Восемнадцать лет в детском доме научили Нину одному – если тебя не выбрали за первые пять лет, не выберут уже никогда. Она помнила, как в шесть лет плакала, бережно держа выцветшую фотографию улыбающейся женщины с младенцем – единственное свидетельство того, что у нее когда-то был кто-то родной.
Теперь, укладывая свои немногочисленные вещи в потертый чемодан перед выпуском из приюта, она неожиданно узнала, что директор приглашает ее к себе. Впервые за все эти годы Нина ощутила, что сегодняшний день может полностью изменить ее судьбу.
— Присядь, — Анна Викторовна указала на потертое кресло напротив своего стола. В руках она держала плотный конверт с золотым тиснением. — Это пришло сегодня утром. Адресовано тебе.
Нина нерешительно взяла конверт. Пальцы дрожали, когда она вскрывала идеально запечатанный клапан. Внутри лежал хрустящий лист дорогой бумаги, от которой едва уловимо пахло духами.
"Уважаемая Нина Алексеевна. По достоверным сведениям, ставшим известными нотариальной, Вы являетесь законной наследницей Петра Игнатьевича Коржикова, которого не стало 3 апреля этого года. Вам необходимо явиться по указанному ниже адресу для участия в оглашении завещания..."
Нина подняла взгляд на директора.
— Я... Я не понимаю. Кто такой этот Коржиков?
Анна Викторовна сложила руки на столе.
— Судя по всему, твой родственник. Возможно, дедушка или дядя.
— Но мне говорили, что мама отказалась от меня в роддоме. И что никаких родственников нет у меня больше нет.
Директор отвела глаза:
— Так было написано в твоем деле.
Особняк в центре города выглядел как иллюстрация из журнала о роскошной жизни. Три этажа песочного цвета с белыми колоннами и огромными окнами были обрамлены кованым забором с затейливым узором. Нина невольно одернула потрепанную кофту и пожалела, что не подумала хотя бы причесаться получше.
У дверей ее встретил представительный мужчина средних лет.
— Добрый день, вы должно быть Нина Алексеевна? Роман Степанович, семейный адвокат господина Коржикова. Проходите, все уже собрались.
Нину провели через просторный холл с мраморным полом в огромную гостиную, где за длинным столом сидели несколько человек. Их разговор резко оборвался, когда она вошла. Взгляды — от недоуменных до откровенно враждебных — устремились к ней.
— Прошу всех внимания. Сейчас я зачитаю завещание Петра Игнатьевича Коржикова., — сухо произнес Роман Степанович.
Пожилая женщина в дорогом костюме не сводила с Нины тяжелого взгляда. Рядом с ней сидела девушка примерно ее возраста – холеная, с идеальной укладкой и маникюром. Они были так похожи, что сомнений не оставалось – бабушка и внучка. По другую сторону стола расположились двое мужчин в дорогих костюмах и одна женщина.
— Прежде чем мы начнем, — произнес один из мужчин, — хотелось бы узнать, кто эта... девушка? И почему она здесь?
Адвокат поправил очки:
— Согласно документам, Нина Алексеевна Савельева является внучкой Петра Игнатьевича от его старшей дочери Алисы Петровны.
— Что за нелепость! — резко поднялась пожилая женщина. — У Петра была только одна дочь – моя Аня!
— Прошу вас, Маргарита Александровна, — адвокат раскрыл папку, — все подтверждающие документы у меня с собой. Алиса Петровна была дочерью Петра Игнатьевича от первого брака.
— Какого первого брака? Он никогда не был женат до меня!
— Это не совсем соответствует действительности, — Роман Степанович извлек пожелтевшее свидетельство о браке. — Петр Игнатьевич состоял в браке в течение двух лет с Еленой Савельевой. Брак был расторгнут по его инициативе, незадолго до вашего знакомства. К тому времени Алиса уже родилась.
На столе появилась фотография молодой женщины, держащей на руках младенца. Нина замерла – это была та самая фотография, только в гораздо лучшем качестве, чем ее выцветшая копия из приюта.
— И где эта Алиса сейчас? — холодно спросила Вика, с нескрываемой неприязнью разглядывая Нину.
— К сожалению, Алисы Петровны не стало восемнадцать лет назад. Ее дочь Нину определили в детский дом.
Маргарита Александровна медленно опустилась обратно в кресло.
— Но он знал, — впервые подала голос Нина. — Он знал, где я все эти годы?
Роман Степанович помолчал, а потом кивнул:
— Да. Петр Игнатьевич получал регулярные отчеты о вашем состоянии.
— И не забрал меня?
— В завещании есть объяснение, — адвокат раскрыл плотный конверт. — Позвольте зачитать: "Я, Коржиков Петр Игнатьевич, будучи в здравом уме и твердой памяти, оставляю своей внучке Нине Алексеевне Савельевой..."
***
— Двадцать пять процентов акций компании, пентхаус и пятьдесят миллионов рублей, — Нина сидела на скамейке в парке напротив особняка, повторяя про себя эти слова, как заклинание. — Мне. Человеку, которого он ни разу не увидел.
Роман Степанович, присевший рядом, вздохнул:
— Вообще-то, он видел вас. Регулярно. Просто вы не знали об этом.
Нина резко повернулась:
— Что?
— Он приезжал в приют. Часто. Представлялся благотворителем, приносил подарки для всех детей. И всегда наблюдал за вами. Просматривал ваши школьные работы, спрашивал о ваших увлечениях.
— Зачем? Почему он просто не забрал меня?
— В завещании он объясняет это так: "Моя жена Маргарита никогда не приняла бы ребенка моей первой дочери. А нарушать благополучие новой семьи я не хотел. Я выбрал компромисс – обеспечить Нине будущее, но не вмешиваться в настоящее. Сейчас я осознаю, что это было проявлением слабости. Прошу когда-нибудь найти в себе силы простить меня за это".
Нина смотрела прямо перед собой. Слезы щипали глаза, но она не позволяла им пролиться.
— Нина, — осторожно произнес адвокат, — у вас нет опыта управления такими средствами. Вам понадобится помощь. И я хотел предложить...
— Вы ведь не случайно вышли за мной, да? — перебила его Нина. — Что-то еще?
Роман Степанович кивнул:
— Есть кое-что, что не было зачитано при всех. Личное письмо.
Он протянул ей небольшой конверт.
"Дорогая Нина!
Ты не знаешь меня. А я знаю о тебе почти все. Я видел, как ты выросла из замкнутой девочки в сильную девушку. Как научилась сама решать свои проблемы. Как помогала другим детям в приюте. Горжусь тобой безмерно.
То, что я не забрал тебя из приюта – мой самый большой позор. Моя жена Маргарита – властная женщина. Если бы она узнала о существовании Алисы, то поставила бы ультиматум: либо я отказываюсь от прошлой семьи полностью, либо теряю новую. У нас только что родилась Аня, моя вторая дочь. Я выбрал малодушный путь – делать вид, что тебя не существует, и тайно наблюдать за твоей жизнью издалека.
Сейчас, когда мои дни сочтены, я хочу исправить хотя бы часть своей вины. Знаю, деньги не вернут тебе детство в семье. Но они дадут тебе свободу выбора и защиту от нужды.
И еще кое-что. Маргарита, Аня и Вика не знают всей правды. Они думают, что я оставил тебе наследство из жалости или благотворительности. Правда куда сложнее. И опаснее для тебя.
В конверте, который передаст тебе Роман вместе с этим письмом, находится флеш-карта. На ней – доказательства того, что моя компания была построена на деньгах твоей бабушки Елены Савельевой. Документы, которые я скрывал десятилетиями.
Будь осторожна. И прости своего трусливого деда, если сможешь.
П.К."
***
Новая квартира казалась Нине нереальной – триста квадратных метров, занимающие весь верхний этаж элитного дома. Окна от пола до потолка открывали вид на городской парк и реку. Дизайнерская мебель, умная техника, гардеробная комната размером с всю ее бывшую комнату в приюте.
— Нравится? — Роман Степанович наблюдал, как она ходит по квартире с видом человека, попавшего в музей, где ничего нельзя трогать.
— Это все... слишком, — она осторожно провела пальцем по мраморной столешнице кухонного острова. — Я не знаю, что со всем этим делать.
— Жить, — просто ответил адвокат. — Это твой дом теперь.
— А что насчет флешки? Я посмотрела документы. Получается, мой дед просто украл деньги у моей бабушки?
— Не совсем украл. Скорее, воспользовался ее наивностью и юридической неграмотностью. Она подписала документы, даже не прочитав их.
— И теперь эта информация у меня.
— Да. Это твоя страховка. Если Маргарита и ее дети попытаются оспорить завещание или причинить тебе проблемы, ты сможешь пригрозить раскрытием этой информации. Это разрушит репутацию компании, которой они так дорожат.
Нина покачала головой:
— Я не хочу никому угрожать. Я просто хочу понять, кто я теперь.
***
Вечером раздался звонок в дверь. На пороге стояла Вика – ее кузина.
— Можно войти? — спросила она напряженно. Идеальная укладка и безупречный макияж не могли скрыть ее усталости и нервозности.
Нина кивнула и отошла в сторону. Вика прошла в гостиную, бросая оценивающие взгляды вокруг.
— Дедушка всегда любил этот пентхаус. Говорил, что с высоты город кажется игрушечным, — она подошла к панорамному окну. — Я думала, он оставит его мне.
— Я могу продать его тебе, — предложила Нина. — Мне такая роскошь ни к чему.
Вика усмехнулась, не спуская глаз с огромного окна:
— Продать? Ты действительно думаешь, что всё решают деньги?
Она развернулась так резко, что Нина невольно отступила на шаг назад.
— Забавно, как человек с пустого места получает то, что принадлежало нашей семье десятилетиями. И ведёт себя так, будто имеет на это право.
— Я никогда не говорила, что имею право, — тихо произнесла Нина. — Я сама до сих пор не понимаю, почему он так поступил.
Вика скрестила руки на груди. На её безупречном лице появилось выражение холодного превосходства.
— А я понимаю. Дедушка всегда был склонен к драматизму. Последний жест раскаяния старика, который боялся уйти с грузом вины на душе. Только знаешь что? — она подошла ближе. — Этот жест разрушил нашу семью.
Нина опустила взгляд:
— Я не просила всего этого.
— Но и не отказалась, — парировала Вика. — Послушай, ты можешь притворяться наивной сиротой сколько угодно. Но мы обе знаем, что ты не откажешься от внезапно свалившегося богатства.
За окном стремительно темнело. Тени в комнате становились длиннее, острее, словно сама атмосфера сгущалась вокруг них.
— Бабушка не выходит из комнаты после оглашения завещания, — продолжила Вика, наблюдая за реакцией Нины. — Мама не отходит от неё. А наш юрист уже готовит документы для оспаривания завещания.
— На каком основании? — спросила Нина, чувствуя, как напрягаются все мышцы.
Вика улыбнулась:
— Мы докажем, что дедушка был недееспособен, когда составлял завещание. У него были проблемы с рассудком в последние месяцы жизни.
— Это неправда.
— А кто поверит тебе — девушке из приюта, которая никогда его не видела?
Нина медленно опустилась на диван. Пентхаус, ещё недавно казавшийся таким огромным, теперь словно сжимался вокруг неё.
— Я не хочу конфликтовать с вами, — произнесла она наконец. — Но у меня есть кое-что, что может заставить вас пересмотреть своё решение.
Вика приподняла идеально выщипанную бровь:
— Флешка с документами? Не утруждайся. Мы знаем о ней.
Нина замерла:
— Откуда?
— Роман Степанович работает на нашу семью уже двадцать лет. Он сообщил нам обо всём, как только передал тебе письмо. Его лояльность всегда принадлежала тем, кто может лучше заплатить.
***
Нина стояла на пороге своей новой квартиры, сжимая в руках маленький чемодан — тот самый, с которым она покинула детский дом всего несколько дней назад. Замок был сменён, охрана вежливо, но твёрдо объяснила, что у неё больше нет доступа в это здание.
Документы об отмене завещания были подписаны судьёй с удивительной скоростью. Особенно после того, как выяснилось, что тот самый судья был хорошим другом семьи Коржиковых долгие годы.
А флешка? Она оказалась пустой. Данные были уничтожены — вероятно, ещё до того, как Роман Степанович передал её Нине.
От пятидесяти миллионов, акций и роскошного пентхауса осталось лишь жгучее разочарование и понимание. Никогда не стоит верить в сказки о внезапном счастье.
— Куда теперь? — спросил таксист, когда Нина села в машину.
— Куда угодно, — ответила она, глядя на высотное здание, где прожила всего три дня. — Только подальше отсюда.
***
Нина прошла мимо газетного киоска и машинально отметила свежий номер "Бизнес сегодня" с фотографией Виктории Коржиковой на обложке. Это стало привычкой — замечать упоминания о семье, которая почти стала ей родной. А потом выбросила, как ненужную вещь. Но Нина не позволила себе остановиться. Не сегодня.
Сегодня был важный день — четвёртая годовщина её собственного маленького бизнеса.
Рюкзак с ноутбуком приятно оттягивал плечо, когда Нина свернула на узкую улочку в старом районе. Тут, среди домов с потемневшими от времени фасадами, располагалась её мастерская.
— Нинка! — из-за прилавка выскочила Мила, её лучшая подруга и теперь уже деловой партнёр. — Ты видела, сколько заказов пришло за ночь? ДВЕНАДЦАТЬ! Понимаешь? Мы не справимся вдвоём!
Нина улыбнулась, наблюдая за тем, как Мила размахивает руками в своей привычной экспрессивной манере. Длинные рукава её безразмерного свитера взлетали вверх, словно крылья диковинной птицы.
— Сначала кофе, потом паника, — спокойно ответила Нина, проходя в заднюю комнату мастерской, где у них была оборудована небольшая кухня.
Кто бы мог подумать четыре года назад, что её жизнь обретёт такой неожиданный поворот?
После той истории с наследством Нина провела несколько месяцев, снимая угол в комнате одной из бывших воспитанниц детского дома. Устроилась на работу в небольшое ателье — на самую низкую должность, почти разнорабочей. Там, среди обрезков тканей и катушек ниток, она вспомнила забытое детское увлечение — шитьё.
В детском доме была старенькая швейная машинка. Нина часто сидела за ней, пока другие девочки играли в куклы. Ей нравилось превращать старые вещи в нечто новое — особенно если это помогало младшим ребятам радоваться обновке. Но после выпуска эта страсть ненадолго забылась, отодвинулась на второй план.
А теперь снова вернулась, ворвалась в её жизнь и стала спасением.
Мила вихрем ворвалась на кухню, плюхнувшись на высокий барный стул у окна.
— Я серьёзно. Нам нужен помощник. Или даже два. Ты видела, что пишут о наших сумках в этом модном блоге? "Аутентичный дизайн, смелые сочетания материалов и безупречное качество". БЕЗУПРЕЧНОЕ! — она подняла указательный палец вверх, подчёркивая значимость момента.
— Знаешь, — задумчиво протянула Нина, — я ведь получила письмо от той девушки из художественного колледжа. Она готова работать за опыт и минимальную оплату, пока учится. Шьёт она неплохо, я видела примеры.
— Так чего ты ждёшь? Звони ей немедленно!
День промчался как всегда — в привычной суете заказов, примерок, раскроев. К вечеру Нина чувствовала приятную усталость. Именно так должен ощущаться честно заработанный успех — думала она, запирая дверь мастерской.
***
Домой Нина шла пешком. Ей нравилось наблюдать, как меняется город в сумерках — загораются огни в окнах, спешат по своим делам прохожие, каждый со своей историей.
Её история тоже продолжалась — уже без налёта горечи, который преследовал первое время после того унизительного выдворения из пентхауса. Нина научилась отпускать. Научилась радоваться малому.
Ваши слова вдохновляют, а ваша поддержка помогает писать дальше. Благодарю каждого!Нажмите на кнопку ПОДДЕРЖАТЬ👇🏻