Летнее утро в Санкт-Петербурге 1783 года. В царских покоях раздался пронзительный крик – на свет появилась очередная дочь цесаревича Павла Петровича. Императрица Екатерина, вбежавшая в комнату с надеждой увидеть долгожданного внука, скривила губы и буркнула:
— Какая досада... Ну что ж, пусть будет Александрой. Хоть в имени что-то от Сашеньки.
Малышка росла незаметной тенью в блистательных дворцах русской императрицы. Тихая, бледненькая, она совсем не походила на бабушкиного любимца – великого князя Александра. Екатерина морщилась при виде внучки, шепча фрейлинам: "Ни рыба ни мясо. Совсем не в нашу породу".
А девочка таскалась за бабушкой как хвостик, ловя каждый взгляд, каждое случайное слово. Вечерами, свернувшись калачиком в огромной кровати под расшитым балдахином, она тихонько плакала в подушку, мечтая однажды заслужить хоть каплю бабушкиной любви.
— Упаси боже стать такой же невзрачной и тихоней, — наставляла Екатерина младших внучек. — Берите пример с Александра, а не с этой мокрой курицы!
Но время – удивительный лекарь. Годам к семи что-то неуловимо изменилось в облике Александры. Щёки порозовели, карие глаза засияли теплым светом, а русые волосы вились непослушными локонами. Да и характер проявился – упрямый, настойчивый.
Шарлотта Карловна Ливен, строгая немка-воспитательница, гоняла княжну до седьмого пота:
— Ещё раз! Спина прямее! Подбородок выше! Ты не деревенская девка, а царская дочь!
Александра стискивала зубы и повторяла реверанс в сотый раз, хотя колени уже дрожали от усталости. Зато на экзаменах бабушка наконец-то заметила старания внучки. Однажды, услышав, как Александра играет на клавесине и поёт на четырех языках, Екатерина ахнула:
— Откуда такие таланты? Неужели это наша Александрина?
С тех пор императрица смотрела на старшую внучку другими глазами. Особенно когда та превратилась в прелестную барышню. "Надо подыскать ей жениха под стать", — размышляла Екатерина, разглядывая карту Европы.
Выбор пал на молодого шведского короля Густава IV. Осенью 1796 года Петербург гудел от балов и приемов. Шведский гость с первого взгляда влюбился в тринадцатилетнюю русскую княжну.
— Глянь-ка, — шептались фрейлины, — не отходит от нашей Александрины ни на шаг!
— Ещё бы! Вон как глазки-то сияют у обоих!
Александра впервые почувствовала трепет в сердце. Юный король – высокий, с задумчивыми голубыми глазами – казался ей прекрасным принцем из сказки. Они часами разговаривали о книгах, музыке, далеких странах...
Дело шло к помолвке. Шестого сентября шведский посол официально попросил руки княжны. Александра от счастья летала как на крыльях, зубрила шведский и мечтала о будущей жизни в северной стране.
И вот настал долгожданный день. С утра её наряжали лучшие портнихи: платье из серебряной парчи, жемчуг в волосах, изумруды на шее. Сердце колотилось, как бешеное.
Но часы в тронном зале били час за часом, а жених всё не появлялся. К вечеру бледный граф Морков принес страшную весть – помолвки не будет. Шведы требуют, чтобы русская княжна отказалась от православия.
— Да как они смеют! — гремела Екатерина. — Мою внучку унижать!
Александра рыдала всю ночь напролёт. А через два месяца не стало и бабушки-императрицы. Тот отказ подкосил её здоровье, и второй инсульт оказался смертельным.
Густав вскоре женился на Фредерике Баденской. Говорили, что он сделал это назло русскому двору. А несчастная Александра страдала от разбитого сердца и предательства первой любви.
Шли годы. На русский престол взошёл отец Александры – император Павел I. Боль первой неудачи постепенно утихала, и в шестнадцать лет Александра расцвела окончательно. Стройная, грациозная, с умными глазами и чарующей улыбкой.
В 1798 году к ней посватался эрцгерцог Иосиф, брат австрийского императора и палатин Венгерский. На этот раз судьба улыбнулась княжне – жених искренне влюбился в русскую красавицу. Да и она ответила взаимностью.
— Ты заслуживаешь королевской короны, — шептал он ей. — А я лишь скромный палатин...
— Корона ничто, когда сердце обрело свой дом, — отвечала она, глядя в его добрые глаза.
Свадьба состоялась 19 октября 1799 года. Впервые Романовы породнились с Габсбургами! Но покидая Россию, Александра смотрела на невские берега с щемящей грустью. Сердце подсказывало – она больше никогда не увидит родину.
Вена встретила молодую пару холодом и интригами. Свекровь, императрица Мария-Терезия, возненавидела русскую невестку с первого взгляда. Особенно после того, как заметила особое внимание к ней со стороны своего супруга.
— Поразительно! Она точь-в-точь моя покойная Елизавета! — восклицал император, глядя на Александру.
Неудивительно – ведь первая жена императора приходилась княжне родной тётей. Но ревнивая Мария-Терезия этого не прощала. После того как Александра появилась на балу в бабушкиных бриллиантах, затмивших все украшения императрицы, разразился скандал.
— Никаких драгоценностей! — отрезала свекровь. — Не в России!
Александра не спорила. С тех пор она украшала себя только живыми цветами, что делало её ещё прекраснее и вызывало ещё большую зависть.
Вскоре молодые супруги сбежали из негостеприимной Вены в Венгрию, в замок Офен. Здесь Александра наконец-то почувствовала себя дома. Местные жители, особенно православные славяне, полюбили её всем сердцем.
— Наша русская матушка! — говорили они, приходя к ней за помощью и советом.
Но счастье было недолгим. Когда Александра забеременела, из Вены прислали угрюмого лекаря, от одного взгляда которого становилось не по себе. А ещё начались притеснения в вере – православный храм в запустении, службы отменяются, всё чаще намёки на переход в католичество...
— Не могу я изменить вере, — плакала Александра, прижимаясь к мужу. — Это последнее, что связывает меня с родиной!
Иосиф страдал, видя мучения любимой, но помочь не мог – слишком сильно было влияние Вены.
Роды прошли тяжело. Девочка, появившаяся на свет путём кесарева сечения, прожила лишь несколько часов. А через девять дней от послеродовой горячки скончалась и восемнадцатилетняя Александра.
Весть о её смерти пришла в Россию почти одновременно с известием об убийстве императора Павла I. Отец так и не узнал о гибели старшей дочери.
Александру похоронили в тихой деревушке Ирём под Будой. Безутешный Иосиф женился снова лишь через четырнадцать лет. Но до конца жизни у его кровати стоял портрет русской княжны – первой и самой любимой жены, чью светлую улыбку он так и не смог забыть.