Дорогие мои читатели! В своих комментах под анонсом этого произведения вы восприняли его как продолжение повести Пелагея. Но это не так. Продолжение еще только планируется.
В Байках деда Тимохи мы лишь снова встретимся с полюбившимися вам героями: Тимошей, Варей, Валей, Настенькой и Пелагеей.
Произведение на первый взгляд легкое и юморное, но оно наполнено мудростью и философией добряка и балагура Тимохи.
Надеюсь, вам понравится, и вы поддержите меня лайками и комментариями.
Байки деда Тимохи
Байка первая
День не задался с ранья
Пришла как-то Пелагея к деду Тимохе со своей проблемой. Выслушал дед да и говорит:
— Вот ты гришь, лихо у тебе, Палашка. А ты послухай мене, чегой я тебе кажу. Не усе беды бедами-то оборачиваютси. Это как на их поглядеть. Вот слушай сюды. Давно енто было. Ишшо молодой я был совсема. То утро у мене ня задалоси с ранья! А знашь, Палаша, как моя бабка родныя говаривала? — хитро улыбнулся дед.
— Как? — улыбнулась и грустная Пелагея, зная, что Тимоша сейчас скажет что-нибудь эдакое.
— Со сранья! — сказал дед и сам рассмеялся первым.
— Ах ты, срамник! — отругала его Варвара, пряча улыбку.
Дедовская жена время от времени ходила мимо них и вроде занималась своими делами, а как оказалось, все слышала.
— Ну так вот, — продолжал дед, лукаво глянув на жену, — а ты иди, иди, Варька, куды шла. Забот ишть нет у тебе?
— А чегой-то? — поставила руки в бока Варвара. — Палаша либошто и к мене пришла.
Дед недовольно махнул рукой на Варю и продолжил рассказ:
— В обшем, сапог своих я в сенях найти ня мог сразу. Потом гляжу — один-то под лавкой, а другой вобше на печи оказалси. Как так? Ума ня приложу. Давеча вродя тверезый пришел. Ну, кой-как обулси я, вышел до ветру, да как шмякнулси на крыльце — мать ево ети. Скользко, приморозило за ночь-то, хотя ишшо ня полетели мухи белыя. Шапка у мене слетела, нос ободрал у кровь. Встал, вытер рукавом харю-то да и заржал сам над собой. Ну усе, думаю, день будеть развеселай! Ладно как началси. Настроение у мене — ишть задница с приключениями.
Пошел корове задать — так шандарахнул себе в лоб ведром. Ураз шишка вылезла!
Пелагея уже смеялась в голос.
— От тебе смешно, и я радый, ишть развеселил тебе. Пошел, значица, я воду набирать — а прорубь-то схватиласи ужо тонким ледиком, а я ня увидал — ишть ковш у мене и провалилси. Я ажно присел от неожиданностев таких. Думаю — чай ишшо хуже будять. Никада такова ня было.
А день-то токма разгонялси. Вышел в огород — тама куры забастовку устроиля: зерно клюють, гадючки, а у сарай ня идуть. Ну я за ими бегал-бегал, пока сам у грязь ня рухнул. Встал, глянул на свои сапоги-то — как будто в навозе искупалиси! От так! — серьезно посмотрел дед на Палашу, она уж всхлипывала от смеха.
— От тебе смяшно с моих бед!
— Дед, ну какие ж это беды, — еле выговорила Пелагея, утирая слезы. — Да и давно дело-то было. Нос, поди, зажил, ковш ты новый купил, а от сапог тех и помину нет.
— Так вот, Палашка, прально ты гришь. То беда не к порогу, а к веселью! Где шишка, там и коврижка! Беду шуткой прогонишь — вовек не воротитси. Так и твоя — через срок смешной будять! Вот об ентом и думай, Пелагея Прохоровна! Про коврижки, а не про шишки!
— Благодарствую тебе, деда. Вроде как легша стало мне.
— У добрый час, лебедушка моя! Айда у Варьки коврижков-то выпросим!
— Да чегой-то выпрашивать, — Варвара тут как тут. — Я и сама вама на стол усе поставлю.
— Эх, Палаша, нама ли жить у печали?! Глянь — красота-то какая вкруг! — дед повел рукой.
Деревья в саду Тимохи, только-только проснувшиеся от долгого зимнего сна, укрылись нежным цветом — яблони, вишни и сливы стояли в молочно-розовых облаках, словно кто-то нарочно разлил акварель по ветвям.
Воздух был густой от ароматов: медовая сладость цветущего сада, пряная свежесть молодой травы, тонкий дымок от печей — все это смешивалось в волшебный букет, от которого кружилась голова. Земля потеплела, в ней ощущалась сила — чернозем отдавал тепло солнца, и даже в тени пахло жизнью и обновлением.
— Хорошо как у нас у Высоком! Усе ладно у тебе будеть, Палашка. Умная ты баба, усе понямши скрозь мой рассказ.
Байка вторая
Пес на удачу
Как-то у деда Тимохи собака щенков принесла. Вырвалась всего лишь раз с привязи — и на тебе пожалуйста! Вышел дед ранехонько во двор, а Белка вокруг него крутится и словно бы зовет куда-то.
— Ну пойдем, пойдем! Куды ж ты меня зовешь?
Нырнула она в будку свою и словно деда приглашает.
— Да куды ж я растудыт твою.
Но Белка скулит и хвостом бьет — зовет.
Присел дед на коленки и заглянул в круглое отверстие — а там щеночки.
— Да ты чегой, шельма, удумала? — рассердился дед. — Да как жа енто ня стыдно тебе? Кому подставилась?
Принялся дед ругать собаку. А она вроде как поняла его: вылезла из будки, лизнула руку Тимохе и снова залезла назад, поскуливая оттуда тихонечко.
— Ну ладно! — пожалел дед Белку. — Чегой уж таперича! Выращивай своих робят! Давай.
Зашел дед в хату и крикнул:
— Варвара! Белку получша корми таперича!
— Чегой енто? Она, мабуть, ня доедаеть ишть у нас, старый?
— Мабуть! — передразнил дед жену. — Приплод у яе. Понямши?
— Ой лихо! Куды ж их всех? — ахнула и присела Варвара. — Скульки их тама?
— Ня знай! Ничегой! Пристроим. Белка у нас справный сторож. Яе робяты такия жа будуть.
— Да ты чегой, старый дурень? От когой жа охранять? У нас чегой, либошто у Высоком воры завелиси?
— Но собак усе держать! — припечатал дед.
— От именна, што усе держать! Куды ж их?
— Хорош рот проветривать! Иди, казал, корму ей задай!
— Корму задай! — принялась бурчать Варя. — Ишть корова она? Аль коза?
…Прошло время, щенки подросли. Деду Тимохе удалось пристроить почти всех. Остался лишь один — красивый песик с подпалиной на боку. И вот решил дед его Авдотье Курковой предложить, не было у той кобеля.
— Да пошто он мене? — баба, щелкая семки, равнодушно отреагировала на предложение деда. — Корми яво, убирай за им. Ишшо чегой?!
— А он тебе шастью принесеть! — вдруг выпалил дед.
— Ой, чегой-то?
— А вот ты послухай мене.
Шел я как-то раз по большаку из городу, давно дело было, ой давно. Так вот, солнце палит, в сапогах у мене камешки, а у карманах шаром покати. Задарма я брюкву отдал, токма и хватило на отрез, шибко моя супружница просила. Иду и потихоньку жаловаюсь:
— Ну что за жисть, Господи, у мене! Ни скотины толком нету, ни урожая в ентом годе, ни веселья... Што за жисть…
Токма подумал так — слышу: пищит ктой-то у кустах. Заглянул — сидить щенок: грязный, костлявый, глазья — две пуговки, да такие жалобные. Смотрить на мене как человек. Дрожал весь, как лист на ветру.
Почесал я репу да думаю:
— Ничегой, найдем кусок сухаря для ентого постреленка. Пойдем-ка со мной.
Сунул я щенка за пазуху-то — тот и прижалси к мене, носом у бороду мене уткнулси.
И вот что чудно: токма я щенка домой принес — соседка Нюрка цыплят мене принясла, бери, грит, Тимоха, мене лишния! О как! Цыплятки лишния! Так быват рази? А баба Маня Виноградова вдруг молочка принясла, а бригадир зашел и грит: «Тимоха, будешь сторожем на зернохранилище? Ушел Акимка-то у город. Совсема. Мукой расчет будять».
Я так и сел!
А еще чрез неделю брат мой родный старший приехал — козу свою привез. Грит: «Возьми, Тимоша, Фроська моя ня можеть смотреть за ей, бодливая шибко. А я яму: кто? Фроська? Посмеялиси. От так мы и пережиля тот год. А все псина — он мое счастье подбрехучае! Бери, Авдотья, кобелька-то.
Баба недоверчиво посмотрела на деда:
— Сам ты, Тимоха, подбрехучий. Ох как складно брешешь! Да ладно, возьму.
— Возьми, возьми! Не пожалешь! — пообещал дед.
И то правда! К майским Авдотьина дочка вернулась из города, да не одна, а с мужем и с робятенком! А было бабе тридцать пять лет. Никто уж и не думал, что замуж выйдеть да сродить.
С тех пор Тимоха всех учил:
«Увидишь на дороге щенка — хватай! Счастье в лапах несеть!»
…А пес у Авдотьи вырос здоровенным кобелем, лаем дом охранял, хвостом махал так, что всю хату сквозняком продувало. Вот так!
Продолжение будет, если вам понравится
Татьяна Алимова
Если кто не читал «Пелагею», то все части здесь⬇️⬇️⬇️
А здесь «Хромоножка»⬇️⬇️⬇️