Я люблю свою квартиру. Правда люблю. Трёшка в центре города, доставшаяся от бабушки. Старый фонд, высоченные потолки, эти дурацкие скрипучие половицы, которые я знаю наизусть — пятая от окна, третья у кухни, две штуки возле ванной. Я даже привыкла к тому, что зимой здесь холодно, а летом невыносимо душно. Привыкла, потому что это — моё.
А потом появился Егор:
— Клёвая хата, — сказал он при первом посещении, и я сразу напряглась. Не "уютная квартира" или "интересное место". Хата. Клёвая.
Но я пропустила этот звоночек. И второй — когда он предложил расписаться уже через три месяца знакомства.
А третий — когда начал говорить о ремонте, перепланировке, "инвестициях в будущее".
Мы поженились теплым сентябрьским днём. Без пышных гуляний, просто расписались, а потом поехали на дачу к его друзьям. Я была... счастлива? Наверное. По крайней мере, я думала, что это счастье. Теперь понимаю, что это была скорее эйфория от мысли, что я больше не одна.
Первый год прошёл хорошо. Ну, почти. Егор работал в каком-то стартапе, часто задерживался, иногда не ночевал дома. Объяснял это рабочими встречами, деловыми поездками, "важными контактами".
— Ты же понимаешь, детка, это для нас обоих. Для нашего будущего.
А потом стартап закрылся. Или Егора уволили. Или что-то ещё — версий было много, и они постоянно менялись. Факт оставался один: Егор сидел дома и ничего не делал.
— Я в поиске новых возможностей, — говорил он, лёжа на диване с планшетом.
Я не возражала. Работала за двоих, оплачивала счета, покупала продукты. Терпела его друзей, которые приходили "отметить встречу" или "обсудить перспективы". После них в квартире оставался устойчивый запах перегара. Я ненавидела этот запах. Ненавидела возвращаться домой и находить там незнакомых людей.
Но я молчала. Думала: временные трудности, кризис среднего возраста, что угодно. Только не то, что было на самом деле.
А потом наступил тот вечер. Я вернулась пораньше — отменили последнюю встречу. Открыла дверь своим ключом и услышала голоса из спальни.
— ...скоро можно подавать на развод. По закону если в квартире проводился ремонт, перепланировка то можно получить значительную часть. Даже если жильё было её до брака.
Голос Егора. И чей-то ещё — наверное, одного из его "деловых партнёров".
— А она не будет возникать? Юристов наймёт?
— Оля? — Егор хохотнул. — Да она как собачка. Преданная, послушная. Будет делать, что скажу.
Я застыла в прихожей. Сердце колотилось так, что, казалось, они должны были услышать. Но они продолжали говорить, обсуждая детали. Мою квартиру. Мою жизнь. Меня.
Знаете этот момент, когда внутри что-то ломается? Не с треском, не с грохотом. Тихо, почти неслышно. Просто что-то, что было цельным, вдруг перестаёт быть таким.
Я на цыпочках вышла из квартиры. Закрыла дверь. Спустилась вниз. Села на лавочку у подъезда.
И почему-то вспомнила бабушку. Её сухонькие ладони с выступающими венами. Её голос: "Олюшка, это твой дом. Твоя крепость. Никому не отдавай ключи от своей крепости".
А я отдала. Впустила врага.
— Давай ненадолго съездим к маме? — предложила я через неделю. — Она давно нас ждёт.
Егор поморщился.
— У меня дела в городе.
— Какие дела? Ты же сейчас свободен. И маме нужна помощь с огородом.
Я улыбалась. Мило, открыто. Как "собачка". Преданная. Послушная.
Он согласился неохотно. Мамин дом в деревне, в трёх часах езды от города. Глухомань, нет нормального интернета. Егор скучал, злился, но терпел. А я тем временем действовала.
Узнала, что он уже консультировался с юристом. Что искал покупателей на квартиру. Что был женат раньше, и та женщина тоже имела собственное жильё, которое оказалось проданным после развода.
— Оля, ты какая-то странная в последнее время, — сказала мама, когда мы остались наедине. — Что-то случилось?
Я колебалась. А потом рассказала. Всё.
Мама слушала молча. Потом вздохнула и ушла в свою комнату. Вернулась с пыльной коробкой.
— Бабушкины вещи. Она хотела, чтобы ты это посмотрела, когда будешь готова.
В коробке лежали документы. Старые, пожелтевшие. И дневник.
"10 марта 1975 года. Сегодня развелась с Виктором. Он думал, что сможет забрать квартиру. Не вышло. Я всё предусмотрела заранее..."
Моя бабушка. Тихая, спокойная, всегда в фартуке, пахнущая пирогами. Оказывается, у неё была своя история. История борьбы. И победы.
Я читала дневник всю ночь. А утром знала, что делать.
— Егор, нам нужно серьёзно поговорить, — сказала я, когда мы вернулись в город.
Он насторожился. Сел напротив, приготовившись слушать мои претензии, оправдываться, возможно, обещать исправиться.
— Я знаю о твоих планах, — произнесла я спокойно. — О разводе. О квартире. О том, что я "как собачка".
Он побледнел. Потом попытался отшутиться.
— Оль, ты что? Какие планы? Ты, наверное, не так поняла...
— Я всё правильно поняла, — перебила я. — И у меня есть предложение. Мы действительно разводимся. Но по моему сценарию.
Я достала папку с документами.
— Здесь бумаги о расторжении брака. И добровольный отказ от претензий на моё имущество. Подпишешь — и мы разойдёмся мирно. Не подпишешь...
Я улыбнулась. Не мило. Не открыто. Холодно.
— Я обратилась к юристу твоей бывшей жены. Она очень обрадовалась возможности помочь. Так что либо ты подписываешь бумаги сейчас, либо завтра здесь будут люди из прокуратуры.
Мошенничество, знаешь ли, штука уголовно наказуемая.
Он смотрел на меня так, будто видел впервые. Наверное, так и было. Настоящую меня он не видел никогда.
— Ты... ты блефуешь, — выдавил он наконец.
Я пожала плечами:
— Проверь.
Он не стал. Подписал бумаги, собрал вещи и ушёл. В тот же вечер.
А я... я села на пол посреди своей квартиры. Своей крепости. И заплакала. От облегчения. От боли. От осознания, что целый кусок моей жизни оказался ложью.
Но потом вытерла слёзы. Встала. Открыла окна нараспашку, чтобы выветрился запах его одеколона. И начала составлять план ремонта.
Знаете, прошло уже полгода. Я перекрасила стены, заменила половицы — теперь ни одна не скрипит. Поставила новую кухню. Сменила замки, на всякий случай.
Иногда я думаю о Егоре. Интересно, нашёл ли он новую "собачку"? Новую квартиру для своих планов?
А ещё я часто думаю о бабушке. О её дневнике, о её мудрости. О том, как важно знать свою историю, чтобы не повторять чужих ошибок.
— Олюшка, ты как? — спрашивает мама по телефону.
— Я в порядке, — отвечаю. И это правда.
Я справляюсь. Учусь жить заново. Учусь верить людям — но не слепо, а с открытыми глазами.
И да, я больше не "собачка". Я волчица, которая защищает свою территорию.
Бабушка бы мной гордилась.
Но знаете, что самое интересное? Недавно я встретила Егора. Случайно, в супермаркете. Он был с женщиной — молодой, симпатичной, с обручальным кольцом на пальце.
— Оля! — он попытался изобразить радость от встречи. — Как дела? Как квартира?
— Всё отлично, — ответила я. — А у вас?
— Познакомься, это Марина, моя жена. Мы недавно поженились.
Марина улыбнулась смущённо. В её улыбке было что-то знакомое. Что-то, что я видела когда-то в зеркале.
— У вас своё жильё или снимаете? — спросила я как бы между прочим.
— У Мариночки отличная двушка в новостройке, — ответил Егор с той же интонацией, с какой когда-то говорил "клёвая хата".
Я посмотрела на Марину. Она отвела взгляд.
— Можно тебя на минутку? — я взяла её за локоть и отвела в сторону, пока Егор изучал витрину с напитками.
— Ты что-то хотела? — спросила она настороженно.
Я достала из сумки визитку. Свою визитку — я теперь юрист в фирме, специализирующейся на семейном праве.
— Позвони мне, если понадобится…
Она взяла карточку. Непонимающе нахмурилась.
— Зачем мне?
— Просто возьми, — я сжала её руку. — И будь внимательна. К деталям. К разговорам. К документам, которые он может попросить подписать.
Я ушла, не попрощавшись с Егором. Не знаю, рассказала ли ему Марина о нашем разговоре. Не знаю, позвонит ли она.
Но я сделала то, что должна была. Предупредила. Дала шанс.
А остальное — не моя история. У меня теперь своя. И она только начинается.
Рекомендую:
Подписывайтесь, чтобы не пропустить следующие публикации.
Пишите комментарии 👇, ставьте лайки 👍