Рассказ | Мираж доверия | Часть 2 |
– Какую семью, мам? – Света невесело усмехнулась, теребя обручальное кольцо, которое всё ещё носила. – Он ушёл. Оскорбил меня. Предал. Что тут спасать?
– Миша плачет по ночам, папу зовёт, – мать погладила её по плечу. Её рука, с набухшими венами и старческими пятнами, была тёплой и сухой. – А Надюшке отец нужен, да и мужчина в доме – не лишний, Светка. Съезди, поговори. Чем чёрт не шутит.
Вечером, уложив детей, Света достала из шкафа папку с документами. В аккуратном файле лежала копия паспорта Ольги Викторовны Лариной, 2000-го года рождения. Совсем юная. На фотографии – большие глаза с поволокой, чуть вздёрнутый нос, русые волосы. Адрес прописки – на другом конце города, в типичной многоэтажке спального района.
Света долго смотрела на эту фотографию, пытаясь понять, что в этой девушке нашёл Сергей. Молодость? Весёлый нрав? Кожа без растяжек и синяков под глазами от недосыпа?
Вдруг что-то в чертах лица няни показалось ей смутно знакомым. Света прищурилась. Что-то в форме носа, в разрезе глаз... На кого она похожа?
Миша пошевелился во сне, и Света отложила документы. Решение пришло не сразу. Она долго сопротивлялась, но семя сомнения было посеяно. А что, если можно всё исправить? Что, если он просто запутался? Что, если эта девчонка просто использует его?
В четверг, оставив детей с мамой, она села в автобус. Бежевая многоэтажка, окружённая чахлыми деревьями, создавала унылое впечатление. У подъезда стояли помятые «Жигули» и пара иномарок. На скамейке сидели бабушки, провожающие прохожих цепкими взглядами. Пахло сырой землёй.
Света долго стояла перед подъездом, не решаясь войти. Сердце колотилось так сильно, что подкатывала тошнота. Что она скажет им? Что хочет знать? Зачем вообще приехала?
В конце концов, собрав всю решимость, она прижала палец к кнопке домофона. Холодный пластик под пальцем казался неправильно твёрдым. Весь мир вокруг, серый и промозглый, казался декорацией для театральной постановки.
– Кто там? – послышался мужской голос из динамика. Его голос. Такой знакомый, родной… Сердце сделало кульбит.
Горло перехватило, но она выдавила:
– Это я... Света.
Пауза. Долгая, мучительная. Потом сухое:
– Ладно… Поднимайся. Пятый этаж.
Входная дверь подъезда щёлкнула, пропуская её в затхлый полумрак. Лифт полз мучительно медленно. В голове кружились десятки вариантов разговора, от мольбы вернуться до угроз. Что она скажет Оленьке? Что скажет ему? Света не слышала ничего, кроме треска старого лифта и стука собственного сердца.
Серая дверь с номером 47 была слегка приоткрыта. Света глубоко вдохнула, ощущая запах готовки, влажной тряпки и стойкий аромат кошачьего туалета. Последний шанс повернуть назад, сбежать, спрятаться. Но она уже занесла руку, чтобы постучать.
Дверь открылась, прежде чем она успела коснуться её костяшками пальцев. Сергей стоял на пороге – в домашней футболке с растянутым воротом и потёртых джинсах. Щетина делала его старше. Увидев Свету, он побледнел, словно увидел призрака:
– Зачем ты пришла?
Он был усталым и испуганным, выглядел как человек, которого загнали в угол. Света вдруг почувствовала странное удовлетворение от его замешательства.
Хотела ответить, подготовила в голове целую речь. О детях, о том, что, возможно, им стоит обсудить будущее. О том, что, возможно, ещё не поздно всё исправить. Но в этот момент из глубины квартиры донёсся детский голосок:
– Папа, кто там?
Маленький мальчик, одетый в пижаму с роботами, выглянул из-за угла. У Светы перехватило дыхание – ребёнок был точной копией их Миши, только волосы чуть светлее.
Те же голубые глаза, те же пухлые губы, тот же чуть вздёрнутый нос.
– Никто, Кирюша, – хрипло ответил Сергей, лихорадочно пытаясь закрыть дверь. – Иди к маме.
– Ты обещал почитать сказку, – капризно протянул мальчик, не обращая внимания на замешательство отца.
Света пошатнулась, хватаясь за стену. В голове зашумело, перед глазами поплыли тёмные пятна.
– Что... что это значит? – она едва могла говорить, ощущая, как пол уходит из-под ног.
Сергей попытался выйти на лестничную клетку, прикрывая дверь, чтобы сын не слышал их разговора:
– Света, послушай...
Но она уже всё понимала. Кусочки головоломки складывались с жестокой ясностью. У его мужа вторая семья! Возраст ребёнка – около трёх, как и у Миши, и Оленька смутно знакомая – работала раньше с Сергеем. Это была не просто интрижка. Не минутная слабость.
Вторая семья. Второй ребёнок. Двойная жизнь.
Не говоря ни слова, она повернулась и побежала к лифту. Кнопка вызова расплывалась перед глазами. Слёзы душили её, но она не позволила себе разрыдаться, пока не оказалась на улице.
Шла, не разбирая дороги. Мимо проносились машины, обдавая её брызгами из луж. На перекрёстке загорелся красный, но она даже не заметила, продолжая идти, словно в трансе.
Визг тормозов. Громкий гудок. Чья-то рука, резко дёрнувшая её назад.
– Вы что, жить надоело? – сердитый голос незнакомого мужчины в кожаной куртке. – На красный идёте!
Света моргнула, возвращаясь в реальность. Перед глазами – светофор, рука держит её за рукав, вокруг – озабоченные лица.
– Простите, – её голос звучал странно, будто чужой. – Я не заметила...
– Вам плохо? – мужчина всмотрелся в её лицо. – Вызвать скорую?
– Нет, – она отстранилась. – Всё в порядке. Я просто... задумалась.
Сняв мокрую куртку, она добралась до автобусной остановки и села на скамейку, не обращая внимания на лужу. Холод пробирал до костей, но она не чувствовала его. Внутри была пустота, звенящая и холодная, словно всё выжгли дочиста.
«Мама ждёт,» – подумала она, глядя на приближающийся автобус. – «Дети ждут. А у меня нет больше времени на слёзы». И это была правда. Самая жестокая правда в её жизни.
Свет
– Двойная жизнь, представляешь? – Света смотрела на детскую площадку, где Миша возился в песочнице с новой машинкой. Небо над городом сияло пронзительной осенней синевой. – Трёхлетний сын, одного возраста с Мишей. Квартира. А я даже не подозревала. Оказывается, он «ездил в командировки»... к ним.
Подруга Марина, рыжеволосая и энергичная, хозяйка небольшого цветочного магазина, покачала головой. Света заехала к ней на обратном пути из МФЦ, где оформляла документы на развод. Марина заварила крепкий чай с чабрецом и достала шоколадные эклеры.
– Сволочь, – Марина отхлебнула из кружки с нарисованными лисами. – А эта Оленька, получается, специально к вам устроилась?
– Ага. Он её привёл, – Света нервно рассмеялась, рассеянно наматывая на палец прядь волос. Солнечный луч, пробивающийся сквозь узорчатую занавеску, падал на её лицо, высвечивая тёмные круги под глазами и новую морщинку между бровей. – Ему хотелось иметь её под рукой, а ей надоело быть «второй», вот и решила меня... подвинуть.
Она запнулась, ощущая, как к горлу снова подкатывает ком. Глубоко вдохнула, заставляя себя успокоиться:
– Больше всего ранит то, что Сергей трусливо молчал. Годами жил двойной жизнью и не имел смелости сказать правду.
Марина протянула руку через стол и сжала ладонь подруги:
– Света, люди подводят. Особенно мужики, прости Господи. У меня отец такой же был – маму до инфаркта довёл своими похождениями.
Прошло три месяца с того дня, когда она обнаружила вторую семью мужа. Время ада, отчаяния, бессонных ночей. Слёзы в подушку, когда дети засыпали. Панические атаки, накатывающие волнами в самый неожиданный момент – в магазине, в очереди к педиатру, во время готовки.
Но потом что-то переломилось. Может, когда Надя впервые улыбнулась ей, беззубой, искренней улыбкой новорождённого. Или когда Миша, обнимая за шею перед сном, прошептал: «Мамочка, я тебя больше всех люблю»?
День за днём, минута за минутой, Света выстраивала новую жизнь. Без Сергея и иллюзий. С двумя детьми, с новыми вызовами и страхами. Первыми победами.
– Ты подала на развод? – Марина протянула ей чашку чая и блюдце с печеньем.
– Да. И на алименты, – Света покачала спящую на руках дочку. Надя посапывала, сжимая крошечный кулачок. Пушок на её голове золотился. – Я словно прозрела. Думала, умру без него, а, оказалось, нет, живу. Больно, обидно – до сих пор иногда реву в подушку. Но...
– Но? – Марина подалась вперёд.
– Мне кажется, никогда по-настоящему его не знала, – Света задумчиво провела пальцем по краю чашки. – Человека, способного на такой обман... Может, это и к лучшему, что всё открылось. Представь, я могла бы годами жить во лжи не подозревая…
На балконе Марининой квартиры дребезжал от ветра старенький колокольчик. Этот звук, почему-то, успокаивал. Мерный. Неспешный. Как напоминание, что жизнь продолжается, несмотря ни на что.
Соседка баба Нина, встретив Свету на лестнице неделю назад, не преминула "утешить":
– Вот ведь как бывает! – сокрушалась она, поправляя яркий шарф на шее. В подъезде пахло свежеокрашенными стенами – ЖЭК, наконец, занялся ремонтом. – Такая семья была... Такой видный мужчина, хозяйственный. А теперь одна с двумя детьми. Как же ты справишься-то, голубушка?
Света тогда улыбнулась – впервые за долгое время искренне:
– Знаете, Нина Петровна, лучше быть счастливой с двумя детьми, чем несчастной с мужем-обманщиком.
Удивительно, но она действительно так думала. Слова сорвались с языка сами собой, но оказались чистой правдой.
Жизнь медленно, но верно налаживалась. Мама осталась погостить «пока дети маленькие», хотя периодически наведывалась в Нижний, чтобы проверить свою квартиру.
Света вышла на удалённую работу – заполняла карточки для интернет-магазинов, пока дети спали. Платили немного, но это было лучше, чем ничего. Сергей исправно переводил деньги на карту – что ж, хотя бы в этом он не подличал, но больше не пытался встретиться или позвонить. К Мише не приезжал, хотя обещал.
Однажды вечером, уложив детей, Света села писать дневник – привычка, появившаяся после предательства как способ выплеснуть эмоции. Простая тетрадь в клеточку с изображением какого-то мультяшного героя на обложке – Миша выбрал, когда они ходили за покупками к школе.
«Сегодня поймала себя на мысли, что целый день не вспоминала о нём. Целый день! Мама говорит, что это хороший знак. Может, и правда хороший... Надя уже садится сама, без поддержки. Миша помогает мне с ней – такой серьёзный, насупленный. 'Я теперь за папу', – говорит. Сердце разрывается, когда слышу это. Но справляемся. День за днём. Шаг за шагом».
Надя заворочалась в кроватке, и Света отложила ручку. Подошла к дочери. Город мерцал огнями, такой огромный, полный людей со своими историями. Кто-то был счастлив, а кто-то… так же, как и она, учился жить заново.
Звёзды, едва видимые из-за городского освещения, подмигивали с неба. Когда-то они с Сергеем любили считать эти яркие точки, лёжа на покрывале у реки. Казалось, это было в другой жизни.
«Я выкарабкаюсь,» – подумала она, глядя на звёзды. – «У меня просто нет выбора. И знаешь что, Сергей? Спасибо. Твоё предательство научило меня главному – доверять себе».
Закрыла шторы, отрезая свой маленький мир от огромного – за окном, и вернулась к детям. Прислушалась к их дыханию – два разных ритма, две жизни, доверенные ей. Впереди было много работы, бессонных ночей и трудностей, но почему-то будущее больше не пугало. Оно просто было – неизвестное, но не обязательно страшное.
Эпилог
Спустя год Светлана сидела в уютном кафе, потягивая капучино и наблюдая, как её дети играют на детской площадке за окном. Кирюша, уже совсем большой, защищал маленькую Надю от пристававшего к ней мальчишки.
– Прости за опоздание, – к столику подошёл высокий мужчина с ясными глазами. – Пробки.
– Ничего, Максим, – улыбнулась Света. – Мы никуда не торопимся.
Он сел напротив, с нежностью глядя на неё.
– Как ты? Как дети?
– Мы в порядке, – Света посмотрела в окно на играющих детей. – Справляемся.
Максим был новым соседом Светы, переехавшим в их дом полгода назад. Педиатр, разведённый, без детей. Случайная встреча в лифте, потом помощь с коляской, потом помощь с прихворавшей Наденькой, потом предложение погулять вместе с детьми…И вот теперь она решила не тормозить развитие событий и просто посмотреть, что будет дальше.
После обеда они покупали Мише новые кроссовки – ноги росли с невероятной скоростью, и обувь, купленная всего три месяца назад, уже стала мала. Надя мирно спала в коляске, одетая в розовый комбинезон с ушками, который связала бабушка, а Максим интересовался, что Мише больше по душе: синие или оранжевые.
Сергей стоял у витрины с электроникой, разглядывая новые модели смартфонов. Выглядел он неплохо, но взгляд… Он будто потух. Света могла бы отвернуться, сделать вид, что не заметила. Только что-то остановило её: она больше не злилась, да и душа уже не так сильно болела, но надо было замкнуть круг.
– Привет, – сказал он, переминаясь с ноги на ногу, когда заметил её. На нём была та же куртка, что и год назад. – Как малые?
– Хорошо, – она к своему удивлению улыбнулась. – Надя уже ходит. Миша в садик пошёл. Группа с английским, ему нравится.
Не стала говорить, что садик частный и стоит дорого, что мама устроилась на работу в соседний дом, чтобы помогать с детьми, что ночами она порой просыпается от кошмаров, где барахтается одна посреди бушующего моря.
– Это... хорошо, – он помолчал, нервно постукивая пальцами по карману джинсов. – Слушай, я понимаю, что это ничего не изменит, но должен сказать: я был последней сволочью. Прости.
Когда-то любимый, желанный, единственный человек сейчас не вызывал ничего, кроме лёгкой грусти. Как если бы наткнулась на старую фотографию из школы: что-то знакомое, вызывающее ностальгию, но уже не имеющее значения.
– Я не держу зла. Правда, – солнечный свет из панорамного окна торгового центра падал на её волосы, создавая эффект нимба. – Ты дал мне двух прекрасных детей. А всё остальное... время лечит.
Надя проснулась и захныкала, требуя внимания. Света наклонилась к коляске, поправила одеяльце. Маленькая ручка доверчиво обхватила её пальцы. Сергей сглотнул ком.
– С Оленькой всё, – вдруг сказал Сергей, и в его голосе слышалось разочарование. – Она забрала Кирилла и ушла…
Света не знала, что ответить. Часть её хотела злорадствовать, сказать что-то вроде «Что посеешь, то и пожнёшь», но это была неожиданно маленькая часть. Напротив, она ощутила прилив сочувствия – не к бывшему мужу даже, а к человеку, который выглядел таким потерянным.
– Мне жаль, Серёж. Правда, – она коснулась его руки. Мимолётное прикосновение – не интимное, но человечное.
– А тебя я не ценил, – он горько усмехнулся, проводя рукой по волосам, в которых появилась ранняя седина.
– Не начинай, – она мягко покачала головой, убирая прядь волос за ухо. На безымянном пальце больше не было обручального кольца. – Поздно. Но ты можешь чаще видеться с детьми. Они скучают.
– Правда? – спросил с надеждой. – Думал… Всё потеряно.
– Правда. Миша до сих пор спрашивает, когда папа вернётся, – она улыбнулась, глядя на сына, который с восторгом разглядывал новые кроссовки, светящиеся при каждом шаге. – Да и Надя должна знать настоящего отца.
За Мишей подошёл Максим, и ситуация стала совершенно неловкой. Два чужих человека, когда-то клявшихся в вечной любви под шёпот волн и мерцание звёзд, не знали, куда деть глаза. Вокруг сновали покупатели, из динамиков шли объявления об акциях, работали фонтаны. Жизнь продолжалась – для них и без них.
– Я позвоню насчёт детей, – наконец сказал он. – Может, в воскресенье...
– Позвони, – она кивнула, и Максим потянул коляску к кассе, где Миша прыгал на новых кроссовках, как на батуте. – Миша! Не прыгай, упадёшь!
Она не оглядывалась. Не было нужды. Прошлое осталось позади – болезненное, но уже не разрушительное. Впереди было только будущее, и оно принадлежало ей и её детям. Независимо от появления возможного близкого человека в её жизни.
«Мираж доверия,» – подумала Света, беря на руки Надю и расплачиваясь за покупку. – «Вот чем была наша семья, но миражи рассеиваются. А настоящее остаётся».
Интересно читать? Сообщите об этом лайком и интересного станет больше! Подпишитесь и скиньте ссылку близким - вместе читать ещё интереснее!