Возвращение к реальности было медленным и настолько болезненным, что сквозь непрестанно звучащий в голове набат Амели едва расслышала слабый стон. Голос звучал как-то странно и в первый момент она его даже не узнала, но следующий стон развеял все сомнения – звуки издает она сама и пока еще она жива. Попытка пошевелиться не привела к успеху, ставшее вдруг тяжелым тело, несмотря на все усилия, отказывалось слушаться. Казалось, что душа Амели покинула его, почти полностью разорвав хрупкую связь между высшим и тленным. Следующая попытка вновь не принесла результата, но вскоре ей удалось-таки неловко дернуть пальцами, что вселило надежду на возвращение подвижности всем конечностям.
Чувствительность действительно вернулась. Не сразу, но навалилась одним махом, прижав Амели к полу и выдавив из нее дикий вопль. Горло обожгло холодным, затхлым воздухом, от которого заслезились глаза и начался кашель. Все еще лежащая на животе девушка попробовала перевернуться на спину и снова вскрикнула, но теперь уже от иной боли – все тело болело так сильно, будто ее нещадно били в течение нескольких дней. Амели осторожно согнула руки и поджала под себя ноги, которые почти превратились в ледышки. Она ощупала пространство вокруг себя и брезгливо поморщилась – везде, куда она дотянулась, были склизкие камни, на которых попадались пучки прелой и сгнившей соломы, не вызывающие никакого желание продолжать исследование. Бурная фантазия юности, подстегиваемая кромешной темнотой и стремительно расползающимся страхом, нашептывала ей о прячущихся в отвратительно вонючей соломе крысах и возможных останках тех, кто некогда был пленником этого каменного мешка и так и не увидел света.
Свет. Больше всего ей сейчас не хватало хотя лучика света. Амели выдохнула и сложила пальцы в привычную фигуру, собираясь создать малюсенький световой шарик, но тихие шаги за стенами темницы помешали ей довести заклинание до конца. Кто-то невидимый по ту сторону следил за ней, ожидая хотя бы малейшего проступка. Амели застонала от отчаяния – ее обвинят в колдовстве и, если она сейчас покажет хоть малую часть из своих умений, то вряд ли покинет застенки живой. Она опустила руки, ворожить сейчас нельзя!
Тяжелый засов лязгнул и в глаза Амели резко ударил свет от десятка свечей. Уже приспособившимся к темноте глазам стало больно, и она зажмурилась, пытаясь разглядеть вошедших, но они вовсе не собирались дожидаться, пока их смогут увидеть. Чьи-то руки рывком подняли ее с пола, а затем грубо надавили на плечи, заставляя опуститься на колени. Ошарашенная грубостью девушка попробовала было сопротивляться, но незнакомец усилил давление, и она всем телом рухнула на холодные камни, чувствуя впивающиеся в колени острые обломки чего-то, в обилии покрывающего пол ее темницы.
- Дитя мое, как ты настрадалась, - с сочувствием произнес кто-то и на голову ее легли тяжелые руки. – Такая юная и так далеко ушедшая от Господа. Мне всегда прискорбно видеть заблудшие души, но столь юные… всегда печалят мое сердце и приходится вдвойне усерднее молиться об их спасении.
Речь мужчины лилась так плавно и спокойно, что в сердце Амели несмело постучала надежда на благополучный исход. Яркий свет уже не резал глаза сквозь прикрытые веки, и она решилась взглянуть на говорящего. Он был средних роста и комплекции и абсолютно непримечательной внешности – суровое худощавое лицо, небольшая бородка, скрывающая узкие губы, и невыразительные светлые глаза, смотрящие прямо на распростертую внизу девушку с огромной теплотой. Простая темно-коричневая ряса ничем не отличалась от обычной монашеской и лишь по крупному кресту особой формы можно было определить, что в темницу пожаловал сам святой отец-инквизитор.
Амели ожидала увидеть фанатика с пеной у рта посылающего проклятия, но нависающий над ней мужчина не вызывал страх. Скорее, наоборот, он располагал к беседе, и она решилась.
- Я не заблудшая душа… - начала Амели, но сильный удар в лицо, от которого голова откинулась назад как у тряпичной куклы, заставил ее замолчать.
- Закрой свой рот, бесово отродье! Перед тобой стоит сам отец Иероним, а ты его своими речами ведьмиными околдовать собралась, – рявкнул один из сопровождающих и вновь замахнулся на пытающуюся оттереть кровь девушку.
- Не стоит так усердствовать, Господь одинаково относится ко всем своим чадам, - в голосе святого отца ничего не дрогнуло. – Дитя просто заблудилось, но это не уменьшает нашей любви к ней, ведь нам предстоит наставить ее на путь истинный.
Не в меру прыткий мужчина почтительно склонил голову, не решаясь перечить отцу Иерониму и вновь поднять руку на пленницу. Хотя это не поменяло его отношения к девушке – он бросал на нее колючие взгляды, от которых немели руки и ноги.
- Ты что-то хотела сообщить мне, дитя?
Холеные руки священника ухватились за подбородок Амели, пребольно сжав его и подтянув к себе так, чтобы девичье лицо оказалось запрокинутым вверх.
- Я не ведьма, - распухшие от удара губы с трудом шевелились. – Вместо со мной был мой суженый и вскоре мы должны были заключить брак. Я обычная девушка, отец Иероним. Кто-то оболгал меня.
- Не разочаровывай меня, дитя, - пальцы впились в подбородок с новой силой. – Грех так глубоко пророс в тебе, что даже сейчас ты не готова с ним расстаться. Но я помогу – у меня есть свидетели, которые утверждают, что в лесу живет ведьма, которая летает по воздуху, что они видели своими глазами и готовы принести клятву в истинности своих слов. Отпираться бессмысленно, но ты все еще можешь облегчить душу признанием и тогда… наказание будет более легким.
- Но мне не в чем признаваться!
- О, дитя! Своим молчанием ты только усложняешь свой путь к Господу – он будет длительным и болезненным.
- О чем вы говорите? – прошептала Амели, чувствуя неладное.
- Ты должна предстать перед Отцом своим и важно, чтобы ты сделала это с покаянием, но если продолжишь упорствовать, смерть не будет к тебе милосердной.
Он рассуждал о смерти столь же просто и спокойно, как и обо всем ранее. На его лице не дрогнул ни один мускул, а глаза все так же смотрели с сочувствием. От этого взгляда, за которым не было совершенного ничего человеческого и по-настоящему милосердного, стало жутко и Амели отшатнулась назад, вырвавшись из цепких пальцев, оставивших на ее подбородке синие следы. От осознания, что ее судьба целиком и полностью находится во власти безумца и большего фанатика, чем все его приспешники и соглядатаи, в пору было завыть.
- Отец Иероним, как беснуется-то! – воскликнул один из мужчин, с опаской косясь на Амели. – Как есть, ведьма!
- Мое сердце опечалено твоей судьбой, дитя, - произнес инквизитор. – Что же, ты ее выбрала сама. Подумай о Господе, дитя. До суда у тебя еще есть немного времени.
- Суда?
- Да, через два дня, - подтвердил отец Иероним и направился к выходу, забирая с собой единственные источники света.
- Отец Иероним, - крикнула Амели.
- Да, дитя? – его глаза победно блеснули.
- Со мной был юноша, мой жених… Что с ним?
- Еретик? Алхимик? – священник усмехнулся. – Он тоже не раскаялся и ждет суда.
Тяжелый засов вновь лязгнул, отрезая Амели от света и надежды на спасение.
Друзья мои, от всего сердца благодарна всем, кто поддерживает меня небольшими приятными переводами на карту. Теперь у Дзена появилась новая функция и сделать этом можно прямо на площадке ЗДЕСЬ
Заранее благодарю всех)