— Я ухожу, Аня. Прости, но так будет лучше для нас обоих, — голос Михаила звучал глухо, будто из-под воды.
Я смотрела в окно на моросящий дождь. Странно, но ливень за стеклом казался более реальным, чем его слова. Двадцать лет брака заканчивались одной фразой, как будто кто-то просто выключил свет.
— Тебе помочь собрать вещи? — спросила я, удивляясь спокойствию своего голоса.
— Нет, я... всё уже собрал.
Конечно. Он готовился. Возможно, недели, а может, месяцы. А я ничего не замечала, занятая работой, домом, нашей совместной, такой привычной жизнью.
— Чемодан в прихожей. Остальное я заберу позже, если ты не против.
— Не против, — механически ответила я.
Когда за ним закрылась дверь, я не заплакала. Не закричала. Не бросилась звонить подругам или его друзьям. Вместо этого я сделала то, что делала всегда в моменты растерянности — начала убираться. Методично, комната за комнатой, я наводила порядок в квартире, которая внезапно стала только моей.
В спальне, разбирая верхний ящик комода, я нашла старую тетрадь в потрёпанной обложке. Потёртые уголки, выцветшие листы. Я не видела её двадцать пять лет. Точнее, совсем забыла о её существовании. Сев на край кровати, я открыла первую страницу.
«Мой список, 2000 год. Анна Соколова, 20 лет».
И дальше — неровным почерком, с восклицательными знаками и подчёркиваниями:
- Поехать в Париж! (Обязательно!)
- Научиться танцевать танго
- Петь так, чтобы не стыдно было
- Ужинать в ресторане одной (и не прятаться за меню)
- Попробовать вино, которое стоит больше 100 долларов
- Провести ночь под звёздами
- Завести дневник и вести его целый год
- Научиться готовить настоящие французские круассаны
- Прочитать все книги из списка «100 книг, которые должен прочитать каждый»
- Полюбить себя
Я провела пальцами по строчкам. Двадцатилетняя я была дерзкой, полной планов. Что случилось с той девушкой? Когда её мечты стали казаться глупыми, несерьёзными, ненужными? Когда я решила, что быть примерной женой важнее, чем танцевать танго?
В двадцать пять я вышла замуж за Михаила. Он был надёжным, серьёзным, с хорошей работой и планами на будущее. Так непохожим на меня тогдашнюю — мечтательную выпускницу факультета иностранных языков, с головой, полной французской литературы и грёз о Париже. Я влюбилась в его уверенность, в то, как чётко он знал, что делать дальше. А он, кажется, влюбился в мою способность смеяться над пустяками и видеть красоту в мелочах.
Со временем я научилась готовить его любимые блюда, поддерживать разговоры с его коллегами, планировать отпуск с учётом его графика. Научилась не поднимать темы, которые его раздражали, и не слушать музыку, которая казалась ему шумной. Я стала идеальной женой, потеряв где-то по дороге себя настоящую.
А теперь мне сорок пять, и я сижу одна в пустой квартире с тетрадкой, написанной девушкой, которую почти не помню.
На следующее утро я позвонила на работу и взяла отгул. Впервые за три года. Потом я открыла ноутбук и забила в поисковик: «уроки вокала для взрослых».
Елена Павловна, преподавательница вокала, была немного старше меня — статная женщина с прямой спиной и внимательным взглядом.
— Вы раньше пели? — спросила она, после того как я промучилась с гаммами почти час.
— Только в душе, — я улыбнулась.
— А что вас привело ко мне?
Я помедлила.
— Список желаний из прошлого.
Она кивнула, будто это был самый естественный ответ.
— У вас хороший слух, Анна. И тембр приятный. Нужно только научиться правильно дышать и не бояться собственного голоса. Вы слишком долго молчали.
Я вздрогнула. Она говорила о технике пения, но фраза попала прямо в цель.
«Вы слишком долго молчали» — сказала преподавательница вокала. Я вздрогнула.
После занятия я шла по улице и напевала мелодию, которую мы разучивали. Впервые за долгое время мне было всё равно, что подумают прохожие.
Школа танцев располагалась в старом особняке с высокими потолками и зеркальными стенами. Я записалась на групповые занятия, но пришла на полчаса раньше, чтобы освоиться и, может быть, уйти, если станет слишком страшно.
В зале были только инструктор — молодой парень лет тридцати — и ещё одна женщина, разминавшаяся у станка.
— Вы к нам на танго? — спросил инструктор.
— Да, если не поздно начинать в сорок пять, — ответила я, пытаясь пошутить.
— В танго возраст — преимущество, — серьезно сказал он. — Больше жизненного опыта — глубже танец.
Женщина у станка обернулась, и я замерла.
— София?
Она всмотрелась в моё лицо.
— Аня? Анька Соколова?
Мы бросились обнимать друг друга, как будто не прошло двадцати с лишним лет с нашей последней встречи. София была моей лучшей подругой в университете. Это с ней мы допоздна болтали о Париже, это она помогала мне составлять тот самый список желаний.
— Ты совсем не изменилась, — сказала я, хотя это было неправдой. София изменилась. Но не постарела, а словно расцвела — уверенная осанка, спокойный взгляд, морщинки от частого смеха.
— А ты стала ещё красивее, — ответила она. — Что ты здесь делаешь?
— Учусь танцевать танго.
— Из того списка? — она помнила! — Ты наконец решила его выполнить?
— Муж ушёл, — просто сказала я.
София сжала мою руку.
— Значит, пришло твоё время танцевать.
Мы стали видеться с Софией почти каждый день. Она развелась пять лет назад, построила свой бизнес — небольшое издательство, специализирующееся на переводной литературе, много путешествовала.
— Ты была в Париже? — спросила я однажды, когда мы сидели в кафе после занятий танцами.
— Три раза. И собираюсь снова через месяц, по работе. Поехали со мной!
Я засмеялась, но потом поняла, что она не шутит.
— София, я не могу просто взять и...
— Почему? — перебила она. — Что тебя держит? Работу можно делать удалённо, детей у тебя нет, мужа тоже. Если не сейчас, то когда?
Я смотрела на неё и понимала, что она права. Что меня держит? Привычка? Страх? Чувство, что я должна сначала что-то доказать, заслужить право на эту поездку?
— Что тебя держит? — настаивала София.
— Привычка. Страх, — я помолчала. — А теперь — ничего.
«Что тебя держит?» — «Привычка. Страх. А теперь — ничего».
— Я подумаю, — сказала я тогда.
А через неделю купила билеты.
Париж был именно таким, каким я его представляла в двадцать лет, и совершенно другим. Более шумным, более грязным, более живым. Мы с Софией сняли маленькую квартиру в Марэ — старинном районе с узкими улочками и уютными кафе на каждом углу.
София целыми днями пропадала на встречах с авторами и переводчиками, а я бродила по городу, заходила в музеи, сидела в кафе с книгой, практиковала свой французский с официантами и продавцами в маленьких лавках.
Вечером третьего дня София привела меня в танцевальную студию.
— Здесь преподаёт мой хороший знакомый, Пьер. Я сказала ему, что ты учишься танцевать танго.
Пьер оказался высоким мужчиной с проседью в тёмных волосах и удивительно выразительными руками. Ему было около пятидесяти, и он танцевал так, будто родился на танцполе.
— Покажите, чему вы научились, Анна, — попросил он после знакомства.
Я хотела отказаться — слишком страшно было танцевать перед профессионалом такого уровня. Но София подтолкнула меня вперёд, а Пьер уже протягивал руку.
Мы начали танцевать, и я забыла о стеснении. Его вёл уверенно, но мягко, подсказывая движения едва заметным нажатием ладони. Когда музыка закончилась, я почувствовала себя другим человеком.
— У вас есть чувство ритма и хорошее понимание партнёра, — сказал Пьер. — Но вы слишком много думаете. Танго — это не о том, чтобы делать правильные шаги. Это о том, чтобы слушать музыку и друг друга.
После занятия мы втроём пошли в маленький бар неподалёку. София заказала бутылку вина, и я с удивлением увидела цену в меню — 120 евро.
— София, это слишком...
— Пункт пятый, — подмигнула она. — Попробовать вино, которое стоит больше 100 долларов. Считай это подарком.
Вино оказалось божественным — с нотами спелых ягод и чем-то, что я не могла описать словами. Или дело было не в самом вине, а в моменте — тёплый парижский вечер, сияющая София, внимательный взгляд Пьера, ощущение, что жизнь только начинается.
— За новые начинания, — поднял бокал Пьер.
— За списки желаний, — добавила София.
— За нас, — сказала я.
Последний вечер в Париже я решила провести одна. София была на заключительной встрече с издателями, а я нашла маленькое кафе с видом на Сену и заказала ужин. Села за столик у окна, расправила салфетку на коленях и достала новую тетрадь, которую купила в книжном магазине недалеко от Нотр-Дама.
«Мой новый список, 2025 год. Анна Соколова, 45 лет».
Официант принёс вино, и я сделала глоток, обдумывая первый пункт. Что я хочу на самом деле? Не то, что должна хотеть женщина моего возраста и положения. Не то, что одобрили бы другие. А то, чего жаждет моя душа.
Я начала писать, и слова полились легко, будто они давно ждали этого момента.
- Вернуться в Париж, но уже на три месяца
- Выучить итальянский
- Попробовать аргентинское танго на родине этого танца
- Записать альбом с моими любимыми песнями (для себя)
- Научиться готовить настоящие французские круассаны (спросить у Пьера о курсах)
- Провести ночь под звёздами (перенесено из старого списка — всё ещё хочу)
- Вести дневник целый год
- Путешествовать в одиночку
- Прочитать все книги из списка «100 книг, которые должен прочитать каждый» (30 уже прочитано)
- Продолжать любить себя каждый день
Я закрыла тетрадь и посмотрела на отражающиеся в Сене огни. Телефон завибрировал — сообщение от Пьера: «Надеюсь, твой последний вечер в Париже прекрасен. Жду твоего возвращения для новых уроков танго».
Я улыбнулась. Двадцатилетняя Анна была бы довольна сорокапятилетней собой.
«Муж ушёл. А я — пришла к себе».
✨ Ты тоже можешь начать свой список заново. Даже если тебе 30. Или 45. Или 60.
💬 Если тебе откликнулось — напиши, какой пункт был бы первым в твоём списке желаний.