В Улан-Удэ выдалось два свободных дня.
Этого было достаточно, чтобы вспомнить о Монголии. Чтобы снова почувствовать зов дороги. И, пожалуй, немного ностальгии. Я был там в 2014-м. Тогда мы летали на юбилей Победы под Халхин-Голом. Это был особенный полёт, и тогда я познакомился с Цогтоо.
Цогтоо — не просто друг. Он — один из тех редких людей, чья доброта не показная, а сдержанная и крепкая, как рукопожатие настоящего пилота. Я позвонил ему — и он сразу нашёл решение. Уже через пару часов нашлась попутная машина до Улан-Батора.
Я собрался за десять минут. Вещи — в рюкзак. Фотоаппарат — через плечо. Ключи сдал на стойке, выбежал к подъехавшей машине.
Водитель — монгол, с мягким голосом и ясным русским языком. Мы не много говорили, но это было не нужно — дорога сама говорит за всех.
Мы выехали в ночь.
За окнами тянулись перелески, тёмные холмы, тонкие полосы снега в складках земли. Дорога шла на юг, к Кяхте. Проехали Гусиное озеро, которое молчало под слабым льдом, отражая звёзды.
На границе было спокойно.
Русские пограничницы внимательно осмотрели багаж, задали несколько формальных вопросов. Потом — монгольская сторона. Там всё тише, чуть теплее. Уже в помещении, без спешки и грубости. Пропустили быстро. И вот мы в Монголии.
От Кяхты до Дархана дорога стала уже, но зато открылись поля и деревья вдоль обочин. Чуть позже началась автострада. Ровная, современная, с регулярными разворотными кругами и лежачими полицейскими. Каждый раз, когда начинал разгоняться, приходилось почти полностью тормозить. Монголия не любит спешки. Она — про путь, не про скорость.
К четырём утра мы были на окраине Улан-Батора. Город ещё спал. Небо начинало светлеть, воздух был сухим и прохладным. Я вышел из машины — и тут же оказался в крепких объятиях Цогтоо. Он приехал со своим другом, лётчиком. Заслуженный пилот Монголии. 14 тысяч часов налёта — и в глазах у него всё та же лёгкость, с которой человек смотрит в небо, зная, как туда вернуться.
Сначала — завтрак. Потом — в аэропорт.
Сейчас в Улан-Баторе два аэропорта: новый, имени Чингисхана, и старый, переименованный в Буянт-Уха. Старый я знал — именно там мы когда-то приземлялись. А новый — стеклянный, просторный, современный. Построен в 18 километрах от центра, на другом берегу Туул.
Улан-Батор изменился.
Город вытянулся вверх. Появилось множество высоток, плитка на тротуарах, велодорожки. В чём-то он стал похож на Москву. Но дороги остались прежними, и пробки — всё те же, может быть, даже хуже. Интересное правило: машины с чётными номерами могут ездить по городу только по чётным дням, с нечётными — по нечётным. Привыкнуть к этому не просто, особенно если спешишь.
Мы много успели за день — увидел старых знакомых, познакомился с новыми людьми. Монголы — гостеприимны. Это не показное, а родовое. Почёт встречающего выше власти чиновника.
Вечером Цогтоо повёл меня в кафе.
На столе — варёное мясо, молочный чай с солью и маслом. Нехитрая еда. Но после дороги она — как настоящий отдых. Прямая, честная, сытная. Такая, что хочется жить и благодарить.
Ночь опустилась быстро. Я засыпал почти на ходу.
Гостиница была простой, но кровать — твёрдой, как степь.
Я лёг, глядя в потолок, и думал, как хорошо, что решился на эту поездку.
Утром — обратно в Улан-Удэ.
Спасибо, Цогтоо.
До следующей встречи.
