Арине снилась зима.
Снежная, морозная, лютая, совсем такая, как была в её детстве в их маленьком северном городке, где они жили на самой окраине. Сугробы по окошко, а мать печь топит. В избе жарко, хоть в одной летней рубахе ходи. Пахнет свежеиспечённым хлебом, кислой капустой и почему-то хлоркой.
Через три квартала от дома начинается лес. Если морозы крепчают, к окраине выходят волки. Голодные и злые, людей не трогают, уже знают, как больно умеют делать их ружья, как рвут волчью шкуру на куски, а вот неосторожной живностью полакомиться норовят.
А ну-ка, поленятся хозяева проверить засовы на сараях — парочка волков тут как тут, остальная стая на стреме стоит. Зубами матерая волчица в двери пробьёт щель, да ягнёнка на свет вытащит.
А там поминай малыша с рожками, как звали. Редкую, устойчивую к суровой здешней зиме породу овец в их город завезли несколько лет назад из Ставропольского края. Такие маленькие экземпляры породы были на вес золота, но волкам всё ни почём.
Этой ночью волки совсем обнаглели, подбираются к хате. Арине страшно до жути, хищники уже в доме, от них веет морозным холодом и смертью.
Где родители? Где соседи? Почему её оставили наедине с бедой? Никто не спешит к ней на помощь. Только пронизывающий нестерпимый холод всё больше парализует её тело, не греет почему-то печь.
Сквозь тонкую простынь Арина чувствует леденящее прикосновение металла к спине, делает невероятное усилие над собой и рывком распахивает глаза.
Где она?
Ночной ужас продолжается, и после того, как она просыпается, женщина обнаруживает, что с головой накрыта голубой простыней.
В помещении ужасно холодно, температура вряд ли сильно превышает нулевую отметку. Правой рукой Арина лихорадочно пытается нащупать ниточку пульса на левой руке.
Она умерла? Что с ней не так? Но пульс бьётся ровно. Ей ли, бывшей медсестре со скорой помощи, не уметь определить, пациент ещё тёплый и жив, или уже отдал концы навсегда? Что за глупые шутки? Как она здесь очутилась?
Предательская память отказывается отвечать на эти вопросы.
Вот это фокусы! Разное она в жизни повидала, но чтобы оказаться вот так, чуть ли не на том свете, такого ещё не было. Сейчас ещё не хватало, чтобы Иисус появился со своими каверзными вопросами о том, как она до такой жизни докатилась.
Она не робкого десятка, сейчас разберётся, что к чему.
Совсем замёрзшая женщина начинает проверять, целы ли её руки и ноги, ощупывая тело на предмет ран или повреждений. Всё работает, все целехонько. Уж не в фильм ужасов её пригласили сниматься, а она об этом позабыла. Но это бред.
Чехия — цивилизованная страна, а она — опытная бизнесвумен, недавно купившая в провинциальном селении Лоуни маленькую сеть из нескольких кафе. Основной пенный бренд в них — продукция пивоварни, старинного предприятия с именем и традициями.
Арина в России поначалу была лидером этого пивного производства, но потом муж уговорил её рискнуть, перебраться в Чешскую республику, где янтарная пенная жидкость текла рекой. Даже в миниатюрном Лоуне не было проблем с туристами, гостями из разных стран.
За стеной послышался неясный шум, раздались шаги.
Арина затихла, что-то ей подсказывало, что сейчас ей не стоит обозначать себя, выяснять, в какой детектив она вляпалась. Превосходное чутьё шептало, что ситуация попахивает криминалом, надо выяснить, откуда ноги растут у этого жуткого холода.
В комнате зажгли свет, в помещение зашли трое: муж Арины, какая-то молодая женщина и мужчина в темно-синей медицинской форме. Все трое говорили на русском языке, солистом в этом трио выступал её муж.
— Доктор, я раздавлен. Смерть моей жены — ужасная потеря. Какой жестокий, несчастный случай! Это её страшное падение разделило мою жизнь на «до» и «после». Вот и её младшая сестра спешно прилетела из России, чтобы поддержать меня, быть рядом.
Полиция сказала, что завтра будет проведена процедура опознания, но мы бы хотели увидеть тело сейчас, чтобы убедиться, что это она, что нет никакой ошибки. Мы вас отблагодарим за вашу лояльность к нашему несчастью.
Арина опешила. Какая сестра, какое падение! Она ничего не помнила. Она что, в морге? Этого ещё не хватало. Сейчас её супруг хочет убедиться, что на одном из столов лежит её труп. Такого расклада она даже в страшном сне не могла себе представить.
Патологоанатом, между тем, ещё раз внимательно посмотрел на пришедших в подведомственное ему заведение людей и тихо промолвил:
— Я понимаю ваше горе, господа, но не могу нарушить инструкции. Наберитесь, пожалуйста, терпения. Завтра я вам всё покажу в присутствии представителей внутренних органов. Пойдёмте, я провожу вас к выходу.
Он прошёл в дальний угол комнаты, а до Арины донёсся синий ясный шёпот женщины.
— Макс, тебе ничего нельзя поручить. Даже прибить свою жену ты не смог с полной на то гарантией. Примчался сюда, чтобы удостовериться, а сам весь трясёшься от страха. Чехия — это тебе не Россия. Здесь живут законопослушные граждане. Деньги за сомнительные услуги никто из них брать не будет. Даже в таком маленьком провинциальном городке, как Лоуни.
— Скажи ещё спасибо, что местный врач тоже из России, понимает соотечественников с полуслова, хоть и не стал нарушать закон. Давай спокойно дождёмся процесса официального опознания. Завтра всё встанет на свои места, а пока пошли ко мне в отель. Я страшно соскучилась. Как давно мы уже с тобой не оставались наедине. Это невыносимо — столько времени ждать, когда ты освободишься от своей старой женушки.
Арина, которую во время всей этой сцены бросало то в жар, то в холод, вся напряглась. Ей сорок лет. Она объективно знает, что очень хороша собой. Да и муж, младше её всего на семь лет. Какая же она старуха! Сколько мужчин уже много лет добивается её расположения!
С Максимом они женаты уже пять лет. Это что же получается, всё это время с ней делил условную краюшку хлеба и постель? Лжец и лицемер?
Она выведет его и его любовницу на чистую воду. Но одно ей не справиться, надо срочно что-то придумать. Времени до момента опознания не так много, оно назначено на завтра.
К этой неприятной процедуре у неё уже должен быть готов план, как поквитаться с неожиданными врагами.
Павел налил себе большую чашку крепкого кофе, достал из ящика стола планшет и начал листать странички киношного сервиса, чтобы выбрать какой-нибудь лёгкий позитивный фильм на русском языке.
Лоуни за стеной морга жил по своему тихому, давно сложившемуся расписанию. В шесть утра уже открывались маленькие пекарни, маня горожан запахами свежей выпечки. К ним сразу же выстраивались очереди, жители неспешно семенили по булыжной поверхности улиц к рабочим местам, не забыв выпить свой утренний чай со свежим фруктовым кнедликом.
В 16 часов все уже были свободны, могли возвращаться домой или заглянуть в одно из заведений на кружку пива. В восемь вечера город вымирал. Только за окнами кафе светился гостеприимный свет, приглашая скоротать вечер в приятной атмосфере.
Он очень скучал по России, где всё было иначе: круглосуточная жизнь на родине била ключом без остановок, но здесь, в Чехии, никому о ностальгии не говорил.
Как странно иногда переплетаются людские судьбы. Приехал в чарующую европейскую столицу как турист, а остался надолго. Нет, он не переместился из миловидного приволжского города на узкую улочку селения Лоуни по мановению волшебной палочки. На это ушёл целый год. Он перебрался сюда по велению сердца, влюбившись в молодую чешку, с которой познакомился в Праге.
Ему было сорок, ей — двадцать шесть. Он работал на родине в лаборатории судебной медицины, она была гидом по чешской столице.
В первый день знакомства он ходил за улыбчивым экскурсоводом по Карлову мосту, замирая в восхищении возле каждой статуи, и чувствовал: ещё немного, и он уйдёт за этой женщиной на край света. Яна Горек была целеустремлённой барышней. Специально выучила русский язык хотя бы потому, что поток русскоговорящих туристов в Чехию увеличивался в геометрической прогрессии. В агентстве знаний иностранных языков её приветствовали, и её гонорар за экскурсии вырос вдвое, молодая женщина теперь еле успевала сопровождать всё новые группы страждущих прикоснуться к мистической пражской ауре.
Она тоже сразу обратила внимание на Павла. Он слишком выделялся на фоне остальных в этой группе. Все норовили скорее сбежать подальше от готических архитектурных шедевров в ближайшую пивную. Этот напиток был местным брендом, собирающим вблизи себя куда более довольных жизнью путешественников, чем зануды, изучающие достопримечательности. Симпатичный, рослый мужчина был из породы зануд. Внимательно слушал все её рассказы, в конце пешей прогулки первым записался на вечернюю поездку по Влтаве на милом маленьком кораблике.
Убедившись, что с понравившимся гидом он снова сможет пересечься вечером, Павел отправился в отель. Ему хотелось переодеться в стильную куртку и модные джинсы, чтобы выглядеть моложе. Он собирался позвать Яну на свидание. Мечтал поразить её воображение, зная, что недурен внешне и нравится женщинам. В его копилке уже был один брак, правда, не совсем удачный; разошлись с формулировкой «не сошлись характерами».
Олечка была живчиком, которому не сиделось на месте. Вместо того чтобы ужин для семьи приготовить, рвалась в гущу очередной вечеринки. На вопрос, есть ли у него чистая рубашка на завтра на работу, страдальчески закатывала глаза и отвечала:
— Учись нажимать на кнопки на стиральной машине, выбирай щадящую программу, чтобы потом не надо было гладить.
Заплутав в каждодневных реалиях домашнего быта, Павел понял, что его неземная любовь, скорее всего, была элементарным физическим влечением к аппетитной супруге. Оля была обладательницей приятных, округлых форм, которые не могли не будоражить нормальное мужское воображение. При более близком знакомстве оказалась сущей пустышкой, без мозгов. Как только Павел пытался с ней о чём-нибудь поговорить, кроме покупок в магазине, она начинала скучать, часами висела на телефоне, болтая ни о чём с такими же бестолковыми подружками.
Одно для него всегда оставалось загадкой — как его жена умудрилась получить университетский диплом филолога и работать корректором в редакции одного из журналов.
Записки ему, что купить и что сделать, она писала с грамматическими ошибками. В ответ на предложение Паше развестись, пока они не обзавелись потомством, она думала минут пять, потом выдала:
— Ты прямо мысли мои читаешь. Мне там один чел нравится, он вроде на меня тоже поглядывает с интересом. Изменять мужу не моё, а вот если мы разбежимся, дорога для новой любви будет открыта.
Прожив вместе четыре года, разошлись, как в море корабли. Павел без женского внимания не остался. Временных подруг находил легко. Как выражался его коллега по лаборатории:
— Пашка, не дрейфь, свободный мужчина обычно оказывается с той, что без комплексов допускает к себе, а таких особ, мой друг, на этом свете немало.
Павел совсем не дрейфил, иногда потом не помнил ни имен, ни улиц, ни разу никого в ЗАГС не хотелось позвать. А тут, на тебе, три часа рядом, и он уже был готов на любые условия, чтобы быть с Яной.
Молодая чешка после нескольких романтичных свиданий многого не потребовала, только несколько условий выдвинула, на основе которых они могли бы быть вместе. Он прекрасно помнил этот список. Яна ни за что не хотела переезжать в Россию. Значит, родину должен был покинуть он. Она не собиралась содержать семью, Павлу нужно было подтвердить свой диплом медика и найти работу в Чехии.
Они не будут официально регистрировать брак, поживут в гражданском, а ещё она пока не готова становиться матерью. Приветствует в целом движение Child Free. Для себя не определилась, будут ли у неё в будущем дети. В Европе женщины часто рожают лишь после тридцати лет.
Год Павел учил чешский язык, параллельно посещая медицинские курсы, позволяющие потом подтвердить его квалификацию. Яна летала к нему на Волжские берега, он изредка выбирался в Прагу для сдачи очередных экзаменов. Усилия увенчались успехом. В институте он был почти отличником. Работа с трупами в судебной экспертизе дала ему лишние практические знания и навыки. Он получил удостоверение, что может работать в Чешской Республике в качестве патолога-анатома.
Вакансий ему было предложено всего две: одна из них почти на условной границе с Германией, второе место — в городке Лоуни, в морге. Яна не одобрила ни одну, ни другую локацию. Она, востребованная в Праге гид, не собиралась уезжать за милым в шалаш, находящийся в провинциальном городе.
Беда была в том, что по условиям его медицинской аккредитации в Чехии он должен был теперь отработать три года на одном из предложенных мест или совсем отказаться от перспективы в дальнейшем построить в столице более удачливую карьеру.
Решив рискнуть, Павел согласился на место в морге в милом маленьком селении, построенном ещё в XII веке. На свидания с Яной мотался каждые выходные.
В его жутком медицинском хозяйстве трупы появлялись крайне редко, разве что в соседнем городе Жатиц, где морг был закрыт на ремонт, уходил на тот свет кто-то из жителей.
В отношениях с Яной не всё складывалось идеально. Он всё ещё очень любил её, но его смущала её холодность. Сначала он списывал это на то, что они ещё мало знают друг друга, пытался всё исправить, но ничего не помогало.
Яна оказалась женщиной, воспитанной в пуританской манере. На эксперименты не шла и утверждала, что ей это всё не нужно так часто, как ему. Это огорчало его, всё больше отдаляло их друг от друга. Ему стало надоедать приезжать снова и снова в Прагу, чтобы обнять любимую, каждый раз слышать её отговорки и отказы.
Они перестали встречаться через полтора года. Просто в один прекрасный день Павлу не захотелось никуда мчаться, уговаривать Яну остаться наедине, ждать с трепетом, чтобы она его поцеловала, как будто зарядка у батарейки кончилась. Мужчина ещё помнил предмет своей страсти, но уже не хотел от него заряжаться любовью.
Желание вернуться в Россию обретало всё более ясные черты, но квалифицированный врач был очень упрям. До окончания контракта с чешским медицинским ведомством оставалось несколько месяцев. Он привык к тихому, спокойному городку Лоуни, поэтому решил национальный диплом в этой европейской стране всё-таки подтвердить окончательно.
Мало ли, как дальше жизнь сложится, дополнительный статус и опыт ему не помешают. Павел поймал себя на том, что совсем не следит за сюжетом фильма, который он выбрал, чтобы скоротать время. Назавтра, для опознания женского трупа, привезённого от стен церкви святого Николая, у него всё было готово.
Не каждый день его в отчину посещают представители органов полицейской власти. За более чем два года на здешнем посту это было всего третий раз. С этим несчастным случаем было вообще всё весьма странно. Беглый осмотр показал, что несчастная жертва скончалась от тупого удара, сильно впечатавшись в деревянный косяк входной двери.
Причудливый храм был известен на всю округу, да что там на округу, на всю страну и даже Европу своим резным нутром из дерева. Искусные мастера создавали ажурные алтари более ста лет, все экскурсии в Лоуни приводили полюбоваться их старинной работой. Что стало толчком к тому, что эта красивая женщина упала прямо на пороге церкви, сразу отдав Богу душу?
Свидетелей происшествия не было. Улицы Лоуни часто пустовали даже в дневное время, а тут уже и дверь за последними туристами закрылась, служба закончилась. Судя по всему, вокруг уже темно, что привело бедняжку в столь поздний час к святой обители.
Павел решил ещё раз проверить, как там тело умершей жертвы несчастного случая. Подошёл к металлическому столу, сверкающему в лучах ламп серебристыми бликами, приподнял светло-голубую простынь. На него отчётливо смотрели два серых, проницательных глаза. В первый момент он решил, что сошёл с ума. Женщина пошевелилась, пытаясь прикрыться.
Её чёрные, как смоль, волосы разметались в разные стороны, на щеках горел лихорадочный румянец.
— Не пугайтесь так, ради Бога, я жива! — была в глубоком обмороке, таком сильном, что даже пульс практически не прощупывался.
— Я бывший медицинский работник, кое-что в этом смысле. Мне грозит опасность, помогите.
— Мне сейчас больше не к кому обратиться, а вы отлично говорите по-русски, хотя я и по-чешски уже изъясняюсь довольно сносно, а зовут меня Ариной.
Павел наконец сглотнул слюну, помог женщине присесть, а потом и встать со стола на пол. Он слышал от коллег про подобные жуткие случаи в моргах, но сам с ожившим трупом сталкивался впервые. Подавшая признаки жизни жертва несчастного случая пытливо его разглядывала, одновременно заворачиваясь в простыню, а потом жалобно попросила:
— У вас не найдётся здесь лишней одежды, случайно? Я неловко себя чувствую и очень сильно продрогла. Вы не могли бы напоить меня сладким чаем, а ещё лучше кофе? Сейчас я расскажу вам свою историю, потом вы решите, будете ли мне помогать. Мне в таком виде отсюда не выйти, да и идти мне, как выяснилось, теперь некуда.
Павел опомнился, вышел из ступора, засуетился. Личную одежду этой женщины забрали в полицейское отделение в качестве вещдоков. В подсобке нашёлся чистый рабочий комбинезон, тёплые носки, старые растоптанные кроссовки, пушистый свитер со спущенными на плечи петлями.
Ариша облачилась во всё это с таким явным удовольствием, что Павел невольно улыбнулся.
продолжение