— Вась! А Вась!
Васька не собирался откликаться. Знал прекрасно, зачем мамка зовет. А все из-за этого… лысого…
К мамке вчера приезжал «хахель». Так бабушка называла всех мужиков, которые к мамке приезжали. А еще бабушка говорила, что мамке очень замуж хочется, вот и бесится.
Ваське не хотелось, чтобы мамка замуж шла, поэтому он делал все, чтоб женихи больше одного раза не приезжали.
Пока у него все получалось. И никто не вернулся. А вот этот лысый вернулся. А все потому, что Васька, в первый раз на него посмотрев, решил, что даже и стараться не надо. Мамке такой точно не нужен.
Но в этот раз пришлось постараться. Ночью в дом пробрался (когда к мамке кто-то приезжал, она Ваську к бабке отправляла), шнурки в ботинках связал, в штаны клея налил. В сумку ему селедку тухлую засунул. Мамка спит чутко, а тут повезло. Гость почему-то на летней веранде спал. Так что у Васьки все задуманное получилось. С чистой совестью он вернулся к бабуле, на другой конец их деревни, залез через окно в комнату, аккуратно сложил одежду и спокойно, с чувством выполненного долга, уснул.
Проснулся он вовремя, чтобы как раз услышать, как мама спрашивает бабулю:
— Мам, Васька где? Спит еще? Ты не представляешь, что устроил этот гад!
Вася, с еще не совсем открывшимися глазами, схватил одежду, и в окно. Через секунду уже сидел на чердаке сарая и ждал дальнейшего развития событий. Мать появилась во дворе через пару минут. Следом за ней бабушка.
Валентина сразу посмотрела наверх. Карие глаза сверкали, волосы, черные, как смоль, растрепались. Да и вообще, вид у нее был воинственный.
— Васька, слышь? Слезай, говорю. Дело есть!
Вася немного высунулся из дверцы:
— Какое? Говори, я и тут услышу.
Валентина погрозила ему кулаком:
— Я тебе услышу! Есть захочешь — спустишься! Вот я тогда и оторву тебе то, чем ты там слышать собрался! Ты что творишь? Что творишь-то? Хотел, чтобы Павел быстрее уехал? А сделал наоборот! В чем ему ехать-то, если ты ему штаны испортил?
Васька снова высунулся:
— А зачем он приехал? Зачем, а? Нам и вдвоем хорошо!
Валентина растерянно посмотрела на свою мать. Мария Григорьевна развела руками:
— А что ты хотела? Надо ж было поговорить, как-то объяснить. А теперь пожинай!
Валя села на пенек и расплакалась.
— Вот, ты тоже туда… Ну что вы с Васькой так себя ведете? Мне же тоже хочется счастья!
Мария Григорьевна хмыкнула:
— Тоже мне счастье… Лысое и три раза разведенное…
— Мама! Один раз! Он один раз в разводе! Он начальник отделения почты!
— Так и я говорю. Все мужики, как мужики, а этот почтальон!
Валя вскочила:
— Ну, знаешь что, мам! Я от тебя такого не ожидала!
— А что ты от меня ожидала? Что я на твою сторону встану? Нет уж! Смешишь деревню! Смотреть противно! Тебе что, тут никого не найти? Ты о Ваське подумай!
— А я о нем и думаю! Замуж я тут не хочу! Не хочу, чтобы он всю жизнь в навозе да в старых тракторах копался!
Валентина махнула рукой и вышла за калитку. Вася проводил ее взглядом. И чего мамка расстраивается? Ну, если так надо, пусть выходит замуж… Ну, только найдет себе нормального. Она у него вон какая красивая…
Бабушка молча поманила его пальцем. Вася вздохнул. Бабулю он ослушаться не мог. Поэтому, приготовившись к наказанию, стал медленно сползать с чердака.
— Ну что, доволен?
Васька, насупившись, молчал.
— Что теперь делать-то? Лысый этот сидит у вас дома без штанов. И сколько сидеть так будет, неизвестно.
— А че он….
— Ты мне не чекай! Я тебе не мамка, быстро огребешь. Вот, натворил делов, иди исправляй.
Васька шмыгнул носом:
— Не пойду. Мамка ругаться будет… И этот…
— А что так? Ты же герой. Герой должен гордиться своими поступками.
Вася понял, что сейчас без слез не обойтись, и тут же пустил их в дело.
Бабушка вздохнула. И не стыдно? В школу в этом году, а ревешь, как девчонка. И кому только такое счастье достанется? Людка точно на такого и смотреть не будет.
Это был удар ниже пояса. Васька давно и безнадежно был влюблен в девчонку по имени Люда. Об этом, конечно, никто не знал. Ну, кроме бабушки и мамы. Он сам им по секрету рассказал.
Бабушка ушла в дом, а Васька стоял посреди двора и шмыгал носом. И что ему теперь делать? Домой нельзя, и к бабушке тоже стыдно…
Васька посмотрел наверх. Вот, когда солнце полностью за дерево уйдет, то мамка тоже на работу уйдет. Значит, можно будет идти, разведать обстановку.
***
Васька маялся. Увидев, что солнце, наконец спряталось за кроной, огородами двинул к дому. Сегодня он не позавтракал, поэтому в животе противно урчало.
Он осторожно выглянул из-за картофельной ботвы. Во дворе никого. Тогда Вася перемахнул через хлипкий заборчик и дернул дверь.
Ему повезло. Дома тоже никого не было. Вася сразу двинул к столу. Там, под салфеткой, всегда лежало на тарелочке что-нибудь вкусное.
***
Прошло пятнадцать лет…
— Вася! Вася!
Василий остановил трактор.
— Мам, ну что ты в такую даль прибежала? Ну, сказал же, заеду!
— Конечно! Заедет он! Ты вообще когда в последний раз ел?
— Да не хочется… Жарко.
— Я тебе дам «не хочется»! Совсем с ума сошел со своим трактором! Давай, заканчивай круг, жду тебя на островке. Вася, я холодничка принесла. Холодныыый… И картошечки горячей с сальцом.
Вася рассмеялся:
— Умеешь ты, мам, на больное надавить…
Валентина приложила ладошку ко лбу и проводила трактор теплым взглядом. Сколько она билась, сколько плакала, чтоб Васька в городе остался, но все без толку. Отучился, получил права, в армию сходил и вернулся в деревню. Первое время Валя часто заводила пластинку о том, что в город нужно… Что нечего молодому в деревне делать. Но Василий просто отмахивался. Потом как-то спросил:
— Мам, вам с бабушкой лучше без меня будет? Ты только честно скажи. Я тогда поеду.
Валентина растерялась.
— Нет, конечно… Но я же о тебе думаю…
— Не надо обо мне думать. Сам я решу, что мне делать.
С тех пор больше разговора такого Валентина не заводила. Хватало и без того забот. Мать совсем слаба стала. Шутка ли, за девяносто перевалило. И хоть хорохорилась, а все равно уж не могла почти ничего…
Валя как раз разложила перекус, как Вася заглушил трактор рядом.
— Ну вот, сейчас наемся и работать не смогу.
— Кушай. Ты и так только и делаешь, что работаешь…
— Мам, бабуля, как?
Валентина махнула рукой.
— Сегодня что-то совсем плохо. Утром поднялась и снова легла… Ладно, что мы все о грустном. Представляешь, у нас открывается большое почтовое отделение. Во всех ближних деревнях закрывают, а у нас открывают одно. Говорят, и переговоры там можно будет заказывать, и деньги со сберкнижки снимать и класть. Все, как в городе.
— Ничего себе. Что-то я совсем от жизни отстал.
— Ну ничего, посевная закончится, отдохнешь.
— Это да… Ох, как хочется в баню… Часа на два…
***
Бабуля как будто думала о Василии… Он с посевной вернулся, в гостях у нее побывал. Помог матери ее в баню отвести. А наутро померла.
Вася как будто умер вместе с ней. Мать бегала, с похоронами хлопотала, а он не мог. Сидел, в одну точку смотрел. На похоронах старушка какая-то к нему подошла:
— Вася, ты поплачь… Поплачь, внучек. Тебе легче будет… Мария Григорьевна хорошим человеком была, и бабушкой тоже хорошей... Поплачь, Вася. Это не стыдно.
И он заплакал. Не стесняясь людей, не глядя ни на кого. Смотрел на холмик свежей земли и плакал…
Бабка Сергеевна оказалась права. Стало немного полегче. Как будто сам Вася очистился.
На похороны вся деревня пришла. Мария Григорьевна была долгожителем, не было ни одного человека, который бы ее не знал. Председатель речь двигал, кто-то вспоминал былое. Вася вышел на улицу. Хотелось тишины.
Хорошо у них все-таки в деревне… Дорогу недавно новую проложили. Речка на краю. И рыбу поймать можно, и искупаться. Да и вообще. В последнее время люди хорошо жить стали. Дома у всех крашеные, заборчики один другого интереснее. Даже несколько машин уж на деревню есть. Да что там говорить, даже у Васи есть мотоцикл. С осенней уборки покупал. Правда, мать немного добавила, чтоб с коляской…
Он даже разок бабулю прокатил… Как она счастлива была — это надо было видеть…
Василий направился к речке. Там бревно огромное на берегу, посидит там… На воду посмотрит.
Он сразу увидел, то место занято. Интересно, кто это такой? В деревне на это бревно разве что поздно вечером влюбленные приходят. А сейчас только вторая половина дня… Он подошел поближе. Девушка какая-то… И вроде бы даже незнакомая.
— Привет…
Девушка обернулась, улыбнулась:
— Привет.
Он точно ее не знал. Если бы хоть раз в жизни увидел, то не забыл бы точно. Глазищи… Даже сравнить не с кем. Просто огромные синие глазищи… Волосы ровные, вообще, как струна. А в деревне девчонки все с кудряшками. Даже если с косой, все равно видно, что кудряшки. Да и по фигуре… Тоненькая, почти прозрачная. А у них тут все кровь с молоком.
Василий присел рядом.
— Мне кажется, я тебя раньше у нас не видел.
Девушка рассмеялась:
— Тебе не кажется. Мы только сегодня утром приехали. Жить будем у вас.
— Ты поменяла город на деревню?
Девушка пожала плечами:
— Папу отправили сюда по работе. А я с ним. А что, разве в деревне плохо?
— Нет, что ты… В деревне классно. Я и сам отказался уезжать, хоть мама и настаивала. А чем занимаешься?
— Ну, пока еще учусь… А потом буду учителем.
— Ничего себе… Слушай, а у нас и школа есть. И учителя все пенсионеры.
Девушка рассмеялась:
— Ну, тогда решено! Остаюсь.
Вася невольно улыбнулся, хоть и больно в груди было. Наверное, улыбка получилась так себе, потому что девушка спросила:
— У тебя что-то случилось?
— Что, заметно, да? Бабушку сегодня похоронили… Вот, думал, посижу тут один.
— Ой, прости. Я знала, что в деревне сегодня похороны. Хочешь, я уйду?
— Нет. Сиди… Меня, кстати, Василием зовут…
Девушка улыбнулась.
— Ты не поверишь… А меня Василиса. Папе очень нравилось это имя.
Вася тоже улыбнулся и повернулся к реке. Странно, но и молча сидеть с Василисой рядом было комфортно. Не было такого чувства, что это неправильно, что девушку развлекать нужно… Она тоже молча смотрела на горизонт.
Они просидели так часа два, точно… Василиса поднялась:
— Вася, мне пора. Нужно еще вещи разбирать.
— Давай я провожу тебя?
— Спасибо, не нужно, я уже знаю дорогу. Да и на улице день… Увидимся!
И она упорхнула, как птичка. Василий сразу понял, что сидеть ему тут одному больше не хочется.
Дома уже никого почти не было. Пара женщин помогали матери мыть посуду.
Василий вынес лавки, столы. Помог прибраться. Когда остались с матерью, она тяжело опустилась на стул:
— Ну что… вот, Вася, остались мы с тобой одни…
— Мам… А почему ты замуж больше не вышла? Папка же рано погиб.
Валентина улыбнулась.
— Ну, сначала вроде как собиралась, да тебе мои женихи не нравились. А потом закрутилась как-то все, оглянулась, а мне уж сорок пять…
— Мне не нравились? Точно… Помню, как я их изводил. Ну, а потом? Я ж подрос, уж точно не стал такого делать бы.
— А потом зачем? Я хотела, чтоб у тебя отец был. Чтоб мужик в доме, с которого ты бы пример брал, чтобы учился всему. А ты и так справился. Вон какой вымахал. Красавец, умница, и все можешь, все умеешь.
— Да ну, мам… Неправильно как-то все это.. Ты о себе думай. Что такое сорок пять? Ты же больше, чем на тридцать пять, и не выглядишь.
Валентина негромко рассмеялась.
— Ой, скажешь тоже… Кому я теперь нужна? Невеста на выданье, тоже мне…
Ночью Василий не мог уснуть. Устал страшно, перенервничал, а как только закрывал глаза, так сразу видел Василису…
Утром решил пройтись, посмотреть, где новые жильцы поселились, да и вообще, кто они такие…
— Вась, ты куда?
— Мам, а ты не знаешь, новенькие где живут?
Мать наморщила лоб:
— Ой, вроде Сергеевна говорила, что в доме, который фельдшерскому пункту принадлежит. Там же нет никакого. А что?
— Да нет… Так. Пройдусь, посмотрю. Может быть помощь какая-то нужна.
— Вася?
— Чего, мам?
— Посмотри-ка на меня.
Вася смущенно глянул на мать и отвел глаза.
— Ой, а что это с тобой?
Вася улыбнулся:
— Мам, там такая девушка приехала… С отцом, ну, или с родителями… Она такая… Вообще не похожа на наших деревенских… Ее Василиса зовут.
Валентина вытерла глаза.
— Иди уж… Вдруг и правда помощь нужна.
А как сын на улицу вышел, прошептала:
— Вырос сынок…
***
Василису он увидел сразу. Она развешивала белье во дворе.
— Привет…
Девушка обрадовалась, подошла к забору:
— Привет! Рада видеть тебя.
— Может быть, прогуляемся вечером?
— Конечно! Я с удовольствием!
Через неделю Вася вообще не понимал, как жил раньше, не зная Василису. А через месяц пришел к матери:
— Мам, пойдем к Василисе.
— Зачем?
Потом ахнула, села на диван:
— Ты что, жениться собрался?
— Да, мам. Мы решили, что пышной свадьбы не будем делать, потому что бабушка… В общем, я не знаю, что там надо…
— А с отцом-то ты ее говорил?
— Нет, я его видел пару раз мельком. Там же ремонт, открытие, ему вообще некогда.
Валентина улыбнулась:
— А я и совсем не видела. А ну как встретит он нас с ружьем?
— Нет, Василиса говорила, то он хороший… Ну, пока не сходим, все равно не узнаем.
— Ой, Вася… Красивая она.
— Красивая, мам. А еще добрая, умная и много чего еще.
Непонятно, как в деревне новости все узнают… Даже если никому ничего не говорить, все деревенские все знают. Василий с матерью только из дома вышли, как бабка Сергеевна через забор перевесилась:
— Ну, удачи вам! Дюже девка хороша, такую надо брать!
Василий укоризненно посмотрел на мать, но та развела руками:
— Да не говорила никому и ничего!
Бабка Сергеевна затряслась от смеха:
— Ой, тоже мне Штирлицы! Дорогущее вино стояло в нашем сельпо уж года два, никто не покупал, а тут пропало. Васька вон ходит, глаза на выкате, не видит никого. И тут вы такие разнаряженные в сторону новеньких направляетесь. Что тут думать-то?
Валентина рассмеялась:
— Тебе бы, Сергеевна, следователем в органы.
Бабка кивнула:
— И то толку бы больше было, чем от нашего участкового. Вон, курица у меня в прошлом годе пропала, и что? А ничего! Твердит одно — это ястреб, я ничего не могу сделать. А где доказано, что энто ястреб? Он ему явку с повинной, что ли, оформил?
Василий расхохотался. Он эту историю слышал примерно в десятый раз, знал, что участковый старается объезжать их улицу так, чтоб Сергеевна даже тарахтения мотоцикла не слышала.
У калитки из ждала Василиса. Щеки полыхают, глаз на Валентину поднять боится.
— Папа срочно на объект побежал, что-то там надо. Сказал, чтобы мы за стол садились, он минут через двадцать будет.
Отец Василисы вернулся даже раньше. Они только успели усесться, как хлопнула дверь.
— Простите, пожалуйста! Здравствуйте!
Валентина медленно встала из-за стола…
— Ты?
Мужчина замер, глядя на нее.
— Здравствуй, Валя…
Вася и Василиса смотрели то на одного, то на второго. А Василий вдруг вспомнил… Это же он… Тот лысый…
В груди толкнулся стыд, потом страх… А ну как сейчас все вскроется, и укажет этот мужик им на дверь?
Вася вскочил:
— Я… Можно мне сказать. Я вас узнал. Только сейчас узнал. Простите меня, пожалуйста… Маленький был… Сам не понимал, что творю. Сейчас, конечно, жалею… Может быть, все бы срослось у вас, и мать моя не была сейчас одна…
Он сел, опустив голову, теперь уже Василиса смотрела на Василия удивленно. Потом расхохоталась:
— Так это ты испортил папке единственные парадно-выходные штаны? Я тогда еще мелкая была, но он часто вспоминал эту историю.
Вася удивленно посмотрел на нее, потом на мужчину. Тот тоже улыбался:
— Ну, Василий… Теперь я точно знаю, дочь моя в хорошие руки попала. Ты уж точно ее в обиду не дашь.
***
Родители настояли на свадьбе. Пусть не такой пышной, как сейчас уже принято были, но посидеть решили, надо. Как стали перебирать, кого из самых близких позвать, оказалось, то половину деревни.
***
— Валя… Можно тебя на танец пригласить?
Валентина вздрогнула, перед ней стоял Павел и протягивал руку. Как же она боялась этого. Все время, пока готовились к свадьбе, старалась избегать его. Понимала, что все уже, поезд ушел. Какие чувства могут быть в сорок пять? А в душе что-то все щекотало и щекотало… Она протянула руку, Павел обнял ее…
— Ах, как пара добра… Ничуть не хуже, чем вы!
Сергеевна с улыбкой смотрела на Валентину и Павла. Вася и Василиса переглянулись. Василиса нагнулась к его уху:
— Надеюсь, в этот раз ты им мешать не будешь?
Вася улыбнулся:
— Ни за что! Да и клея у меня нет…
Автор: Ирина Мер
Жизнь в подарок
Зоя Кирилловна сполоснула любимую чашку со светящимися в темноте розами – давнишний подарок дочери – и аккуратно поставила её за стекло в буфет. Разбить не поднялась рука, хотя пить из неё кофе или чай она уже никогда больше не будет.
Подошла к столу, скользнула взглядом по аккуратно разложенным восьми пластиковым банковским карточкам. Каждая из них лежала на листочке бумаги, на котором аккуратно и чётко был написан пин-код.
Зоя ещё раз перечитала составленные ею лично и распечатанные на принтере инструкции о том, как включить микроволновку, как открыть холодильник… «Ничего, есть захочет – разберётся. Да и девчонки придут и помогут со всем разобраться, когда получат мои письма».
Зоя Кирилловна подошла к зеркалу, поправила короткую стрижку. Две недели назад ей исполнилось пятьдесят четыре, но никто не давал ей её возраста – сказывались фитнес, диета и постоянные занятия спортом.
Она никогда не думала, что будет встречать очередной день рождения в таком гадостном настроении, но за последний год в её жизни произошли два события, после которых жить ей не хотелось. Совсем.
Вначале от сердечной недостаточности умер любимый муж Андрей, которому было только пятьдесят шесть. А потом в Кавказских горах под лавиной погибла двадцатидвухлетняя дочь Татьяна, опытная альпинистка. Танечка погибла вместе с женихом – их с Олегом нашли в паре метров друг от друга…
После гибели дочери она уволилась из полиции. Её не хотели отпускать – Зоя считалась одним из лучших криминалистов – но она настояла, потому что была просто не в состоянии работать дальше. Зою Кирилловну Липинскую больше ничего не держало в этом мире – все «якоря» были сорваны.
И тогда Зоя решилась на «Полное погружение». И три лучшие подруги – Мария, Анна и Юлия – ей его оплатили как подарок на день рождения. Вообще-то Зоя вполне могла сама оплатить это дорогое модное развлечение, но подруги настояли, что «Полное погружение» будет их подарком.
Зоя надела длинное льняное бордовое платье, тщательно расчесала короткие тёмные волосы, брызнула духи на запястья.
Она постаралась предусмотреть всё, что можно. «Надеюсь, девочка не ударится в панику. Доберётся до дома, осмотрится, почитает мои инструкции. Холодильник забит под завязку – месяц можно из дома не выходить».
Прощаясь с квартирой, Зоя Кирилловна прошлась по комнатам, заглянула на кухню. Затем надела любимые белые кроссовки, ещё раз проверила содержимое кошелька – она на всякий случай взяла с собой крупную сумму: непонятно, как девочка будет домой добираться – и, взяв сумочку, не оглядываясь, вышла за дверь.
Июнь 2111 года выдался самым жарким за последние сто лет, но сегодня с утра небо заволокли лёгкие облака, и была надежда, что природа впервые за месяц порадует москвичей дождём.
До огромной модной высотки в центре Москвы, где находился офис корпорации «Малахитовая шкатулка», выполняющей «Полные погружения», такси домчало Зою быстро.
– Здравствуйте. Меня зовут Глафира Михайлова, – представилась девушка, встретившая её в холле.
– Добрый день. Я – Зоя Липинская, у меня на сегодня намечено «Полное погружение».
Они неторопливо шли по абсолютно зелёному коридору: пол, стены, потолок – всё было зелёным, при этом стены были украшены искусной тонкой резьбой.
– Работа уральских мастеров, – Глафира указала рукой на резьбу на стенах: у нас все стены облицованы плитами из уральского малахита.
– Настоящая малахитовая шкатулка!
– А как же – держим марку! – обе женщины рассмеялись.
Через минуту они вошли в большой, просторный кабинет. Глафира села к столу и предложила Зое занять кресло напротив.
– Перед «Полным погружением» мы должны прояснить кое-какие детали. Может быть, кофе?
– Нет, спасибо.
– В вашей заявке указано, что вы хотите перенести вашу энергетическую сущность в тело княжны Татьяны Романовой в последний день её жизни…
«Энергетическая сущность, какое смешное название, – подумала Зоя. – Говорили бы уже просто – душа»…
– Да, всё верно, – Липинская улыбнулась и кивнула девушке.
– Проводить перенос буду я. Пройдёмте к капсуле.
Они вошли в маленькое полутёмное помещение, в центре которого стояла странная штуковина, которую Глафира называла «капсулой», а Зоя окрестила про себя «саркофагом». Девушка нажала на неприметную кнопку, и крышка капсулы-саркофага беззвучно откинулась. Капсулу наполнил мягкий зелёный свет.
– Вначале о технике безопасности, – продолжала Глафира, внимательно проверяя какие-то датчики. – У вас будет несколько часов в теле выбранного вами реципиента, однако я прошу вас не слишком тянуть. Я понимаю, что все наши клиенты отправляются в такие «путешествия» в прошлое, чтобы получить адреналин, пощекотать себе нервы, но вы должны вернуться в своё тело не в последние мгновения перед расстрелом, а раньше. Не стоит рисковать. . .
. . . ДОЧИТАТЬ>>