оглавление канала, часть 1-я
Не успела я додумать этот вопрос, как в дверь позвонили. Ну вот, кажется, и сестрица пожаловала, а я еще не успела ничего придумать. Пока шла к дверям, родилась вполне здравая мысль: не надо ничего придумывать. Скажу все, как есть. Объясню, что… На этом месте я распахнула двери. На пороге стояла Сенька со своим баулом в руках и хмуро на меня смотрела. Не здороваясь, она протиснулась мимо меня в квартиру и со вздохом проговорила:
- Бегаем по городу, как ошпаренные…
Я усмехнулась.
- Если ты хочешь сказать, что все из-за меня, то я не удивлюсь и не обижусь. Все так и есть…
Сенька еще сильнее нахмурилась.
- И вовсе не это я хочу сказать. Поразвелось у нас тут всяких гадов, а мы просто встряли в чужие разборки…
Я только головой покачала.
- С чего ты взяла, что разборки чужие? Наши это разборки… И дед наш, когда добровольцем на фронт уходил, тоже считал, что наше это дело с тьмой бороться. Нет, конечно, можем забиться куда-нибудь в угол, зажмуриться и уши заткнуть, повторяя, как молитву: «наша хата с краю»… Так не выйдет. Гены в нас не позволят опозорить Род и предков наших. Так что не страдай по пустякам. – И, решив перейти от высоких смыслов к бытовым и приземленным, спросила: - А баул чего притащила? Никак в бега намылилась?
Сенька фыркнула.
- Да в какие «бега», на фиг! Вот… Одежонку кое-какую свою привезла, чтобы у тебя оставить. А то, когда надо, даже и переодеться не во что… - Потом повела носом и с надеждой спросила: - У тебя что, борщом пахнет?
Я улыбнулась.
- Борщом… И сало с чесночком имеется, и винишка бутылочку купила. Так что, проходи, мой руки, ужинать будем.
Закинув свой баул в спальню, сестрица потрусила в ванную мыть руки. Я решила сразу ей ничего не говорить, чтобы не портить аппетит. Поедим, и тогда уже…
От вина Сенька отказалась, проговорив, что «не идет», а настаивать я не стала. Мне сегодня не до вина было. Эта маленькая деталь не осталась незамеченной сестрицей. Она стрельнула на меня своими зелеными глазищами, но ничего не сказала. За ужином она принялась рассуждать на тему «как долго продлится перемирие со Сташевским и что нам потом ждать». Так как умных мыслей на этот счет у меня не обнаружилось, а толочь воду в ступе я смысла не видела, разговор заглох, так и не превратившись в диспут. Тарелки были убраны со стола, и я разлила по чашкам чай, когда сестра спросила, чуть прищурившись:
- Ну… И что…? Так и будешь молчать? - Я попыталась изобразить искреннее недоумение на лице, но Сенька только отмахнулась: - Даже и не пытайся… Со мной этот номер не пройдет. Колись, что опять случилось? Я уже, кажется, ко всему сейчас готова. Разве что второго подъема по той треклятой лестнице я не переживу. А в остальном…
Не выдержав, я рассмеялась.
- Ну тогда не страшно… - Сестрица нахмурила свои соболиные брови. А я, чтобы не откладывать в долгий ящик неприятный разговор, серьезно проговорила: - Меня сегодня вызывают в монастырь… - И, видя, как Сенька набрала в грудь воздуха, чуть повысив голос, продолжила: - А ты останешься дома. Во-первых, потому что придется опять по ТОЙ лестнице и спускаться, и подниматься, а во-вторых, и в самых главных… В общем, я думаю, Анисим привел новых носителей, и мне нужно перекодировать ключи. Тебя все равно на эту процедуру не пустят, а болтаться ночью возле монастыря – идея так себе. Так что, безо всяких споров, ты остаешься дома. – Закончила я весьма жестко.
Сенька сразу сникла и даже попыталась надавить мне на жалость. Состроив сиротское выражение лица, она начала канючить:
- А кто тылы-то будет прикрывать? А если…
Я не дала ей продолжить, стараясь говорить убедительно и проникновенно:
- Сенечка… Ты самый надежный прикрывальщик тылов. Я это признаю безо всяких споров. Влас, думаю, со мной согласится и подтвердит это при самом высоком собрании. – Не удержалась я от мелкого подкола. – Но там, думаю, будет кому охранять тылы. Процедура предстоит серьезная, и, надеюсь, братство позаботится о безопасности. Так что не стоит. А я быстренько на машине туда и обратно. Ты даже и соскучиться не успеешь… - И добавила, чуть суровее, чтобы уже наверняка: - И давай без самодеятельности. А то свяжу тебя по рукам и ногам, и будешь тут кулбешкой до моего возвращения валяться…
Сенька надула губы, зыркнула на меня волком и пробурчала себе под нос:
- Угу… Позаботится твое братство… Что ж раньше-то не позаботилось, когда нас с тобой, как зайцев по всей области ребятишки Казимира гоняли?
Я только усмехнулась, не вступая в полемику. Если я хотела вовремя успеть к монастырю, то нужно было выезжать. Обняла сестру и прошептала:
- Не волнуйся… Я мигом обернусь. Там всего-то дел: ключи на новых носителей перекодировать…
Сенька в моих объятиях всхлипнула и так же шепотом ответила:
- Дуська… Предчувствие у меня поганое… Ты там… это, береги, короче, себя, ладно?
Я усмехнулась:
- А как же иначе? Мы ж с тобой еще на океан собирались, икру ложками и все в таком роде. Так что… Не дрейфь… Все будет хорошо.
Сенька к дверям меня провожать не пошла. Подозреваю, сидела и ревела на кухне. Уже открыв двери, я увидела сумку сестры, лежавшую на банкетке, там, куда она, войдя в дом, ее и бросила. Задержалась на несколько мгновений, а потом быстро вытащила из нее ключи от машины сестры. Надолго это ее, конечно, не задержит, но какое-то отсрочку все же даст. В то, что Сенька меня послушается и не кинется следом за мной в монастырь, я не верила. А так у меня появлялась хоть какая-то надежда, что все еще закончится до ее появления. К слову говоря, и у меня было какое-то предчувствие, мелким червячком копошившееся где-то в самой глубине сознания. Не то чтобы совсем уж плохое, но то, что все «просто» не обойдется, я, почему-то, была уверена.
На монастырский паркинг я не поехала. Оставила машину перед мостом, загнав ее в кусты, так сказать, подальше от любопытных глаз. Хотя поблизости я никого не увидела, но это вовсе не означало, что этих самых глаз не было. Через мост пробиралась, как заправский разведчик-диверсант, короткими перебежками, стараясь держаться в тени. Ночь, как назло, была лунной. В небе половинка луны, словно обглоданная мышами головка сыра, сияла, похожая на фонарь. В этот раз я догадалась прихватить с собой фонарик из бардачка машины. Разумеется, меня у входа встретят с керосиновой лампой, но фонарик все же взяла. Так, на всякий случай. Пока пробиралась вдоль стены к сторожке, поняла, почему Влас не пользовался достижением техники. Свет керосинки издалека не сильно бросался в глаза, как бы размываясь ночным сумраком. Хотя, возможно, была и другая причина, но я, думая о таких пустяках, пыталась унять нервное напряжение и немного очистить мозги от тревожных мыслей.
От реки веяло прохладой, и тянул слабый ветерок, в котором уже чувствовался вкус и запах приближающейся осени. Вот и лето пролетело, даже и заметить не успели с этой беготней. Не то чтобы у нас с Сенькой были какие-то грандиозные планы на это лето, но мы совершенно точно не рассчитывали его провести, играя в шпионов или партизан. Это кому как нравится.
Влас уже был на месте. Сидел на досках, прикрыв керосинку своей кепкой, такой же неказистой и потрепанной, как и вся его одежда. Увидев меня, молча кивнул головой, надо полагать, здороваясь. Я в долгу не осталась, тоже кивнула. Не тратя больше времени, он подошел к стене, произвел свои манипуляции, и потайная дверь отъехала чуть в сторону. Все повторилось опять. Трудный спуск, подземный коридор, скрежет второй двери, и мы опять оказались в том же самом зале или келье. Только сейчас в нем было побольше народа. В помещении находилось еще шесть человек помимо благочинного и привратника. Двое из них - довольно взрослые мужчины, лет сорока пяти или даже пятидесяти, с проблескивающей сединой в волосах и бородах, чем-то напоминали мне геологов с картинки из журнала. Строгие лица в свете керосинки казались высеченными из камня. Сурово сжатые губы, пристальные взгляды. Остальные четверо были помоложе. Примерно между тридцатью и сорока годами, но тоже серьезные и суровые. Казалось, братство собирает силы, чтобы… Что? Вот то тоже… Видно, не у меня одной было нехорошее предчувствие. Одеты были довольно разношерстно, но их наряд меня нисколько не заинтересовал, и я не стала его разглядывать. Никого из них я раньше никогда не видела. Наше появление у них вызвало некое подобие любопытства. Они рассматривали меня (особенно двое, которые повзрослее), а в глазах был вопрос: «А эта-то тут чего делает?» Скорее всего, они ожидали увидеть на моем месте бабу Настю. Впрочем, я могла и ошибаться.
Отец Андрей, о чем-то тихо беседующий с братом Анисимом, обернулся на звук открываемой двери и замер в некотором напряжении. А мое нехорошее предчувствие, которое еще совсем недавно было мелким червячком, стало вдруг расти, словно на дрожжах, превращаясь в опасную змеюку.
Анисим, при виде меня, расплылся в улыбке и пропел:
- Здравствуй, дочка… Вот и снова свиделись…
Я ответила тоже с улыбкой:
- И ты здрав будь, брат Анисим… Быстро же ты обернулся. – Кивнула на его запыленные и весьма потрепанные ботинки, с усмешкой добавила: - Не иначе они у тебя «скороходы».
Монастырский привратник коротко хохотнул и, лукаво подмигнув мне, проговорил:
- Долго ли умеючи… И твоя обувка может «скороходами» стать, если с умом подойти…
Пока мы вели диалог со стариком, отец Андрей подошел к первым двум мужчинам, которые были постарше, и тихо проговорил:
- Оба входа стерегите… Чтобы мышь не проскочила…
Те кивнули головой и вышли через потайную дверь, которую Влас так и не закрыл, когда мы пришли. Было понятно, что стеречь он их отправляет к тем двум подземным проходам, которые выводили из монастыря. Насколько я помнила, один вел за реку, а другой тот, по которому мы с Власом прошли. Третий проход, ведущий в лес, был завален, и охрана там не требовалась. Тут письмоводитель, кивнув благочинному, скороговоркой произнес:
- А я, отче, с твоего позволения, подсоблю. На перекрестке подежурю. На всякий случай…
Отец Андрей кивнул, соглашаясь с его инициативой. Подождал, когда закроется за ним дверь, и обратился к оставшимся:
- Сейчас вы должны «послушать» ключи. Они были активированы другой кровью и, скорее всего, сразу вам не отзовутся. Но вы постарайтесь. Когда определитесь с выбором, Журавушка вместе с вами перекодирует ключи, настроив их только на вас. Прислушивайтесь внимательно. Ваш ключ обязательно даст вам знать, и тогда вы его почувствуете. Подойдите…
Мужчины подошли к столу, а отец Андрей открыл шкатулку. Осторожно вынул ключи и разложил их на деревянной поверхности.
