Интересно, когда именно я начала — это замечать? Не сразу, конечно. Никто ведь не ведёт инвентаризацию собственного холодильника. Особенно когда в доме появляется новый человек.
Всё началось с йогурта. Моего любимого — с кусочками персика, который я специально покупала на завтрак. Три баночки. Точно помню, что три. А утром осталась одна. Может, Димка съел? Он вечно таскает всё подряд из холодильника. Но нет, муж клялся и божился, что не притрагивался к моим йогуртам.
— Может, ты сама съела и забыла? — пожал плечами он.
Ага, конечно. Я что, склерозом страдаю в свои тридцать два?
И вот тогда, наверное, впервые закралось подозрение, тихое и неоформленное. Свекровь. Валентина Сергеевна. Третий месяц живёт у нас "временно". В её доме идёт капитальный ремонт, а мы, конечно, не могли отказать матери мужа.
— Да брось ты, Маш, — отмахнулся Дима, когда я осторожно высказала догадку. — Мама вообще йогурты не ест, у неё от них изжога.
Я кивнула, но решила проверить. В тот же день купила ещё пару йогуртов — и демонстративно поставила их на полку в холодильнике.
— Какие вкусные! — нарочито громко произнесла я, закрывая дверцу. — Надо будет завтра съесть!
Утром — сюрприз — остался один. История повторилась.
Началась странная игра в кошки-мышки. Я покупала продукты, а они... исчезали. Не все и не сразу, но систематически. Половина упаковки сыра. Несколько ломтиков ветчины. Баночка оливок. По мелочи, но обидно.
Валентина Сергеевна держалась безупречно. Приветливая улыбка, вежливые разговоры за ужином. Никаких признаков вины или смущения. Да и как поймать? Не ставить же камеры в собственной кухне.
— Дим, я не понимаю, что происходит, — не выдержала я наконец. — У нас что, мыши завелись, которые едят исключительно деликатесы?
— Маш, ты преувеличиваешь, — вздохнул муж. — Может, мы просто стали больше есть? Или ты путаешься?
Меня затрясло от злости. Значит, я ещё и путаюсь! Ещё немного, и он скажет, что у меня паранойя.
— Давай… — процедила я сквозь зубы, — проведём эксперимент.
План был прост и, как мне казалось, безотказен. Я купила плавленый сыр — такой, треугольничками в красной коробочке. Валентина Сергеевна их обожала, я не раз замечала. И специально пометила каждый треугольник маленькой точкой зубочисткой с внутренней стороны фольги. Незаметно, но достаточно, чтобы знать наверняка.
Вечером положила коробку в холодильник — было восемь треугольников. Утром осталось шесть. Я развернула оставшиеся — точки на месте. Два треугольника исчезли.
У меня даже руки задрожали от какого-то охотничьего азарта. Вот оно! Доказательство!
— И что ты будешь делать? — спросил Дима, когда я триумфально продемонстрировала ему результаты расследования.
И правда — что? Подойти к свекрови и обвинить: "А ну признавайтесь, куда делись два треугольника сыра?!" Звучало нелепо даже в моей голове.
— Не знаю, — растерянно ответила я. — Просто хотела быть уверенной, что не сошла с ума.
Дима вздохнул:
— Маме может быть неловко просить еду? Может, она думает, что стесняет нас, и...
— Дим, — перебила я, — она живёт у нас уже три месяца. Мы вместе ходим в магазин, вместе готовим. Какая неловкость? Если хочется сыра — скажи, и всё.
— Я поговорю с ней, — пообещал муж.
Но, конечно, не поговорил. Кому хочется уличать собственную мать в мелком воровстве?
А потом случилось то, что окончательно взорвало мой мозг. Я открыла морозилку, чтобы достать замороженные ягоды для смузи, и заметила, что пакет с малиной... полупустой.
Но самое странное было не это. Пакет находился в глубине морозильной камеры, за другими продуктами. Чтобы добраться до него, нужно было специально покопаться, отодвинуть замороженные овощи и контейнеры с супом. Это уже было не случайное "взяла что под руку попалось". Это были целенаправленные поиски.
В тот момент что-то во мне щёлкнуло. Головоломка сложилась.
Это не просто "беру, потому что хочется". Это какой-то... ритуал? Привычка? Болезнь?
Я решила проверить ещё кое-что. Сделала вид, что ухожу по делам, а сама тихонько вернулась и замерла у кухонной двери.
Валентина Сергеевна была там. Она методично открывала шкафчики, доставала печенье, макароны, крупы. Перекладывала что-то в пластиковый контейнер. Потом — холодильник. Кусочек колбасы, ломтик сыра…
Всё это делалось с невероятной сосредоточенностью. Не как воровство — как... работа? Миссия? У неё было такое серьёзное, деловитое выражение лица.
Я случайно задела вазу в коридоре. Звон — и испуганный вскрик с кухни. Когда я вошла, Валентина Сергеевна стояла у раковины и мыла посуду, а её контейнер исчез, как по волшебству.
— Маша! Ты меня напугала. Я думала, ты ушла.
— Забыла телефон, — соврала я, пытаясь унять бешеное сердцебиение.
И тут я обратила внимание на её сумку. Обычную хозяйственную сумку, которая стояла на стуле. Она была приоткрыта, и в ней... я могла поклясться, что увидела тот самый контейнер.
К вечеру я не выдержала и позвонила Ленке, своей лучшей подруге.
— Лен, я с ума схожу. Свекровь ворует нашу еду.
Ленка хмыкнула:
— В смысле, ест из холодильника? Ну так она же живёт у вас.
— Нет, ты не понимаешь. Она... складывает её в контейнеры. Прячет. Уносит куда-то.
— Может, она проголодалась? — предположила подруга. — Экономит свою пенсию?
— Лен, мы её кормим! Она ест с нами за одним столом.
— А куда она ходит днём?
Я задумалась. Валентина Сергеевна действительно куда-то уходила почти каждый день. Говорила, что навещает подруг, ходит в поликлинику или просто гуляет.
— Не знаю, если честно, — призналась я. — Никогда не спрашивала.
— Может, она кормит бездомных животных? — предположила Ленка. — Моя бабушка так делала. Собирала остатки еды и относила котам во дворе.
Это звучало логично... но что-то не складывалось. Зачем тогда такая секретность? И почему нельзя просто сказать:
"Маша, я возьму немного еды для котиков?"
— Я бы просто спросила её прямо, — посоветовала Ленка. — Без обвинений. Просто: "Валентина Сергеевна, я заметила, что вы собираете еду. Могу я узнать, зачем?"
Легко сказать. Как будто можно вот так запросто поднять тему воровства в семье.
Я решила проследить за ней. Да, знаю, звучит как сюжет плохого детектива. Но мне нужно было понять, что происходит, иначе я бы точно свихнулась.
На следующий день, когда свекровь собралась "пройтись по магазинам", я выждала пять минут и пошла следом. Было неловко, стыдно и немного страшно. Что если она поймёт, что я за ней слежу? Что если Дима узнает?
Валентина Сергеевна шла неторопливо, иногда останавливаясь у витрин. В её большой сумке наверняка был тот самый контейнер с нашей едой. Куда она его несёт?
Через двадцать минут она свернула во двор старой пятиэтажки. Я осторожно выглянула из-за угла. Валентина Сергеевна подошла к скамейке, где сидели три пожилые женщины.
— Валюша! Наконец-то! — воскликнула одна из них. — Мы уж думали, не придёшь.
Свекровь села рядом с ними и... начала доставать из сумки свёртки. Тот самый контейнер. Печенье в салфетке. Бутерброды.
— Угощайтесь, девочки, — услышала я её голос. — Сноха вчера такой пирог испекла — пальчики оближешь!
Пирог? Мой вишнёвый пирог, от которого утром осталось меньше половины?
— Ох, Валя, балуешь ты нас, — проговорила самая старшая из женщин, с палочкой. — Спасибо тебе.
— Да что вы, Петровна, какие благодарности между своими, — отмахнулась свекровь. — Вот колбаска домашняя, сноха с мужем покупают — деликатес!
Я прислонилась к стене. Это было... неожиданно. Валентина Сергеевна не просто таскала еду — она... хвасталась ею? Угощала подруг? Пыталась произвести впечатление?
— А когда ремонт закончат? — спросила одна из женщин, разливая чай из термоса.
— Да кто ж его знает, — вздохнула свекровь. — Может, через месяц. Хорошо у детей, конечно, но дома лучше. Да и стесняю я их, наверное.
— Небось невестка-то косо смотрит? — хихикнула женщина с крашеными волосами.
— Да нет, Маша хорошая, — неожиданно заступилась за меня свекровь. — Заботливая. Только... понимаете, девочки, хочется и мне чем-то с вами делиться. Вы вон, Нина пирожки приносит, Петровна варенье... А я что? Так, пустыми руками.
И тут до меня дошло. Это не воровство. Это... гордость? Желание показать, что у неё всё хорошо, что её семья живёт достойно? Стремление быть на равных с подругами, которые угощают друг друга домашними заготовками?
Я тихонько отступила и пошла домой, чувствуя странную смесь облегчения и грусти. В голове крутились обрывки мыслей. Пожилые люди и их сложные отношения с едой, с достатком, с престижем. Советское детство, когда еда была статусом. Стыд от того, что живёшь у детей. Гордость за семью сына.
Дома я открыла холодильник и долго смотрела на полки. Йогурты, колбаса, сыр... Потом достала большой контейнер и начала складывать туда понемногу всего. Кусок пирога, немного салата, печенье.
Когда вернулась свекровь, я как бы между делом сказала:
— Валентина Сергеевна, я тут собрала немного угощений для ваших подруг. Вы ведь к ним ходите, да? Передайте от меня привет и угощение.
Она замерла на пороге кухни, глядя на меня широко раскрытыми глазами. Покраснела. Побледнела. В её взгляде промелькнул страх, стыд, а потом... благодарность?
— Маша, я... — начала она и осеклась.
— Берите, — улыбнулась я. — И в следующий раз не стесняйтесь попросить. Я с радостью соберу вам гостинцы для друзей.
Мы стояли друг напротив друга — две женщины, разделённые поколениями, опытом, привычками. Но в тот момент что-то изменилось, между нами. Какая-то невидимая стена начала рушиться.
— Я думала, ты заметила, — тихо произнесла она. — Но не сердилась, поэтому я...
— Я заметила, — кивнула я. — И не сердилась. Просто не понимала.
Она осторожно взяла контейнер, прижала к груди:
— Я просто хотела... Понимаешь, они все хвастаются — у кого дети в отпуск свозили, кому ремонт сделали, кому продукты покупают самые лучшие. А я...
— А вы хотели показать, что у вас тоже всё хорошо, — закончила я за неё. — Что сын и невестка заботятся.
Она кивнула, не поднимая глаз:
— Глупо, да?
— Нет, — покачала я головой. — Совсем не глупо. Только в следующий раз давайте я помогу вам приготовить что-нибудь особенное для ваших встреч? Что-нибудь, чем можно будет по-настоящему удивить ваших подруг.
Валентина Сергеевна наконец подняла взгляд. В её глазах блестели слёзы, но она улыбалась:
— Правда? Ты бы могла научить меня печь тот вишнёвый пирог?
— Конечно, — я улыбнулась в ответ. — Хоть завтра. И знаете что? Я даже напишу для вас рецепт красивым почерком на карточке. Будете показывать подругам — фирменный рецепт семьи.
Она неловко шагнула ко мне и вдруг обняла — осторожно, неуверенно. Я обняла её в ответ.
Может, я не решила проблему до конца. Может, ещё будут неловкие моменты и недопонимание. Но в тот день я поняла что-то важное о человеческих отношениях, о гордости и уязвимости, о том, как мы все по-разному выражаем свои потребности и страхи.
А ещё — о том, как важно иногда просто спросить, вместо того чтобы строить теории заговора у себя в голове.
На следующий день мы вместе испекли не один, а целых три пирога — с вишней, с яблоками и с творогом. Упаковали их в красивые коробки.
— Угощайтесь, девочки! — гордо произнесла Валентина Сергеевна, когда мы вместе пришли на встречу с её подругами. — Это мы со снохой вместе пекли. Фирменные рецепты нашей семьи!
И пока пожилые женщины восхищённо охали и ахали, пробуя угощение, я поймала благодарный взгляд свекрови и подумала: иногда то, что кажется воровством, на самом деле оказывается просто неумелой попыткой быть любимой и уважаемой. И достаточно просто увидеть человека по-настоящему, чтобы всё изменилось.
Рекомендую:
Подписывайтесь, чтобы не пропустить следующие публикации.
Пишите комментарии 👇, ставьте лайки 👍