— Мам, я же просила не трогать мои вещи! — возмущенный голос Анастасии эхом разнесся по квартире. Весеннее солнце заливало светом просторную кухню новостройки, где они с мамой в очередной раз не могли найти общий язык.
Елена Петровна, маленькая энергичная женщина с аккуратной стрижкой, невозмутимо складывала выстиранное белье дочери, как делала это последние двадцать семь лет. Ее натруженные руки привычно разглаживали каждую складочку.
— Настенька, ну как же не трогать? Всё разбросано, не глажено. Ты же теперь замужняя женщина, нужно следить за порядком. И вообще, квартира новая — надо создавать уют.
— Мне двадцать семь лет! — Настя резко выдернула из рук матери свою любимую шелковую блузку. — Я сама решу, когда мне гладить и убирать! И вообще, мы с Димой прекрасно справляемся. Не нужно приходить без предупреждения и наводить здесь свои порядки.
Елена Петровна поджала губы. С тех пор как дочь полгода назад вышла замуж за программиста Диму и переехала в новую квартиру в спальном районе, их отношения становились всё напряженнее. Настя словно выставила невидимую стену, отгородившись от материнской заботы.
— Я же как лучше хочу, — в голосе Елены Петровны зазвучали обиженные нотки. — Смотри, в холодильнике шаром покати, обои в кухне отклеиваются, пыль везде... — она демонстративно провела пальцем по книжной полке. — Дима, наверное, голодный ходит. А ты всё в своем офисе пропадаешь.
— Мама! — Настя сжала кулаки так, что побелели костяшки пальцев. — Дима прекрасно питается. Мы взрослые люди и сами разберемся в своей жизни. Не нужно меня контролировать! У меня своя работа, свои планы.
— Какой контроль? Я просто хочу помочь. Вот, котлет наготовила, борщ... Как в старые добрые времена.
— Забери всё это! — Настя решительно направилась к холодильнику. — Я сама буду готовить мужу. По-своему. И вообще, мы с Димой решили стать вегетарианцами.
Елена Петровна всплеснула руками, будто услышала что-то кощунственное:
— Господи, что за глупости! Какое вегетарианство? Мужику нужно мясо! Это же все знают. Вон, соседка Валентина Николаевна говорит...
— Мам, это наше решение. И плевать мы хотели на мнение Валентины Николаевны! Пожалуйста, прими это и не вмешивайся.
В прихожей щелкнул замок — вернулся с работы Дима. Высокий темноволосый мужчина в очках замер на пороге, почувствовав напряженную атмосферу.
— Добрый вечер, — осторожно поздоровался он, переводя взгляд с жены на тещу.
— Дима, вразуми ее! — воскликнула Елена Петровна. — Разве можно без мяса? Она же тебя голодом заморит! А ты работаешь, тебе нужны силы.
Дима растерянно переводил взгляд, явно не желая становиться участником семейной перепалки. Настя побледнела:
— Не впутывай его! Это наше с тобой дело.
— Елена Петровна, мы... — начал было Дима.
— Всё, мама, уходи! — перебила Настя. — И ключи от квартиры верни. Я не хочу, чтобы ты приходила, когда вздумается. Это наш дом, понимаешь? Наш!
— Доченька, но как же... — голос Елены Петровны дрогнул.
— Пожалуйста, уходи.
Мать медленно достала связку ключей. На глазах блестели слезы, и Настя почувствовала, как внутри что-то болезненно сжалось. Но отступать было поздно.
— Вот до чего дожили. Родная мать теперь чужая... — Елена Петровна положила ключи на тумбочку и направилась к выходу. У двери обернулась: — А помнишь, как в детстве просила научить тебя печь пирожки? Как радовалась первому связанному шарфику? Теперь всё это не нужно...
Когда дверь закрылась, Настя без сил опустилась на диван. Дима сел рядом, обнял за плечи.
— Может, не стоило так резко? Она же действительно хочет как лучше.
— А как еще? — всхлипнула Настя. — Она же не понимает! Всю жизнь указывает, как мне жить. В детстве — куда поступать, какую профессию выбрать. «Юрист — это престижно, доченька». А я хотела в художественное... Потом — за кого замуж выходить. Помнишь, как она была против нашей свадьбы? «Программист — это несерьезно, вот Коля из соседнего подъезда — будущий главврач...»
— Но ведь смирилась же потом, — мягко заметил Дима.
— Смирилась. А теперь вот учит, как вести хозяйство... Я задыхаюсь от этой любви, понимаешь? Хочу жить по-своему, даже если набью шишек.
Весь вечер она не находила себе места. Телефон молчал — мама не звонила. Обычно после ссор она первая шла на примирение, но сейчас что-то изменилось.
Ночью Настя долго ворочалась без сна, вспоминая детство. Как мама учила ее печь блинчики, и первые получались комом. Как вместе шили платье для выпускного. Как гордилась ее первой премией на работе...
Утром позвонила подруга Лена:
— Слушай, видела твою маму возле дома. Сидит на лавочке, плачет... Что случилось?
Настя похолодела. Наскоро оделась и выбежала во двор. Елена Петровна действительно сидела на скамейке, кутаясь в старенький плащ. Выглядела она осунувшейся и постаревшей.
— Мама... — Настя опустилась рядом. — Ты что здесь делаешь?
— Да вот, шла мимо... — Елена Петровна промокнула глаза платком. — Думала, может, на работу пойдешь, увижу тебя... Ты телефон не берешь.
— Я его отключила, — призналась Настя. — Прости меня. Я вчера наговорила лишнего.
— И ты прости, доченька. Я всё думаю — может, правда слишком давлю на тебя? Просто боюсь, что наделаешь ошибок... Мне ведь тоже нелегко отпускать тебя. Ты же для меня всегда малышкой останешься.
— Мам, это мои ошибки. Я должна через них пройти сама. Но ты всегда будешь рядом, правда?
Они долго сидели в обнимку, как в детстве. Весенний ветер трепал распустившиеся ветки сирени, доносил запах свежей выпечки из соседней пекарни.
— Настюш, — тихо сказала Елена Петровна, — а я ведь тоже когда-то бунтовала против своей мамы. Она хотела, чтобы я стала учительницей, как она. А я пошла в строительный техникум. Полгода не разговаривали...
— Правда? — удивилась Настя. — Ты никогда не рассказывала.
— Да как-то к слову не приходилось. А потом поняла — мама просто боялась за меня. Как и я сейчас за тебя боюсь.
— Пойдем домой? — предложила Настя. — Научишь меня печь твой фирменный пирог? Только без нравоучений!
Елена Петровна улыбнулась сквозь слезы:
— Без нравоучений. Обещаю.
На кухне они вместе замешивали тесто, и впервые за долгое время между ними не было напряжения. Настя рассказывала о работе, о планах с Димой купить собаку, о том, как пытается освоить йогу.
— А вегетарианство — это временное, — призналась она. — Продержались неделю, и Дима взмолился. Теперь едим рыбу и курицу, но красное мясо — редко.
— Вот и правильно, — кивнула мама. — Главное — найти свой путь.
Вечером пришел Дима, принес бутылку вина. Они втроем пили чай с пирогом, смеялись над старыми семейными историями.
— Кстати, — вспомнила вдруг Елена Петровна, — а ты знаешь, что твой Дима приходил ко мне советоваться перед тем, как сделать тебе предложение?
— Что? — Настя изумленно уставилась на мужа. Тот смущенно поправил очки:
— Ну да... Хотел узнать, какое кольцо тебе больше понравится. И вообще, получить благословение.
— А я-то думала, ты был против нашей свадьбы! — Настя повернулась к матери.
— Я просто проверяла, насколько он серьезен, — подмигнула Елена Петровна. — Материнское право.
Через неделю Настя обнаружила в почтовом ящике конверт. Внутри лежали ключи от их квартиры и записка: «Доченька, эти ключи — знак доверия. Обещаю звонить перед приходом. Целую, мама».
Настя прижала записку к груди и улыбнулась. Теперь она знала — они научатся находить золотую середину между заботой и свободой, между прошлым и будущим, между «я знаю как лучше» и «это твой выбор».
...А вы как считаете, можно ли найти баланс между родительской любовью и правом взрослых детей на самостоятельность? И как научиться отпускать тех, кого мы любим, сохранив при этом близость и доверие?
🎀Подписывайтесь на канал💕