат? — Елена склонила голову набок. — Твой брат, наверное, с этим не согласен?
— Миша, он... — Виктор потёр переносицу, — не особо настаивает, если честно. Это мама всё накручивает, что им надо было бы...
— Твоя мать. Всегда только твоя мать, — Елена покачала головой.
— Именно поэтому я кое-что придумал, — в голосе Виктора появились решительные нотки. — Я пригласил всех на ужин в эту субботу. Мама, Мишка, Катя — его невеста, помнишь? — будут все. Нужно расставить точки над «ё». Раз и навсегда.
Елена напряглась и отняла руку. Виктор поспешно схватил её пальцы снова:
— Нет, не так, как раньше! Лен, клянусь, я всё скажу. При всех. Скажу, как есть.
В день ужина Елена нервничала так, что разбила любимую чашку с надписью «Мечты сбываются». Плохой знак, подумала она, собирая осколки. Впрочем, какие уж тут мечты — не до них сейчас.
— Выглядишь потрясающе, — Виктор поцеловал её в щёку, когда она вышла из спальни в нарядном платье.
— Как на эшафот иду, — попыталась пошутить Елена, но шутка вышла невесёлой.
В дверь позвонили. На пороге стояли Михаил с невестой Катей — молодые, счастливые, влюблённые. Елена почувствовала укол зависти. Когда-то и они с Виктором были такими же беззаботными.
— Привет! — Михаил обнял брата. — Мы раньше, но мама сказала, что тоже вот-вот подойдёт.
— Проходите, — Елена выдавила улыбку. — Я почти всё приготовила.
Катя протянула коробку конфет.
— Это вам. Спасибо за приглашение.
Девушка была милой и, кажется, искренней. Но Елена невольно думала: «Интересно, а она знает, что пришла присматривать нашу квартиру?»
Звонок в дверь снова раздался, и на пороге возникла Галина Петровна — статная, уверенная в себе женщина с идеальной укладкой и в дорогом костюме.
— Здравствуйте, здравствуйте! — она вошла, окинув критическим взглядом прихожую. — Ох, Леночка, у тебя тут пыль на полке. Не успела прибраться?
Елена сжала зубы, чтобы не ответить резкостью.
— Проходите, Галина Петровна. Ужин почти готов.
За столом атмосфера была напряжённой. Михаил и Катя пытались разрядить обстановку рассказами о подготовке к свадьбе, но все чувствовали неловкость.
— Итак, — Галина Петровна отложила вилку, когда подали десерт. — Виктор сказал, что у вас есть новости по поводу квартиры?
Елена замерла. Виктор выпрямился и окинул взглядом всех присутствующих.
— Да, есть новости, — спокойно сказал он. — Мы с Еленой приняли решение: эта квартира останется нашей. Мы не будем её продавать или дарить.
Тишина за столом стала оглушительной.
— То есть как — не будете? — Галина Петровна подалась вперёд. — Витя, мы же обсуждали...
— Нет, мама, — он покачал головой. — Это ТЫ обсуждала. И решила всё за нас. Но это наша квартира. Моя и Лены.
Михаил нервно кашлянул.
— Вить, я понимаю, но ты же знаешь нашу ситуацию... Ипотеку без первоначального взноса не дают, а у нас только на половину хватает...
— Мишка, я всё понимаю, — мягко сказал Виктор. — И мы с Леной готовы помочь. Дать вам в долг на первый взнос. Без процентов. Будете возвращать, когда сможете.
— Что?! — воскликнула Галина Петровна. — В долг? Родному брату? Да бабушка перевернётся в гробу! Она хотела, чтобы вы ЖИЛИ в этой квартире! Чтобы здесь были ДЕТИ!
Воздух в комнате словно загустел. Все ковырялись в тарелках, не поднимая глаз. Неловкость накатывала волнами. Вдруг Виктор с грохотом отодвинул стул.
Елена вздрогнула от неожиданности, подняла взгляд — и не узнала мужа. За эти годы ни разу она не видела его таким... решительным? Разъярённым? Она не могла подобрать слова.
— Хватит, — процедил он сквозь зубы, упираясь побелевшими костяшками пальцев в столешницу. — Мамуля, я всё это время молчал. Все эти восемь лет я слушал, как ты попрекаешь мою жену тем, что у нас до сих пор нет ребёнка. Как ты шепчешься с тётками на кухне, мол, «невестка-то, видать, бракованная попалась». Как ты мне по секрету советуешь «найти нормальную бабу, которая родит». Думаешь, я глухой?
Галина Петровна вытаращила глаза, будто её ударили:
— Витенька, ты что такое...
— Молчи. Теперь ты помолчи, — Виктор выпрямился и сунул руку во внутренний карман пиджака. Что-то зашуршало. — Может, хватит строить из себя святую? И эта чушь про квартиру... Ты просто хочешь выжить нас отсюда. Потому что не можешь смириться, что я остаюсь с Еленой несмотря ни на что. Что я её люблю. Что мы пытаемся стать родителями, хотя это чертовски тяжело! — он хлопнул ладонью по столу так, что подскочили чашки.
— Что ты такое говоришь? — Галина Петровна схватилась за сердце.
— Правду, — Виктор наконец развернул смятый лист и бросил его на стол. — Читай! Я сдал все анализы и прошёл полное медицинское обследование. У меня выявили серьёзное нарушение — азооспермия тяжёлой степени. Переводя на человеческий язык: шансов на естественное зачатие почти нет. Вот тебе и ответ!
В столовой повисла мёртвая тишина. Даже часы, казалось, перестали тикать. Галина Петровна взяла дрожащими руками листок, поднесла к глазам, потом бросила обратно на стол.
— Сынок, а почему... почему ты молчал столько времени? — её щёки побелели, губы тряслись.
Виктор рухнул обратно на стул и издал горький, лающий смешок:
— А ты сама подумай, с чего бы? Боялся я! От одной мысли трясло, что проблема во мне. Что ты перестанешь меня уважать как мужика. Что будешь сторониться, как прокажённого. Что перестанешь... называть сыночком.
На последних словах у него дрогнул голос. Елена, не выдержав, положила ладонь ему на плечо. Тот даже не заметил — продолжал буровить взглядом побледневшую Галину Петровну.
— Мам, — продолжил Виктор, немного успокоившись, — мы с Леной решили попробовать все возможные варианты. ЭКО для начала... И если не получится — что ж... усыновим ребёнка. В любом случае эта квартира остаётся нашей. Здесь будет наш дом. И точка.
Галина Петровна встала, пошатываясь, словно её ударили:
— Мне... мне нехорошо. Я, пожалуй, пойду. Прости, — она неловко схватила сумочку, уронила её, суетливо подняла. — Я... мне очень жаль. Простите.
Когда за свекровью захлопнулась дверь, Михаил поднялся с виноватым видом:
— Да уж... жесть, конечно. Витька, и правда, чего ты раньше к врачам не пошёл?
— А ты сам-то сходил бы? — хмуро буркнул тот.
— Да я бы... — Миша запнулся, почесал затылок. — Слушай, бро, в общем... прости. И насчёт квартиры — забей. С ипотекой мы разберёмся, Катькины предки помогут. И вообще, можно снимать пока.
— Мишка, — Елена заговорила впервые за весь вечер, — мы всё равно хотим вам помочь. Это не ваша вина, что так всё вышло. И не злись на брата. Ему было тяжело... всем нам было тяжело.
Когда гости ушли, они остались вдвоём на кухне, уставившись в остывающие чашки с чаем. Елена наконец положила руку на ладонь мужа:
— Витя... спасибо, — прошептала она. — Ты даже не представляешь, сколько для меня значит то, что ты сделал сегодня.
Виктор обхватил её пальцы, комкая салфетку другой рукой:
— Прости... прости меня за всё, Лен. За то, что я был трусом. За то, что не встал на твою защиту все эти годы. За то, что позволил матери... изводить тебя.
Она покачала головой:
— Проехали. Теперь всё будет по-другому. Я знаю.
Новая жизнь
Прошёл месяц. Галина Петровна не звонила и не приходила. Зато Михаил с Катей стали частыми гостями — без давления свекрови отношения наладились сами собой.
Они с Виктором обратились в центр репродукции. Врач, изучив их историю и результаты обследований, не был оптимистичен, но и не отнимал надежду. «ЭКО — не панацея, но в вашем случае это реальный шанс», — сказал он.
В тот вечер они долго гуляли по набережной, обсуждая будущее. Ветер трепал волосы Елены, а Виктор крепко держал её за руку, словно боялся отпустить.
— Знаешь, — сказал он, глядя на закат, — а ведь есть ещё один вариант.
— Какой? — Елена повернулась к нему.
— Усыновление, — Виктор смотрел серьёзно. — Я думал об этом всё чаще в последнее время. Столько детей ждут семью... А мы столько лет ждём ребёнка.
Елена замерла. Это была мысль, которую она боялась озвучить, хотя она посещала её не раз. Боялась, что Виктор откажется, что его мать будет против «чужой крови»...
— Ты правда этого хочешь? — тихо спросила она.
— Правда, — он кивнул. — Я хочу быть отцом. Хочу, чтобы у нас была семья. И мне не важно, будет ли ребёнок биологически нашим. Главное — что мы будем любить его всем сердцем.
По щекам Елены покатились слёзы, но на этот раз — слёзы облегчения и надежды.
— А как же твоя мама? Она не примет...
— К чёрту мою маму! — вдруг резко сказал Виктор, и Елена вздрогнула от неожиданности. — Извини. Но серьёзно, Лен, я устал оглядываться на неё. Это НАША жизнь. И мы сами решаем, как её прожить.
Они медленно шли вдоль реки, и Елена чувствовала, как тяжесть, давившая на неё годами, постепенно отступает. Впервые за долгое время она могла свободно дышать.
«Семья — это не только узы крови, но и союз душ, соединённых любовью»
В ту ночь они впервые за много недель спали в одной постели. И Елене снились дети — смеющиеся, бегающие по квартире, называющие её мамой.
Камень преткновения
Звонок раздался ранним субботним утром. Виктор ещё спал, и Елена тихонько прикрыла дверь спальни, прежде чем снять трубку.
— Алё? — голос спросонья звучал хрипло.
— Аленушка? Леночка... это я.
Елена застыла, как кролик перед удавом. Этот тихий, просительный тон она у свекрови никогда не слышала.
— Галина Петровна? Что-то случилось?
— Нет-нет... То есть да, — голос на том конце дрожал. — Нам надо бы поговорить. Тет-а-тет. Я к тебе приду, можно?
Елена закусила губу. Нарываться на очередную словесную порку не хотелось. Но что-то в этом сломленном голосе...
— Ладно. Витя к Кольке собирался ехать, помогать с перестановкой мебели. К двум будете — он как раз уйдёт.
— Спасибо тебе, — выдохнула Галина Петровна. — В два я буду.
Ровно в два в дверь позвонили. Елена открыла и едва сдержала возглас. Перед ней стояла не холёная, уверенная в себе дама, какой Галина Петровна всегда держалась. На пороге топталась постаревшая, осунувшаяся женщина со впавшими глазами, кое-как уложенными волосами и в старомодном плаще, который Елена не видела лет пять.
— Проходите, — Лена отступила на шаг. — Чайку?
— Была бы признательна, — пробормотала та, неловко стаскивая туфли в прихожей.
Они устроились на кухне, за тем же столом, где недавно произошла семейная драма. Галина Петровна вертела в руках чашку, не решаясь отхлебнуть. Елена ждала, не торопя.
— Я... — свекровь наконец заговорила, — не знаю, с чего начать.
— С правды? — Елена пожала плечами, удивляясь собственному спокойствию.
— С правды... — эхом повторила та. — Тогда вот она: я была мерзкой свекровью. Отвратительной. А ведь я сама от своей натерпелась. И вот... я стала такой же. Даже хуже.
Елена удивлённо уставилась на женщину. За восемь лет ни разу Галина Петровна не обмолвилась об этом.
— Вы... были несправедливы, — осторожно подтвердила Елена, подбирая слова.
— Какая там «несправедливость»! Я нашла мальчика для битья. То есть девочку, — Галина Петровна сгорбилась. — Вы с Витей поженились, и я сразу стала ждать... ну, внуков. Представляла, как буду нянчить, возиться... А тут всё не выходило и не выходило. И я взъелась на тебя. Вместо того, чтобы понять, поддержать, помочь. Всё бубнила и бубнила: «У невестки не получается, так пусть разведутся». А потом Витя сказал... он тогда сказал...
Елена молчала. Ни к чему было помогать Галине Петровне. Пусть справляется сама. Проговаривает своими словами.
— Я ведь вас обоих предала, — та закрыла лицо руками. — Его — сына родного. И тебя — дочку, которой ты мне могла бы стать.
— Я была для вас не невесткой, а громоотводом, — произнесла Елена, пожимая плечами. — Столько лет... словно кувалдой по голове. И каждый выкидыш — новый повод попрекнуть.
— Леночка, и не надеюсь даже, что ты забудешь... — Галина Петровна протянула через стол дрожащую ладонь. — Но хотя бы... не держи это всё в сердце. Мы ведь обе любим Витю. И... для тебя, для него я всё что угодно сделаю.
Рука свекрови лежала на столе — морщинистая, в старческих пятнах. Елена смотрела на неё и не могла решиться пожать.
— А квартира? — спросила она осторожно. — Вы всё ещё считаете, что мы должны отдать её Мише?
Свекровь резко мотнула головой:
— Забудь это! Это... всё моя дурь была. Квартира ваша, Витина, и точка. Я больше ни словом об этом...
— А если у нас будет приёмный ребёнок? — Елена решила проверить до конца. — Мы же с Витей всерьёз об усыновлении думаем. Что вы скажете?
Галина Петровна замерла, и Елена могла поклясться, что в голове у той кружится вихрь мыслей. Только бы не сорвалась, не показала истинное лицо... Но, к её удивлению, свекровь вдруг тепло улыбнулась:
— В моём возрасте уже не столь важно, родная кровь или нет. Главное, чтобы внучонок был, чтобы на коленках посидел, чтобы можно было прижать к себе. Я... — лицо её смягчилось, — была бы счастлива стать бабушкой. Настоящей. Если, конечно, вы позволите. После всего, что я наворотила...
Елена глотнула комок в горле. Слишком много слёз и обид осталось позади. Слишком много ночей, проведённых в подушку. Но этот жест, эта странная, пронзительная искренность...
— Посмотрим, — только и ответила Елена. — Время покажет, Галина Петровна. Доверие не возвращается за пару минут. Но... ради Вити, ради нашего будущего ребёнка — давайте попробуем начать с чистого листа.
Продолжение следует...
Дорогие читатели! Стоит ли Елене доверять свекрови? Можно ли простить человека, который причинил столько боли? И как сложится их путь к родительству? Не пропустите финальную часть истории, где вы узнаете, как наши герои встретят своего ребёнка и какие перемены это принесёт в их жизни! Поделитесь своими мыслями в комментариях!
Рекомендуем прочитать
Если вам понравилось, нажмите на палец вверх и поделитесь в соцсетях с помощью стрелки. С уважением, @Алекс Котов.