— Мам, ну пожалуйста! Все идут, только меня не будет, — Юля стояла, облокотившись о дверной проём кухни, и нетерпеливо постукивала носком кроссовка по полу.
Елена Васильевна тяжело вздохнула, не отрываясь от нарезки овощей на ужин. День выдался тяжёлым — начальник отдела снова придирался к отчётам, в маршрутке на обратном пути какой-то подросток наступил ей на ногу и даже не извинился, а теперь ещё и Юля со своими клубами.
— Юль, я уже объяснила: денег нет. Вчера заплатила за квартиру, сегодня купила продукты на неделю. До зарплаты ещё пять дней, — она бросила морковь в кипящую воду и повернулась к Юле. — Кирилл свою часть принесёт только в субботу, после ночных смен.
— Да всегда одно и то же! — Юля с силой ударила ладонью по стене. — Вечно у тебя нет денег, когда мне что-то нужно!
— Юля, не начинай, — Елена Васильевна устало потёрла переносицу. — Две тысячи — это не маленькая сумма. Тем более для ночного клуба. Ты ещё несовершеннолетняя, между прочим.
— Мне через месяц восемнадцать! И вообще, там никто документы не проверяет, — Юля подошла ближе. — А может, деньги есть, просто ты не хочешь мне их давать? Зато Кириллу твоему ненаглядному ты всегда всё даёшь!
— Что ты такое говоришь? — Елена Васильевна отложила нож. — Кирилл сам зарабатывает и ещё нам помогает! Он на двух работах вкалывает, чтобы мы могли нормально жить. И тебе, между прочим, кто новый телефон купил на день рождения?
— Ой, началось! — Юля закатила глаза. — Только и слышу: Кирилл такой молодец, Кирилл столько работает, бери пример с брата! А мне вот интересно, почему ты никогда не думаешь обо мне? О том, чего я хочу?
— О тебе не думаю? — Елена Васильевна почувствовала, как внутри закипает раздражение. — А кто тебе одежду покупает? Кто за репетитора платит, чтобы ты экзамены сдала и в институт поступила? Кто тебе на маникюр даёт каждый месяц?
— Это всё ерунда! — отмахнулась Юля. — Другие родители детям и не такое покупают. Вон, у Ксюши родители машину обещали, если хорошо экзамены сдаст. А ты мне даже на клуб денег пожалела!
— Юля, послушай, — Елена Васильевна постаралась говорить спокойно, — у нас нет таких денег, как у Ксюшиных родителей. У нас обычная семья. Я — бухгалтер в маленькой фирме, Кирилл — грузчик днём и охранник ночью. Мы не можем позволить себе лишних трат.
— Да какие это лишние траты? — голос Юли повышался с каждым словом. — Это моя жизнь! Мои друзья! Я что, должна как заключённая сидеть дома, потому что вы не можете нормально зарабатывать?
Елена Васильевна вздрогнула, словно от пощёчины. Глаза защипало, но она сдержалась.
— Юля, я прошу тебя, давай без оскорблений, — она вернулась к плите, помешивая суп, чтобы скрыть своё состояние. — Может быть, в следующем месяце, когда будет премия...
— В следующем месяце? — Юля истерически рассмеялась. — Вечеринка сегодня! Сегодня, понимаешь? И это не просто вечеринка, а день рождения Антона! Он сам меня пригласил, а я не приду, потому что ты жадничаешь!
— Я не жадничаю, Юля. Денег действительно нет, — Елена Васильевна почувствовала, что начинает терять терпение. — И вообще, кто такой этот Антон? Ты о нём раньше не говорила.
— Это не твоё дело! — огрызнулась Юля. — Я вообще не обязана перед тобой отчитываться! Тебе Кирилл только важен, а я так, приложение к вашей идеальной семейке!
— Что ты несёшь? — Елена Васильевна повернулась к дочери. — Юля, ты мой ребёнок, я люблю тебя не меньше, чем Кирилла. Просто пойми, я не могу дать тебе то, чего у меня нет!
— Врёшь! Всегда врёшь! — Юля уже не сдерживалась, её крик, наверное, был слышен соседям. — У тебя всегда есть заначка! На дни рождения родственников, на подарки своим подругам, на всякую ерунду! А для меня — никогда ничего нет!
— Юля, перестань кричать на меня, — Елена Васильевна почувствовала, как по щеке скатилась слеза.
— Буду кричать! Потому что ты меня не слышишь! Никогда не слышала! Всегда только «Кирилл то, Кирилл это»! А я для тебя пустое место!
Кирилл проснулся от криков. Первые несколько секунд он не мог понять, где находится — сказывалась усталость после двенадцатичасовой смены на складе. Голова гудела, во рту пересохло, а мышцы ныли от таскания тяжёлых коробок. Он с трудом разлепил глаза и посмотрел на настенные часы — всего три часа удалось поспать перед ночной сменой в охране.
Крики из кухни становились всё громче. Кирилл различил визгливые интонации сестры и тихий, убитый голос матери. Снова скандал. Снова Юлька требует что-то, чего у них нет.
— Да чтоб ты знала, я лучше вообще с собой покончу, чем буду жить в этой нищете! — донеслось до него.
Кирилл резко сел на кровати. Это уже было за гранью. Он схватил футболку, быстро натянул её и вышел из комнаты.
На кухне Юля кричала, размахивая руками, а мать стояла у плиты, закрыв лицо ладонями, её плечи вздрагивали.
— ...Тебе всегда на меня наплевать было! Вечно Кирилл, Кирилл! А я что? Почему я должна отказывать себе во всём, когда другие живут нормально?
— Ты что творишь? — Кирилл шагнул в кухню, его голос от недавнего сна был хриплым и низким.
Юля обернулась и скривилась, увидев брата.
— Явился — не запылился! Защитничек мамочкин! — она презрительно фыркнула. — Иди досыпай, тебе не понять!
— Чего мне не понять? — Кирилл подошёл ближе, чувствуя, как внутри закипает ярость. — Того, что ты довела мать до слёз из-за каких-то клубных тусовок?
— Это не «какие-то тусовки»! — передразнила его Юля. — Это моя жизнь! А вы все хотите, чтобы я сидела дома и ничего не видела!
— Кирилл, не надо, — тихо произнесла Елена Васильевна, вытирая слёзы. — Мы просто разговариваем.
— Разговариваете? — Кирилл оглядел кухню: разлитый на столе чай, брошенная в стену ложка, заплаканное лицо матери. — Вижу я, как вы разговариваете.
— Да, представь себе, разговариваем! — Юля скрестила руки на груди. — Пока ты тут отсыпаешься после своей героической работы, некоторым приходится выпрашивать каждую копейку!
Кирилл почувствовал, как что-то внутри оборвалось. Три года он пахал как проклятый, чтобы мать не надрывалась на двух работах, чтобы в доме была еда, чтобы эта избалованная девчонка могла нормально учиться и не думать о деньгах. И вот благодарность.
— Значит так, Юлька, — его голос стал ледяным. — Мама сказала, что денег нет — значит, нет. Обойдёшься без своего клуба.
— Не указывай мне, что делать! Ты мне не отец! — Юля повысила голос ещё сильнее, её лицо исказилось от злости. — Я ненавижу эту нищую жизнь! Ненавижу, что мы живём в этой убогой квартире! Ненавижу, что не могу позволить себе даже элементарного!
Елена Васильевна тихо всхлипнула, и этот звук стал последней каплей для Кирилла. Он в два шага оказался рядом с сестрой, схватил её за плечи и с силой встряхнул.
— Ты что несёшь? — прорычал он, глядя ей прямо в глаза. — Ты понимаешь, что мама убивается на работе, чтобы тебе было что жрать? Что я ночами не сплю, чтобы ты могла учиться, а не идти полы мыть?
— Пусти! — Юля попыталась вырваться, но Кирилл держал крепко.
— Я тебе сказал, рот свой закрой и не смей на меня и на маму голос свой повышать, малолетка несчастная! Дорасти сначала до матери, а потом уже позволяй себе такое!
— Кирилл, отпусти её! — Елена Васильевна кинулась к ним, пытаясь разнять.
Юля, воспользовавшись моментом, вырвалась и с силой оттолкнула брата.
— Ненавижу тебя! — выкрикнула она, отступая к двери. — Ненавижу вас обоих! Вечно строите из себя мучеников, а сами даже элементарного для меня сделать не можете!
— Юля, пожалуйста, — Елена Васильевна протянула к ней руки. — Давай спокойно поговорим.
— Не о чем говорить! — Юля выскочила из кухни и через секунду вернулась уже в куртке. — Раз я вам не нужна — отлично! И вы мне не нужны!
— Куда ты? — испуганно воскликнула мать. — Юля, стой!
Но дочь уже выбежала в коридор. Хлопнула входная дверь, и в квартире наступила тишина, прерываемая только тихими всхлипываниями Елены Васильевны.
Кирилл медленно опустился на стул, чувствуя, как внутри всё сжимается от тревоги и злости одновременно.
— Вернётся, — хрипло произнёс он, не глядя на мать. — Куда она денется.
Елена Васильевна ничего не ответила, только обессиленно прислонилась к холодильнику и закрыла глаза.
Прошло два дня. Квартира погрузилась в тяжелое, гнетущее молчание. Елена Васильевна почти не спала, постоянно вздрагивая от каждого шороха за дверью. Телефон Юли был недоступен, а все подруги, которым звонила обеспокоенная мать, либо отнекивались, либо искренне не знали, где находится девушка.
— Может, в полицию позвонить? — Елена Васильевна сидела на краю дивана, рассеянно перебирая пальцами край скатерти.
Кирилл поморщился, поставив перед матерью чашку чая.
— И что мы им скажем? Семнадцатилетняя девчонка поругалась с родными и ушла из дома? Они только руками разведут и ничего не будут делать.
— Но ведь с ней может случиться что-то плохое, — голос Елены Васильевны дрогнул.
— А ты думаешь, она об этом подумала, когда хлопнула дверью? — Кирилл сел напротив, устало потирая виски. Две ночные смены подряд без нормального отдыха вымотали его до предела. — Юлька всегда была эгоисткой. Ей плевать, что ты не спишь, что у тебя давление скачет.
— Кирилл, не говори так, — Елена Васильевна покачала головой. — Она просто... Взрослеет. Ищет себя.
— Взрослеет? — Кирилл горько усмехнулся. — В семнадцать лет я уже работал грузчиком, чтобы тебе помочь после папиной смерти. А она только и делает, что требует и закатывает истерики.
Он встал и подошел к окну. За стеклом моросил мелкий осенний дождь, окрашивая улицу в серые тона.
— Знаешь, мам, — тихо произнёс Кирилл, не оборачиваясь, — иногда мне кажется, что ты слишком её балуешь. Всё ей прощаешь, потакаешь. А она садится тебе на шею.
— Она младшая, Кирилл. После папиной смерти ей было всего десять. Ты был уже подростком, а она...
— А она что? — Кирилл резко повернулся. — Мне тоже было тяжело! Но я понимал, что нужно помогать, а не требовать! У меня тоже были друзья, которые звали гулять, тусоваться. Но я шёл работать, потому что знал — надо.
Елена Васильевна опустила голову. В её душе боролись два чувства: тревога за пропавшую дочь и горькое осознание правоты сына.
— Мне кажется, я где-то ошиблась, — прошептала она. — С тобой, с Юлей... Может, действительно её избаловала. Мне казалось, если я буду строгой, она меня возненавидит. А теперь...
— А теперь она всё равно нас ненавидит, — закончил Кирилл. — Только с чувством собственной правоты.
Телефон Елены Васильевны зазвонил, разрывая тишину квартиры. Она вздрогнула и бросилась к нему, но на дисплее высветился незнакомый номер.
— Алло? — дрожащим голосом проговорила она.
— Елена Васильевна? Это Катя, Юлина одноклассница, — раздался в трубке девичий голос. — Я просто хотела сказать... Юля у меня была. Вчера. Но потом она ушла с какими-то ребятами.
— С какими ребятами? — Елена Васильевна побледнела. — Куда ушла?
— Я не знаю точно, — Катя говорила тихо, словно боялась, что её подслушают. — Она сказала, что её пригласили в гости. Но они какие-то странные были, намного старше нас.
— Ты знаешь, как их зовут? Где они живут?
— Нет, она не говорила. Просто сказала, что ей круто с ними, и чтобы я не переживала.
Елена Васильевна опустилась на стул, ноги отказывались держать её.
— Спасибо, Катя, что позвонила. Если Юля объявится или напишет тебе, пожалуйста, скажи ей, чтобы позвонила домой. Мы очень волнуемся.
— Хорошо, я передам, — пообещала девушка и повесила трубку.
Кирилл, слышавший разговор, сжал кулаки.
— Отлично! Ещё и с какими-то незнакомыми парнями ушла! — он пнул ножку стола. — Она что, совсем ненормальная? Ей мало проблем?
— Кирилл, не надо, — Елена Васильевна покачала головой. — Когда она вернётся, мы спокойно поговорим. Главное, чтобы с ней всё было хорошо.
— Если вернётся, — буркнул Кирилл, но, увидев выражение лица матери, смягчился. — Извини, мам. Конечно, вернётся. Куда она денется.
Вечером Кирилл снова ушёл на ночную смену, а Елена Васильевна осталась одна в пустой квартире. Она сидела на кухне, бессмысленно листая телевизионные каналы и вздрагивая от каждого шума в подъезде.
В начале первого ночи в дверь позвонили.
Елена Васильевна распахнула дверь и замерла. На пороге стояла Юля — грязная, с размазанной косметикой, в порванных колготках и куртке, висящей на одном плече. От неё пахло алкоголем и сигаретами.
— Юленька, — выдохнула Елена Васильевна, инстинктивно протягивая руки.
Юля молча прошла мимо матери в квартиру, не удостоив её даже взглядом. Она разулась, скинула куртку на пол и прошла в ванную. Хлопнула дверь, зашумела вода.
Елена Васильевна подняла куртку, аккуратно повесила её на вешалку и прислонилась к стене. Несмотря на внешний вид дочери, она чувствовала только облегчение — Юля жива, она дома.
Прошло почти полчаса, прежде чем дверь ванной открылась. Юля, завёрнутая в полотенце, с мокрыми волосами, прошла в свою комнату. Елена Васильевна последовала за ней.
— Юля, нам нужно поговорить, — тихо сказала она, останавливаясь в дверях комнаты.
— Не о чем говорить, — отрезала Юля, вытирая волосы полотенцем.
— Где ты была? Что случилось? Мы с Кириллом с ума сходили от беспокойства.
— Да неужели? — Юля хмыкнула. — Небось, радовались, что избавились от обузы.
— Как ты можешь такое говорить? — Елена Васильевна шагнула в комнату. — Я полицию звонила, всем твоим подругам. А Кирилл после смены ходил по району, искал тебя.
— И что? Теперь я должна благодарить вас? — Юля отбросила полотенце и начала яростно расчёсывать мокрые волосы. — Не дождётесь.
Утром вернулся Кирилл. Он устало вошёл в квартиру, разулся и замер, увидев Юлины кроссовки.
— Вернулась? — спросил он, входя на кухню, где Елена Васильевна готовила завтрак.
— Да, вчера ночью, — кивнула она. — Спит ещё.
Кирилл опустился на стул и провёл рукой по лицу.
— И как она? Где была?
— Не сказала, — Елена Васильевна поставила перед ним чашку с кофе. — Даже разговаривать не хотела. Но... выглядела ужасно.
Кирилл сжал челюсти так, что желваки заходили под кожей.
— Ясно. Значит, погуляла на славу. А мы тут с ума сходили.
— Кирилл, пожалуйста, не начинай снова, — устало попросила Елена Васильевна. — Главное, что она дома.
— Что я не должен начинать? — Кирилл повысил голос. — Мам, ты видишь, что происходит? Она вытирает о нас ноги! Уходит, приходит, когда вздумается, ни за что не отвечает!
— Кирилл, тише, она услышит...
— И пусть слышит! — он стукнул кулаком по столу. — Пусть знает, что так нельзя!
В этот момент на кухню вошла Юля. Бледная, с кругами под глазами, но с вызывающим взглядом.
— Что, обсуждаете меня? — она скрестила руки на груди.
— А есть что обсуждать? — Кирилл встал, нависая над сестрой. — Как ты шлялась неизвестно где, пока мать чуть в больницу с давлением не попала?
— Кирилл, прекрати, — взмолилась Елена Васильевна.
— Нет, пусть скажет! — Юля вскинула подбородок. — Пусть выскажет всё, что думает! Только потом будет моя очередь!
— Хватит! — Елена Васильевна встала между ними. — Давайте просто поговорим. Как нормальные люди. Юля, где ты была эти два дня?
Юля помедлила, затем опустила глаза.
— У подруги заняла деньги, пошла в клуб, — нехотя проговорила она. — А там кто-то из сумки вытащил все деньги и телефон, пока я танцевала. Пришлось ночевать у знакомых.
— У каких знакомых? — прищурился Кирилл.
— Не твоё дело, — отрезала Юля.
— Моё, когда сестра шляется по непонятным притонам!
— Кирилл! — Елена Васильевна повысила голос. — Перестань, пожалуйста.
— Нет, мам, я не перестану! — Кирилл яростно взмахнул рукой. — Ты её растила как принцессу, всё прощала, всё позволяла! И вот результат! Семнадцатилетняя девчонка, которая считает, что весь мир ей должен!
— Да, я принцесса! — выкрикнула Юля. — И не собираюсь жить как вы — в вечной нищете, в этой дыре, работая на износ и радуясь крохам! Да, я хочу большего! И я это получу! А вам всё равно, чего я хочу, кем я хочу быть!
— Юля, это неправда, — Елена Васильевна покачала головой, — мы любим тебя. Мы хотим, чтобы у тебя всё было...
— В том-то и дело! — перебила её Юля. — Вы хотите! А меня не спрашиваете! Я для вас — вечный ребёнок, который ничего не понимает! Вы решаете за меня всё! А я свою жизнь проживать хочу сама!
Кирилл рассмеялся — зло, издевательски.
— Свою жизнь? Шляться по клубам и возвращаться под утро пьяной — это ты называешь жизнью?
— Лучше, чем твоя никчёмная работа грузчиком! — выплюнула Юля. — Всё, с меня хватит! Через месяц мне восемнадцать, и я уйду отсюда навсегда! Найду нормальную работу, сниму комнату и забуду ваши постные физиономии!
— Юля, пожалуйста, — Елена Васильевна побледнела ещё больше. — Не говори так.
— А как мне говорить? — Юля повернулась к матери, и в её глазах блеснули слёзы. — Вы никогда меня не поймёте. Никогда не поддержите. Всегда только запреты, контроль, нравоучения!
— Потому что ты ведёшь себя как ребёнок! — выкрикнул Кирилл.
— Ненавижу вас обоих, — тихо, но твёрдо произнесла Юля. — И как только смогу — уйду. Навсегда.
Она развернулась и вышла с кухни, а через минуту хлопнула дверь её комнаты.
Елена Васильевна медленно опустилась на стул, закрыв лицо руками. Кирилл стоял, глядя в окно, на его скулах играли желваки.
Тишина, повисшая в квартире, казалась осязаемой. Она заполнила пространство между ними, разделяя троих людей, которые когда-то были семьёй, непреодолимой пропастью недопонимания, взаимных обид и несбывшихся надежд.
Кирилл всё же уговорил мать перестать сдувать пылинки с Юли, если хочет жить самостоятельно, пусть живёт. Как только ей исполнилось восемнадцать, она закатила истерику, что ей не подарили никаких украшений золотых мать и брат, он сам лично её выгнал из дома. А мать, как бы она ни переживала за дочку, приняла позицию сына, потому что понимала, что только самостоятельная жизнь исправит то, что стало с её дочерью. И то, если она раньше времени не пойдёт по рукам, но это уже только её проблемы, решить их за Юлю больше никто не будет…