— Мам, ты что, влюбилась? — двенадцатилетняя Лиза с подозрением разглядывала маму, которая, напевая что-то себе под нос, расчесывала волосы перед зеркалом.
Анна замерла с расческой в руке. Этот простой вопрос дочери заставил её сердце на секунду замереть. Она посмотрела на своё отражение: раскрасневшиеся щеки, блестящие глаза... Когда она в последний раз видела себя такой? Пять лет назад? Или все семь?
— С чего ты взяла? — Анна попыталась придать голосу небрежность, но предательская улыбка уже расползалась по лицу.
— Ты третий день подряд красишься и платья меряешь. И вообще какая-то... странная, — Лиза прищурилась. — И телефон всё время проверяешь.
Анна вздохнула. От проницательной дочери ничего не скроешь. Да и нужно ли скрывать? Семь лет прошло с тех пор, как она осталась одна с маленькой Лизой на руках. Семь лет она жила только работой и заботами о дочери, отмахиваясь от намёков подруг, что «надо устраивать личную жизнь».
А месяц назад в их проектном бюро появился новый руководитель — Максим Андреевич. И что-то перевернулось в её устоявшемся мире. Сначала были просто рабочие вопросы, потом — случайные встречи в коридоре, долгие разговоры за чаем в обед... А на прошлой неделе он пригласил её в театр.
— Лизонька, — Анна присела рядом с дочерью на диван, — понимаешь, иногда...
— Да ладно, мам, — перебила её Лиза, — я же не маленькая. Ты ходишь на свидания с этим дядей с твоей работы, который тебе цветы присылает?
Анна почувствовала, как краска заливает щёки.
— Откуда ты знаешь про цветы?
— Ну, я же видела букет в прошлый четверг. И записку там нашла, — Лиза хитро улыбнулась. — «Прекрасной Анне Сергеевне». Красиво пишет, между прочим.
— Ах ты, шпионка! — Анна шутливо потрепала дочь по волосам, но внутри всё сжалось. — И что ты думаешь по этому поводу?
Лиза пожала плечами:
— Нормально думаю. Ты же взрослая. И красивая. И вообще... — она помолчала. — Я же вижу, что ты улыбаться стала чаще.
Анна обняла дочь, пряча навернувшиеся слезы. Мудрый не по годам ребёнок.
Но не все разделяли Лизино спокойное отношение к ситуации. Через пару дней грянул первый гром — в виде телефонного звонка бывшей свекрови.
— Аня, ты с ума сошла? — голос Марии Петровны звенел от возмущения. — Как ты можешь? У тебя ребёнок!
— Мария Петровна, — Анна старалась говорить спокойно, хотя внутри всё кипело, — при чём здесь Лиза? Я просто начала встречаться с человеком...
— Вот именно! — перебила свекровь. — Какой пример ты подаёшь дочери? Ты же вдова! Ты же мужа потеряла. А я — сына!
— Прошло семь лет, — тихо сказала Анна. — Я живая женщина. И у меня есть право...
— Право? — возмутилась Мария Петровна. — А об обязанностях ты подумала? О памяти мужа? О том, что скажут люди?
После этого разговора Анна долго сидела на кухне, механически помешивая остывший чай. В голове крутились слова свекрови. Действительно, что скажут люди? Как отреагируют коллеги, узнав про их отношения с начальником?
Максим словно почувствовал её сомнения. Вечером прислал сообщение: «Аня, всё в порядке? Ты сегодня какая-то грустная была».
Она не ответила. А на следующий день старательно избегала встреч с ним, закопавшись в работу. Но к концу дня он всё-таки поймал её в пустом коридоре.
— Анна Сергеевна, вы от меня бегаете? — в его голосе слышалась улыбка, но глаза были серьёзными.
— Что вы, Максим Андреевич, просто много работы...
— Давайте начистоту, — он мягко взял её за руку. — Что-то случилось? Вы передумали насчёт завтрашнего вечера?
Анна высвободила руку:
— Максим, может, нам не стоит... Всё это неправильно. Вы — мой руководитель, я — ваша подчинённая. Сплетни пойдут...
— И что? — он пожал плечами. — Я что, по-вашему, должен всю жизнь встречаться только с фрилансерами, чтобы избежать служебных романов?
Анна невольно улыбнулась:
— Нет, но...
— Никаких «но», — твёрдо сказал Максим. — Я взрослый человек и имею право встречаться с кем хочу. И вы тоже имеете право на личную жизнь. Или я ошибаюсь?
Она покачала головой:
— Не ошибаетесь. Но всё сложно... У меня дочь...
— Которая, насколько я знаю, очень умная девочка, — заметил он. — И наверняка понимает, что её мама заслуживает счастья.
Тем вечером Анна долго не могла уснуть. Слова Максима эхом отдавались в голове. «Имеете право на личную жизнь...» А ведь правда — почему она должна постоянно оглядываться на чужое мнение?
Утром она решительно достала из шкафа новое платье. Но не успела накраситься, как раздался звонок в дверь. На пороге стояла младшая сестра мужа, Наташа.
— Собралась на свидание? — с порога начала она. — Мама мне всё рассказала. Ты что творишь, Анька?
— Наташ, давай без драм, — устало сказала Анна. — Я же не девочка-подросток, чтобы отчитываться...
— Вот именно! — перебила Наташа. — Ты взрослая женщина, мать! А ведёшь себя как... — она осеклась под тяжёлым взглядом Анны.
— Как кто? — тихо спросила та. — Договаривай.
— Прости, — смутилась Наташа. — Я не то хотела сказать. Просто... Ты подумала о Лизе? Каково ей будет с отчимом?
— А ты подумала, каково Лизе расти с вечно одинокой, несчастной матерью? — вспылила Анна. — Которая боится лишний раз улыбнуться мужчине, потому что «а что скажут люди»?
В этот момент из своей комнаты вышла заспанная Лиза.
— Что случилось? — спросила она, переводя взгляд с мамы на тётю. — Почему вы кричите?
— Ничего, солнышко, — натянуто улыбнулась Наташа. — Взрослые разговоры.
— Про маминого нового друга, да? — прямо спросила Лиза. — Тёть Наташ, а почему вы все так переживаете? Мама же не преступление совершает.
Наташа растерянно посмотрела на племянницу:
— Лизонька, но ты же понимаешь... Твой папа...
— Папы нет уже семь лет, — тихо сказала девочка. — А мама живая. И она имеет право быть счастливой. Разве нет?
В комнате повисла тишина. Анна почувствовала, как к горлу подступает комок. Наташа медленно опустилась на стул.
— Знаешь, — наконец произнесла она, глядя на Анну, — а ведь Лизка права. Прости меня... Просто мы все... Мы привыкли видеть в тебе только вдову Сашки. А ты ведь правда живой человек.
Вечером того же дня Анна сидела в уютном ресторанчике напротив Максима. Он рассказывал что-то забавное про своего кота, а она думала о том, как давно не чувствовала себя такой... живой.
— О чём задумалась? — мягко спросил он, заметив её отстранённый взгляд.
— Да так… Сегодня утром моя золовка сказала интересную вещь, — она покрутила в руках бокал. — Что все привыкли видеть во мне только вдову.
— А кого видишь в себе ты сама? — спросил он, внимательно глядя ей в глаза.
Анна задумалась:
— Честно? Не знаю. Семь лет я была только мамой Лизы. Работником. Невесткой, которая «должна хранить память». А сейчас... — она улыбнулась. — Сейчас я впервые за долгое время чувствую себя просто женщиной.
— И это прекрасно, — он накрыл её руку своей. — Анют, когда я первый раз увидел тебя в офисе, ты показалась мне какой-то... замороженной. Будто боялась лишний раз улыбнуться.
— Так и было, — призналась она. — А потом появился ты со своими шутками, театром и разговорами за чаем... И что-то начало оттаивать.
Их разговор прервал звонок телефона. Звонила Лиза:
— Мам, я покормила Мурку и сделала уроки. Бабушка звонила, спрашивала, где ты.
— И что ты ей сказала? — напряглась Анна.
— Сказала, что ты в театре, — хихикнула дочь. — А то она опять начнёт причитать. Мам, ты во сколько вернёшься?
— Скоро уже, солнышко.
— Не торопись, — вдруг серьёзно сказала Лиза. — Я большая уже, справлюсь. И... мам?
— Да?
— Я рада, что ты улыбаться стала.
Анна отключила телефон и посмотрела на Максима:
— Извини. Дочка беспокоится.
— Замечательная у тебя дочь, — улыбнулся он. — Мудрая не по годам.
— Да, — кивнула Анна. — Знаешь, я так боялась её реакции. А она... она первая заметила, что я изменилась. И поддержала.
— Дети часто мудрее взрослых, — заметил Максим. — Они видят главное — счастлива их мама или нет.
Весна летела стремительно. Анна словно очнулась от долгого сна — мир вокруг заиграл новыми красками. Они с Максимом ходили в театр, гуляли по вечернему городу, строили планы на лето. Лиза тоже оттаяла — особенно после того, как Максим подарил ей билеты на концерт любимой группы.
Но идиллия не могла длиться вечно. В один из дней Анна столкнулась в коридоре офиса с Верой Николаевной, главным бухгалтером.
— Анечка, — процедила та, окинув её холодным взглядом, — говорят, ты с нашим новым начальником... близко общаешься?
— А вас это беспокоит? — спокойно спросила Анна, хотя внутри всё сжалось.
— Меня? Нисколько, — Вера Николаевна усмехнулась. — Просто знаешь, некрасиво это выглядит. Молодой руководитель, подчинённая... Сразу вопросы возникают — а за какие такие заслуги премии и повышения?
— Какие повышения? — опешила Анна. — О чём вы?
— А разве не в курсе? — притворно удивилась бухгалтер. — Максим Андреевич как раз вчера подписал приказ о твоём назначении ведущим специалистом. Заслуженно, конечно... — она многозначительно подняла брови.
Анна вылетела из коридора, еле сдерживая слёзы. В голове крутились мерзкие намёки Веры Николаевны. Неужели в глазах коллег она выглядит именно так — как хищница, охотящаяся за богатым начальником?
Вечером она отменила встречу с Максимом под предлогом головной боли. На следующий день — тоже. А потом написала заявление об уходе и положила его на стол начальника.
Максим ворвался в её кабинет через десять минут:
— Это что такое? — потряс он листком. — Объяснишь?
— Всё и так понятно, — она старательно смотрела в монитор. — Я увольняюсь.
— Почему?
— Потому что я не хочу, чтобы меня считали... — она запнулась, подбирая слова.
— Кем считали? — тихо спросил он. — И кто считал?
— Неважно, — она пожала плечами. — Просто так будет лучше. Для всех.
— Для всех? — Максим присел на край её стола. — Или для твоего чувства вины, которое ты почему-то продолжаешь в себе культивировать?
Анна наконец подняла на него глаза:
— Ты не понимаешь. Все эти разговоры, косые взгляды... Я не могу так.
— А как можешь? — в его голосе появились жёсткие нотки. — Продолжать жить затворницей? Извиняться за то, что ты живая? За то, что имеешь смелость быть счастливой?
— Я просто хочу покоя, — прошептала она.
— Нет, — покачал головой Максим. — Ты хочешь спрятаться. Как пряталась все эти годы. Знаешь, что меня в тебе поразило при первой встрече? Твои глаза. Они были как у человека, который сам себя посадил в клетку и выбросил ключ.
Анна молчала, чувствуя, как предательски дрожат губы.
— И я видел, как эти глаза начали оживать, — продолжал он. — Как ты начала улыбаться. Смеяться. Строить планы. А теперь из-за чьих-то грязных сплетен ты готова всё перечеркнуть?
— Максим, пойми... — начала она.
— Нет, это ты пойми, — перебил он. — Я не позволю тебе снова себя похоронить. Не позволю этим злым языкам отнять у тебя право на счастье. У тебя и у Лизы.
— При чём тут Лиза? — растерялась Анна.
— При том, что она наконец-то видит счастливую маму. Живую маму, а не памятник самой себе. Ты готова снова стать для неё той замороженной женщиной?
В этот момент в кабинет без стука вошла Вера Николаевна. Увидев их, она многозначительно хмыкнула:
— Ой, простите... Не помешала личной беседе?
— Не помешали, Вера Николаевна, — спокойно ответил Максим, выпрямляясь. — Мы как раз обсуждали рабочие моменты. И раз уж вы здесь, давайте проясним ситуацию...
— Давайте проясним ситуацию раз и навсегда, — твёрдо сказал Максим. — Анна Сергеевна получила повышение исключительно за профессиональные качества. Все документы и обоснования у вас в бухгалтерии. Что же касается наших личных отношений... — он взял Анну за руку, — да, мы встречаемся. И это никак не связано с работой. Надеюсь, теперь все сплетни и домыслы прекратятся.
Вера Николаевна побледнела, пробормотала что-то невнятное и поспешно вышла. А Анна почувствовала, как внутри разливается тепло. Впервые за долгое время она не стала прятаться, извиняться, оправдываться.
Вечером они с Лизой сидели на кухне, пили чай с любимым Лизиным тортом. Дочь задумчиво водила ложечкой по блюдцу:
— Мам, а вы с Максимом Андреевичем поженитесь?
Анна поперхнулась чаем:
— С чего ты взяла?
— Ну, вы же любите друг друга, — пожала плечами Лиза. — И он хороший. Знаешь, я сначала боялась, что он будет, как в фильмах — злой отчим. А он нормальный. И со мной разговаривает как со взрослой.
— Лизонька, — Анна обняла дочь, — милая моя, до свадьбы ещё далеко. Мы только начали встречаться...
— Ага, — хитро прищурилась Лиза, — а кольцо, которое он тебе вчера подарил — это просто так?
Анна машинально коснулась изящного колечка на пальце. Максим преподнёс его вчера — «просто, потому что ты красивая». Но как догадалась Лиза?
— Я же не слепая, — словно прочитав её мысли, сказала дочь. — И потом, ты сегодня всё утро на руку любовалась. Знаешь, мам... — она помолчала. — Папа бы порадовался за тебя. Он же любил, когда ты улыбаешься.
Анна прижала к себе дочь, чувствуя, как по щекам катятся слёзы.
Через неделю они втроём — Анна, Максим и Лиза — поехали на дачу к его родителям. Анна волновалась, но родители Максима оказались удивительно тактичными людьми. Особенно его мама, которая, увидев, как Максим возится с Лизой, тихонько шепнула Анне: «А ведь я всегда мечтала о внучке. Думала уже не дождусь...»
А вечером, когда они сидели на веранде и любовались закатом, Максим вдруг сказал:
— Анют, я тут подумал... Может, нам летом махнуть куда-нибудь втроём? На море, например?
— Втроём? — переспросила Анна.
— Конечно, — он улыбнулся. — Мы же теперь семья. Пусть пока и неофициальная.
«Семья...» — это слово отозвалось теплом в груди. Она посмотрела на играющую в саду Лизу, на сидящего рядом Максима и вдруг поняла: она наконец-то счастлива. И наконец-то дома. Ведь настоящий дом — это не стены, а люди, с которыми тепло и спокойно.
Люди говорят, что время лечит. Но лечит не время — лечит любовь. Любовь близких, которые принимают тебя такой, какая ты есть. И право на эту любовь есть у каждого — даже у той, кто долгие годы отказывала себе в этом праве.
А вы как считаете — имеет ли женщина с ребёнком право начать жизнь с чистого листа? И почему общество часто осуждает тех, кто решается на этот шаг?
🎀Подписывайтесь на канал💕