Глава 1: След на холодном бетоне
(Из цикла "Завхоз")
Дождь хлестал, как будто небо решило смыть с города всю его грязь. Не вышло. Грязь тут въелась намертво — в потрескавшийся асфальт, в облупленные стены многоэтажек, в лица людей, которые спешат по улицам, пряча глаза.
Я, Роман Некрасов, стоял у входа в отделение ФСКН, курил и смотрел, как вода уносит окурки в сточную канаву. Подольск — город, где даже дождь пахнет ржавчиной. Серые панельки, кривые вывески над магазинами, фонари, мигающие, будто в агонии.
Улица Февральская, где я сейчас торчал, тянулась вдоль старого завода, чьи трубы давно не дымили, но все еще торчали, как кости умершего зверя.
В кармане завибрировал телефон. Анонимка. Четвертая за неделю. Хриплый голос, будто через тряпку: "Школа номер семь. Подвал. Ищи там. Они там". Щелчок. Тишина.
Я затушил сигарету о мокрый бордюр. Сердце стукнуло сильнее. Не потому, что поверил. Просто… а вдруг? Вдруг это тот самый след, который я ищу уже месяцы, пока город тонет в грязи, а я тону в отчетах и кофе из автомата?
Я — следак. Двадцать семь лет, ФСКН, юг Московской области. Подольск, Щербинка, иногда Троицк. Наркота — мой хлеб. Не тот, что жуешь, а тот, что пожирает людей.
Я видел, как она жрет: пацанов, что вчера еще гоняли мяч во дворе, девчонок, что мечтали о сцене, а теперь ищут дозу в подворотнях. Видел, как она течет по венам города, как яд. И каждый раз, когда я беру дело, думаю: Ром, ты правда веришь, что можешь это остановить?
Глупый вопрос. Но он держит меня в деле.
*****
В кабинете пахло застарелым табаком и дешевым одеколоном. Серега Ковалев, мой напарник, сидел за столом, жевал бутерброд и листал какие-то бумаги. Седина на висках, пузо, выпирающее из-под рубашки, глаза — усталые, как у собаки, что слишком долго бегала за своим хвостом.
Хороший он мужик. Но огонь в нем погас. А во мне? Тлеет. Иногда вспыхивает. Иногда гаснет под ветром системы, которая плюет на все, что я пытаюсь сделать.
— Серег, — я бросил куртку на стул, — анонимка. Школа номер семь. Говорят, в подвале что-то есть.
Он поднял бровь, не отрываясь от бутерброда.
— Школа? — хмыкнул он. — Ром, ты серьезно? Там максимум пацаны травку курят за гаражами. Брось. Не трать нервы.
Я сел напротив, постучал пальцами по столу. Внутри все кипело. Не от его слов. От того, что он, может, и прав. Но сдаваться? Нет, это не про меня.
— А если не травка? — я смотрел на него, но мысли мои были где-то в подвале той школы. — Если там закладки? Или хуже?
Серега отложил бутерброд, вытер руки о джинсы. Глаза его сузились, голос стал тише, будто стены могли подслушать. А они могли. В Подольске стены всегда слушают.
— Слушай, Ромыч, — он наклонился ближе. — В той школе завхоз, Виктор Семеныч, мутный тип. Ходят слухи, он с барыгами в доле. Но… — он сделал паузу, ткнул пальцем в воздух. — Не лезь туда. Там такие рыбы плавают, что нас с тобой сожрут и не подавятся. Понимаешь? Это не наша игра.
— Не наша? — я почти крикнул, но сдержался. — А чья тогда, Серег? Тех, кто травит пацанов? Тех, кто крышует это все сверху?
Он вздохнул, покачал головой.
— Ты молодой, горячий. Это хорошо. Но, Ром… — он замялся, будто подбирал слова. — Я тоже был как ты. Думал, мир можно починить. А потом понял: мир — это болото. Чем глубже лезешь, тем быстрее тонешь.
Я сжал кулаки под столом. Болото? Может, он и прав. Подольск — болото. Город, где каждый второй знает, кто и где продает, но молчит. Где менты берут на лапу, а чиновники строят дачи на деньги, что пахнут кровью.
Но я… я не хочу тонуть. Не хочу быть как те, кто отводит глаза. Если не я, то кто? — эта мысль билась в голове, как пульс. Глупая? Может. Но без нее я бы уже давно спился или уволился.
— Я проверю, — сказал я твердо. — Хоть одним глазом. Если там пусто — вернусь. Если нет… будем думать.
Серега посмотрел на меня долгим взглядом. Потом махнул рукой.
— Твоя башка, твои шишки. Но я предупреждал.
*****
Школа номер семь стояла на краю микрорайона, где панельки сменялись частным сектором с покосившимися заборами. Серый бетон стен, мутные окна, ржавые качели во дворе. Над входом — выцветшая вывеска: "МОУ СОШ №7".
Внутри пахло сыростью, мелом и чем-то кислым, как будто линолеум пропитался детским страхом. Коридоры гудели: крики, смех, хлопанье дверей. На стенах — плакаты про ЗОЖ, но кто-то прилепил жвачку прямо на надпись "Скажи наркотикам нет!". Подольск в миниатюре.
Директор, Галина Ивановна, встретила меня в кабинете. Полная, с усталыми глазами и прической, будто из девяностых. Я показал удостоверение, сказал про анонимку. Она побледнела, засуетилась, теребя очки на цепочке.
— Роман… Сергеевич, да? — голос ее дрожал. — У нас все в порядке. Это, наверное, шутка. Дети балуются…
— Анатольевич. Может, и шутка, — я улыбнулся, но глаза мои были холодными. — А можно с завхозом поговорить? С Виктором Семеновичем?
Она замялась, но кивнула. Через пять минут в кабинет вошел он. Виктор Семенович. Невысокий, лысоватый, с руками, вечно прячущимися в карманах. Глаза — как у крысы, что чует ловушку. Я сразу понял: этот мужик знает больше, чем говорит. И это знание его душит.
— Здрасьте, — буркнул он, плюхнувшись на стул. — Чего надо?
— Да так, — я откинулся назад, будто мне все равно. — Слышал, в подвале у вас бардак. Хочу глянуть.
Он дернулся. Щеки покраснели, пальцы сжали подлокотник.
— Там ничего нет, — голос его стал резким, как нож. — Котельная, трубы, хлам всякий. Чего смотреть?
— А я посмотрю, — сказал я, глядя ему в глаза. — Люблю, знаете, порядок.
Напряжение повисло в воздухе, тяжелое, как мокрый бетон. Галина Ивановна кашлянула, предложила чай. Я отказался. Мне нужен был подвал. Мне нужен был след.
*****
Коридор к подвалу был узким, темным, пахло плесенью и чем-то приторным, как дешевый сироп. Виктор Семенович плелся сзади, бормотал, что я зря трачу время. Я не слушал. В груди колотилось. А вдруг там правда что-то есть? Вдруг это не просто анонимка, а шанс? Шанс вытащить хоть одну нитку из этого гнилого клубка, что зовется Подольском.
Дверь в подвал скрипнула, как в дешевом триллере. Я щелкнул фонариком. Луч выхватил ржавые трубы, ящики, сваленные парты. И… стоп. В углу, за котлом, что-то блеснуло.
Я шагнул ближе. Сердце стучало так, что, казалось, его слышно на всю улицу. Пакет. Прозрачный, с белым порошком. Рядом еще один. И еще. Закладки. Не травка, не шалость. Товар. Тот самый, что течет по городу, как отрава, оставляя за собой пустые глаза и сломанные жизни.
— Это что, Виктор Семеныч? — я повернулся, держа пакет в руке. Голос мой был спокойным, но внутри все пылало.
Он побледнел, отступил. Губы задрожали, как у ребенка, которого поймали на воровстве.
— Я… не знаю! — он почти кричал. — Это не мое! Подкинули!
— Подкинули, — я сунул пакет в карман. — Прямо в твой подвал. Удобно.
Он молчал, но глаза его кричали. Страх. Злость. Отчаяние. Я знал этот взгляд. Взгляд человека, который влип. По-крупному.
Кто ты, Виктор Семеныч? — думал я, глядя на него. Пешка? Или что-то большее? И кто стоит за тобой? Кто тянет за ниточки, пока город тонет? Я чувствовал, как вопросы жгут меня изнутри. Чувствовал, как тонкая грань между долгом и отчаянием трещит под ногами. Если не я, то кто? — снова эта мысль. Глупая. Упрямая. Моя.
*****
На улице лил дождь. Я стоял у машины, смотрел на школу. Серый бетон, мутные окна, тени за шторами. Подольск дышал сыростью и страхом. Где-то там, в кабинетах, уже звонили телефоны. Кто-то знал, что я нашел. Кто-то уже плел новую сеть. Серега был прав: рыбы крупные. Но я не из тех, кто отступает. Не герой, нет. Просто… если не я, то кто?
Я достал телефон, набрал номер. Гудки. Хриплый голос.
— Нашел? — спросил он.
— Нашел, — ответил я. — И это только начало.
Щелчок. Тишина. Дождь смывал следы на холодном бетоне. Но мой след остался. И я знал: он уведет меня глубже, чем я готов идти. Глубже, чем этот город позволяет.
*****
👉 «Читать следующую главу»:
*****
✒️ Автор: Роман Некрасов