Мелодия телефона разорвала тишину салона, заставив Григория дёрнуться. Имя брата на дисплее не предвещало ничего хорошего.
— Гриш, ты сейчас за рулём? — голос Виктора звучал непривычно взволнованно.
— Да, уже подъезжаю к городу. Что-то случилось?
— Останови машину. То, что я тебе сейчас скажу... В общем, лучше тебе быть на месте.
Григорий съехал на обочину, чувствуя, как внутри всё сжимается от нехорошего предчувствия.
— Я только что видел Анфису, — после паузы произнёс Виктор. — Она была не одна. Седовласый незнакомец протянул ей охапку нежно-розовых пионов, а затем склонился к её ладони в галантном жесте. Через минуту его чёрный «Мерседес» растворился в потоке машин.
— Что за бред? — Григорий нервно усмехнулся. — Ты точно не обознался?
— Я сделал фото. Сейчас отправлю. Прости, что лицо мужчины не попало в кадр — я был в таком шоке, что не сразу сообразил.
Через несколько секунд телефон пиликнул. Григорий открыл фотографию и замер. Сомнений не было — это определённо была его жена. Элегантное серое платье, изящная осанка, характерный жест, которым она поправляла волосы... И её любимые цветы.
— Витя, ты где это снял?
— Возле ресторана «Клеопатра». Я из окна своего офиса увидел.
Григорий почувствовал, как к горлу подступает тошнота. Пятнадцать лет он был уверен, что Анфиса — идеальная жена. Она всегда высмеивала женщин, заводящих интрижки на стороне. Своим острым языком отваживала любого, кто пытался за ней ухаживать. Одно фото на телефоне перевернуло его представление о верной жене.
Григорий вспомнил, как в последние месяцы Анфиса стала тише. Как перестала смеяться над его шутками. Как часто замирала у окна, глядя в никуда...
Он набрал её номер. Гудки... гудки... «Абонент временно недоступен». Ещё раз. И ещё. Тот же результат.
До дома Григорий доехал как в тумане. Припарковавшись, он долго сидел в машине, пытаясь успокоиться. В голове крутились обрывки мыслей: «Может, всё не так... Должно быть какое-то объяснение. Анфиса не могла...»
В прихожей его встретил аромат пионов. Тот самый букет стоял в хрустальной вазе на столике. Анфиса вышла из кухни, вытирая руки полотенцем.
— Ты рано сегодня, — она улыбнулась как ни в чём не бывало. — Как доехал?
— Нормально, — Григорий сдерживался из последних сил. — Красивые цветы.
— А, это? — она небрежно махнула рукой. — Один из новых учеников подарил. Решил отблагодарить за помощь.
— Ученик? — Григорий достал телефон. — Этот?
Он показал ей фотографию. Анфиса застыла, глядя на экран.
— Что это значит? — процедил он сквозь зубы. — Какой ещё ученик? Я вижу здесь мужчину, который старше тебя лет на десять!
Она усмехнулась, опустив глаза.
— Отвечай! — заорал Григорий. — Ты... ты... — он осыпал её оскорблениями, которых сам от себя не ожидал.
Анфиса выслушала этот поток брани, не проронив ни слова. Потом медленно подошла к серванту, достала конверт и бросила его на стол.
— Что это? — спросил он, всё ещё задыхаясь от гнева.
— Посмотри.
В конверте оказались фотографии. Григорий начал перебирать их одну за другой, чувствуя, как земля уходит из-под ног. Вот он в ресторане с молодой блондинкой. Вот они возле его машины. А здесь — он с другой женщиной, в машине, с букетом роз...
— Откуда это у тебя? Это фото... Всё не так! — Григорий лихорадочно перебирал снимки. — Да, я ужинал с коллегой, но...
— Месяц назад мне позвонила Марина, — Анфиса говорила с леденящим спокойствием. — Та женщина с последнего снимка. Она беременна от тебя. Сначала ты убедил её, что не женат, а когда она сообщила новость — переложил всю вину на её мужа. Мастерски разыграл партию, не поспоришь.
Григорий тяжело опустился на стул.
— Значит, ты решила отомстить? Разрушить семью?
— Нашу семью разрушил ты, — отрезала она. — В тот момент, когда предал меня и сына. Как тебе ощущения, когда увидел меня с другим? Теперь понимаешь, что я чувствовала?
— Давай поговорим... — он попытался взять её за руку. — Мы должны сохранить семью. Ради Димки...
— Нет, — она отступила. — Твои вещи собраны. Они в спальне.
— Ты не можешь так поступить! — вскочил он. — Мы должны всё обсудить!
— Я всё решила.
— Значит, ты выбрала его? Того мужчину с фотографии?
Анфиса вдруг усмехнулась:
— Никого я не выбирала. Его зовут Михаил Петрович, он мой старый знакомый. Я попросила его подыграть мне. Зная, что твой брат работает напротив «Клеопатры», мы разыграли небольшой спектакль.
— Что?
— Я хотела, чтобы ты почувствовал то же самое, что чувствовала я, узнав о твоих похождениях. Чтобы ты испытал эту боль, это унижение. Но до твоего уровня не стала опускаться. Брак требует верности. Иначе какой в нём смысл?
— То есть... ты не...
— Нет, я не такая, как ты. Я хранила тебе верность все эти годы, — её голос звенел от сдерживаемых слёз. — Когда надевала кольцо, была уверена — ты тот мужчина, с которым не страшно стареть. Который знает цену данному слову. А ты просто играл роль порядочного человека. Оказалось, для тебя брак — просто страница в паспорте. Жаль, я не заметила этого раньше.
— Анфиса, послушай... — он шагнул к ней. — Давай всё исправим. Я знаю, что виноват...
— Исправим? — она горько усмехнулась. — А как ты предлагаешь исправить предательство? Как вернуть доверие?
— Я докажу тебе...
— Уходи!
Анфиса повернулась и вышла из комнаты. Григорий остался сидеть, глядя в одну точку. За окном начинался дождь.
Спустя час он стоял с чемоданами у двери и смотрел на жену глазами полными надежд. Анфиса указала на выход, глотая слёзы. Григорий открыл дверь и столкнулся с сыном.
— Пап, ты куда? — Димка растерянно переводил взгляд с отца на мать.
— Я... я должен уехать, сынок.
— Надолго?
Григорий не нашёл, что ответить. На столе остался лежать конверт с фотографиями.
Анфиса стояла у окна, глядя, как его машина исчезает в потоке дождя. По щеке скатилась одинокая слеза.
— Мам, почему папа уехал? — голос сына прорезал тишину квартиры. — Он же обещал в выходные со мной на рыбалку...
— Димка... — Анфиса попыталась обнять сына, но он отстранился.
— Это из-за тебя? Ты его прогнала? — в глазах мальчика блеснули слёзы.
— Нет, малыш, просто...
— Я всё слышал! Вы ругались! — он сжал кулаки. — Пусть папа вернётся! Пожалуйста!
Она притянула его к себе, чувствуя, как вздрагивают его плечи.
— Когда-нибудь ты поймёшь...
— Не хочу понимать! — он вырвался и убежал в свою комнату, хлопнув дверью.
А Григорий ехал по мокрым улицам, когда зазвонил телефон. Брат.
— Да, Витя.
— Ты где?
— Еду. Куда — сам не знаю.
— Что случилось?
— Я всё разрушил, брат. Всё просто разрушил.
— Не понял. Изменяла она, а ты ушёл из дома?
— Нет. Она не изменяла, долго объяснять.
— Вернись, поговори с ней.
— Поздно, — Григорий сжал руль до побелевших костяшек. — Знаешь, что она сказала? Предательство — как разбитое зеркало. Можно склеить осколки, но трещины останутся навсегда.
Он припарковался у обочины. Посмотрел на семейное фото. Анфиса улыбается, держа на руках маленького Димку. Всё было настоящим.
— Витя, помнишь, я смеялся над Серёгой, когда от него жена ушла? Говорил: «Нашёл из-за чего страдать, других баб полно».
— Помню.
— А теперь понимаю — нет других. Есть только она. Была.
Дождь усиливался. В свете фар мелькнуло знакомое кафе, где он впервые встретил Анфису. Тогда она была студенткой, а он — молодым специалистом. Она смеялась над его шутками и краснела от комплиментов. Верила каждому его слову.
Через неделю он узнал, что Анфиса подала на развод.
— С сыном можешь видеться хоть каждые выходные, а нас больше нет, — заявила она.
Говорят, мужчины не плачут. Врут. Плачут. Когда понимают, что потеряли самое ценное. Когда осознают, что нет пути назад. Когда видят, как рушится их мир — из-за собственной глупости и самонадеянности.
Нет ничего больнее, чем встретить бывшую жену через год и увидеть в её глазах... ничего. Ни боли, ни ненависти. Просто пустоту. Словно ты — случайный прохожий. Незнакомец.
Потому что женщина может простить многое. Но когда прощать больше не хочется — это конец. И никакие слова, цветы и клятвы не склеят разбитое зеркало.
Дождь барабанил по крыше, словно отсчитывая удары сердца. Где-то вдалеке прогремел гром. Природа не оплакивала очередную разрушенную семью. Она просто смывала прошлое, расчищая путь для новой жизни. Жизни, в которой больше нет места предательству.
Благодарю за прочтение, лайки и комментария!
Читать ещё: