— Бедная девочка, — погладил я её по голове. — Ты совершенно здорова. Просто ты ведьма.
— Чего?! — шмыгнув носом, возмутилась Василиса. — Чем я тебя обидела? Я тебя накормила, обогрела, а ты обзываешься! Смотри, я и без дзюдо кочергой так тресну — мало не покажется! — грозно сверкнула она глазами.
Глава 12 / Начало
— Так скажи, зачем от цивилизации в глухую деревню спряталась? — поинтересовался я у Василисы, когда мы уже пообедали.
Давно я так не ел: отварная картошка, жареная жирная рыбка, маринованные грибочки, политые ароматным маслом и щедро посыпанные колечками репчатого лука, холодная простокваша и ещё тёплый, свежеиспечённый хлеб.
Накрывая на стол, Василиса поясняла, откуда продукты. Рыбу принесли веденовские мальчишки — часто носят. Рядом с Сосновкой озерцо, городские редко туда ездят, вот местные этим и пользуются.
Молочные продукты она покупает у фермера. Здесь раньше была заброшенная ферма, ещё с советских времён. Третий год как её выкупили — теперь там два корпуса.
Хлеб печёт баба Аля. У Василисы не очень получается: вроде делает всё, как бабушка учит, но булки у неё приплюснутые, больше расплываются по противню, чем поднимаются.
За остальным ходит в Веденовку. Ну, или дед привозит: они по рации диктуют, что нужно, а он завозит.
И вот сейчас я решился спросить, почему она живёт в глуши. Василиса слегка смутилась, но ответила:
— От родителей ушла. Надоело: «Туда нельзя, сюда нельзя. Не расстраивайся, не веселись. Приступ будет». А у неё этих приступов с детства не было! Зачем ей эта инвалидность? Всё мама со своей гиперопекой...
— У тебя инвалидность? — удивился я.
— Ой! Мне среди людей нельзя жить. Ты вот как меня видишь? — она прищурила глаза.
— Аура у тебя золотисто-розовая, — начал я, но Василиса вдруг испугалась, отпрянула в угол и быстро спросила:
— Ты тоже? Ты тоже людей видишь? Видишь, когда они обманывают? — Она с испугом взглянула на меня.
— Не знаю, что ты имеешь в виду под словом «видишь»? — я не совсем понял её.
— Вот ты... Ты... — она обвела в воздухе контуры моей фигуры. — Синий. Нет, сине-серебристый. Я даже расстроилась, когда тебя увидела. Только прошли у меня эти приступы, и опять... — Василиса обречённо опустила руки.
— Так ты Селантьевну не видишь? — уточнил я.
— Баба Аля — другое. Я её впервые увидела ещё девочкой. Мы за грибами каждый год сюда приезжали. У папы ноги болят, он с нами никогда не ходил. А я, мама и бабушка все окрестные леса облазили. Мне всегда с бабой Алей хорошо. С детства. И больной она меня не считала. Бабушке моей говорила, что здорова я. Это они мне болезнь придумали, — рассказывала Василиса. — баба Аля с моей бабушкой подруги. — пояснила она.
— Так ты чем больна? И как насчёт дзюдо? — напомнил я о её угрозе.
— Ай, — Василиса махнула рукой. — С тобой как с бабой Алей — спокойно. Какое дзюдо? Я по три месяца в году в психдиспансере лежала. Ещё в двенадцать лет мы с девчонками, обманув родителей, ушли в лес. Весна, всё цвело. Так хорошо было. Мы пофоткаться решили. Кадры такие получились… — Василиса улыбнулась, вспоминая. — А на той полянке женщина цветы собирала. Я не знаю, что с ней произошло. В общем, я за кустик забежала, а она там… Из горла кровь. Рукой воздух ловит, сказать что-то пытается. Я к ней подбежала, она меня за руку взяла и затихла. Я так кричала… Тогда я первый раз в клинику и попала. А потом эти видения. Маму пугала — точно могла сказать, кто из родни заболеет. Посмотрю на них и знаю. Вот и лечили меня.
А теперь я сбежала. Тут хорошо. Я никого не вижу и могу делать, что хочу. Телевизор могу смотреть сколько угодно. Мама только определённые передачи разрешала, а мне они не нравились.
Василиса встала, прошла в соседнюю комнату и включила телевизор.
Бедная девочка… Ей ведьма силу передала, а она осталась одна-одинёшенька с ней.
Я встал, прошёл следом. Василиса сидела в кресле и невидящим взглядом смотрела в экран. Из глаз её текли слёзы.
— Бедная девочка, — погладил я её по голове. — Ты совершенно здорова. Просто ты ведьма.
— Чего?! — шмыгнув носом, возмутилась Василиса. — Чем я тебя обидела? Я тебя накормила, обогрела, а ты обзываешься! Смотри, я и без дзюдо кочергой так тресну — мало не покажется! — грозно сверкнула она глазами.
— Я и не думал обзываться, — поднял я обе руки, словно защищаясь. — Я сам ведьмак. Ходящий близ смерти.
— Фу! Типун тебе на язык! — ещё сильнее рассердилась девушка.
— Ну, хорошо, — сдался я. — Вот тебе адрес отдела. — Я достал визитку и подал Василисе. — Можешь приехать. Это, — указал я на цифры, — номер Дмитрия Митрича, начальника отдела. А это — номер Варвары Ильиничны. Приедешь — они тебе всё расскажут.
Василиса повертела визитку в руках.
— Когда приехать? — поинтересовалась она.
— Хоть когда, — заверил я.
Если дом ей покажется — значит, зайдёт. А нет — значит, не нуждается она в помощи.
— Подумаю. Хотя… очень заманчиво. Кофе будешь?
Кофе? У ведьмы в гостях? А почему бы и нет. Не все ведьмы чай пьют — кто-то и кофе предпочитает. А эта, может, и не знает, что ведьма. С домовым её, что ли, познакомить? Нет, не буду. Мирятся они как-то сами. Вот и не стану лезть.
К Силантьевне я отправился, как только рассвело.
Василиса постелила мне на лавке у печки. Ложе не самое мягкое, зато тёплое и уютное. Выспался я отлично. Проснулся, когда на улице только-только начало светать.
Силантьевна встретила меня у ворот своего дома. Она как раз разметала тропинку.
— Ко мне, никак? — удивилась она.
То, что я ведьмак, старуха не разглядела. Да и откуда ей? Сила слабая, да и никогда ею не пользовалась.
— Здравствуй, бабушка. Хочу поговорить с тобой, — остановился я, раздумывая, отобрать у неё метлу или пусть себе метёт дальше.
— Ну, так в дом пойдём, — разрешила она мои сомнения.
Как оказалось, на пенсию бабка вышла в начале девяностых по «горячей сетке». Лет ей действительно было девяносто восемь. В смене документов она явно не нуждалась. Ну, проживёт ещё лет пять. Больше не протянет. Нет в ней силы. Так, слабые задатки.
Алевтина Силантьевна по рации вызвала снегоход. Я не стал возвращаться к Василисе — когда уходил, она ещё спала.
Вместо деда приехал хмурый молодой человек. Запросил триста рублей. Я молча отдал. На мой вопрос, где дед, буркнул:
— В семь утра бы ещё транспорт вызывали. Не сидится вам.
Больше я в разговор не вступал.
Домой. Соскучился. По дому, по месту силы. Завтра — в отдел. Продолжение