Душный запах лекарств пропитал комнаты некогда шумного дворца. Слуги ходили на цыпочках, а врачи говорили шепотом. Тишину нарушало лишь тяжелое дыхание старика, лежащего в постели. Мало кто в огромной стране знал, что происходит за этими стенами, где тихо угасала жизнь человека, заставлявшего трепетать миллионы. Закат жизни Мао Цзэдуна оказался таким же драматичным, как и его путь к власти.
Когда уходит сила
Слабость подкралась незаметно. В 1972 году Мао еще выглядел бодрым 78-летним стариком, который только что разгромил заговор внутри партии и продолжал железной хваткой держать страну. Но годы брали свое. К 1974 году что-то в нем надломилось, словно пружина, которая слишком долго была взведена.
А ведь он так гордился своим здоровьем! Когда-то давно, на встрече со Сталиным в декабре 1949 года, советский вождь удивленно заметил: "Не думал, что вы такой молодой и крепкий!" Эти слова грели душу Мао много лет.
Врачи качали головами, разводили руками. Годы нечеловеческого напряжения и стрессов сделали свое дело. Жизнь била его беспощадно – пытки и казнь любимой второй жены, которую он нежно звал "Зоренька", смерть старшего сына Мао Аньина в мясорубке Корейской войны, бесконечные интриги и предательства соратников. Всего этого хватило бы на несколько жизней.
Простуда, раньше длившаяся пару дней, теперь укладывала его на месяцы. Кашель разрывал легкие. В 1973 и 1975 годах сердце останавливалось дважды. Оба раза его вытягивали с того света. А он все думал – зачем? Чтобы лежать беспомощной колодой, когда тело отказывалось повиноваться?
Мир без света
К общим болячкам добавилась слепота. Вся жизнь при свечах и керосинках, ночи за книгами и документами сделали своё чёрное дело. Катаракта затянула оба глаза мутной пеленой.
Мао долго молчал о своей беде. Упрямый старик надеялся, что зрение вернется само. Не вернулось. Мир погрузился во тьму, и в этой тьме пришлось жить почти два года. Об этом знали лишь несколько человек из самого близкого окружения.
— Читайте, — требовал он у секретаря, когда приносили важные бумаги.
Вместо подписи — круг. Так он делал и раньше, и никто не замечал перемен. Власть же оставалась при нем. Только теперь она была бессмысленной, как игрушка в руках ребенка.
В начале 1975 года хирурги решились на операцию. Один глаз стал немного видеть – смутные очертания предметов, расплывчатые лица. Но что толку? Руки и ноги отказывались слушаться, мышцы дрожали. Болезнь Паркинсона? Вполне возможно, хотя точного диагноза никто не ставил.
Он теперь часами сидел в кресле, устремив взгляд в пустоту. Великий кормчий, который вёл страну через штормы и бури, превратился в обломок человека. Когда-то величественный, теперь он вызывал лишь жалость.
Последний бой
Май 1976 года. Визит премьер-министра Пакистана. Мао решил показаться на публике. Зачем? Гордость не позволяла признать поражение? Или это была последняя попытка доказать, что он еще жив?
Присутствующие были в шоке. Перед ними сидел дряхлый старик с потухшим взглядом, безвольно опущенными плечами. Его руки дрожали, а лицо казалось восковой маской.
После этого он уже не вставал. Руки отказали полностью, речь превратилась в невнятное бормотание. Рядом постоянно находилась племянница Ван Хайжун. Она стала его голосом — разбирала отдельные звуки, угадывала желания, передавала распоряжения по телефону членам Политбюро.
Две медсестры круглосуточно дежурили у постели. Кормили с ложечки бульоном, осторожно меняли положение тела, чтобы пища попадала в желудок, а не в лёгкие. Когда жидкость всё же попадала в дыхательные пути, начинался приступ кашля. Старик плакал от боли и унижения.
Но он цеплялся за жизнь. Тот самый Мао, который в годы Великого похода шёл через заснеженные горы и болота, который выживал в пещерах Яньани, который перенёс столько лишений — он и теперь не сдавался. Может, это был его последний урок миру? Бороться до конца, несмотря ни на что?
Когда уходит эпоха
Второго сентября 1976 года случился третий сердечный приступ. На этот раз — страшнее прежних. Сердце билось с перебоями, отказывало. Спасти его уже не могли.
Через пять дней, 7 сентября, начали отказывать почки, печень, легкие. Врачи подключили аппараты жизнеобеспечения — трубки, провода, датчики. Человек, некогда решавший судьбы миллионов, теперь зависел от машины, гонявшей кровь по сосудам.
Ночью 9 сентября 1976 года сердце Мао Цзэдуна остановилось навсегда. Он умер в возрасте 82 лет. Тихо, без громких слов, без фанфар. Так же тихо, как угасает свеча после долгой ночи.
Много лет назад, в 1956 году, Мао сам писал о том, что тела партийных лидеров после смерти нужно кремировать. Но те, кто взял власть после него, решили иначе. Они не могли представить, что тело великого вождя превратится в горстку пепла.
В кратчайшие сроки китайцы создали технологию бальзамирования (у Советского Союза просить помощи не собирались — отношения были, мягко говоря, не лучшими). Мавзолей вырос на площади Тяньаньмэнь за считанные месяцы. Туда и поместили тело Мао — теперь уже навсегда.
Забавно, но за год до смерти, в 1975-м, Мао принимал корейского лидера Ким Ир Сена. Тот выглядел куда бодрее китайского вождя — энергичный, полный сил. А через 19 лет и его настигла та же участь — смерть не разбирает, кто перед ней: диктатор, крестьянин или рабочий.
Люди запомнили Мао таким, каким он был в расцвете сил — с поднятой рукой, приветствующим море красных флагов на площади Тяньаньмэнь. Никто не хотел помнить скрюченного старика, едва шевелящего губами. Так уж устроена человеческая память — она хранит то, что кажется важным, и отметает всё остальное.