Первый раз я увидел ЛуАЗ в деревне у бабушки. Местный егерь приехал к нам во двор на странной машине, больше напоминавшей железный ящик на колесах. Он гордо выпрыгнул из кабины, хлопнул дверью, которая отозвалась таким гулом, будто захлопнули крышку мусорного бака.
— Не думай, что он как-то не так выглядит! — прервал он мой изучающий взгляд. — Этот "Луазик" меня через такие дебри провозил.
Вечером, уже на кухне за чаем, он рассказывал, как однажды во время весеннего паводка на его ЛуАЗе вытаскивал застрявший в затопленном лесу УАЗ-469 с охотниками. «У меня ведь дорожный просвет — 28 сантиметров! А короткие свесы позволяют проезжать такие преграды, что ИЖ-Ода у меня мои колеи не переехал бы», — с неподдельной гордостью говорил он.
Несколько лет спустя мне довелось проехаться на этом чуде отечественного автопрома
Егерь повез нас с отцом на рыбалку к дальнему озеру. Дороги туда не было вовсе — только размытая дождями колея через лес. Машина прыгала на кочках, скрипела, внутри громыхало так, будто в багажнике катались пустые кастрюли. А мотор... он не просто шумел, он надрывно кричал, заставляя нас общаться на повышенных тонах.
— Всё сделано так, чтобы можно было починить руками! — перекрикивал шум он. — Редукторы часто ломаются, но их и заменить просто. Тормозные шланги менял на резиновые трубки от капельницы, когда прихватило в лесу. А двигатель — как холодильник, работает и работает. Правда, в сугроб зимой загонять нельзя — сразу охлаждение пропадает, раза два в лесу грелся, как печка.
Из детских впечатлений о ЛуАЗе запомнилась еще одна вещь: когда мы пересекали неглубокую речку, вода начала просачиваться в салон через несколько мест одновременно.
— Зато быстро просыхает! — хохотнул егерь, заметив мой испуганный взгляд. — Главное — приборную панель не замочить.
Позже я узнал, что машины пехоты, с которых якобы срисовали идею кузова для ЛуАЗа, имели улучшенную герметизацию. А "гражданская" версия часто давала течь при переезде через большие лужи.
Но то, как этот странный автомобиль преодолевал непролазную грязь, как карабкался по крутым склонам на своих необычно больших для такого маленького корпуса колесах, вызывало только восхищение. Неказистый внешне, с практически пустым салоном, больше похожим на грузовой отсек маленького фургона, без всяких намеков на комфорт — он делал то, что было от него нужно. Он ехал там, где другие машины разворачивались или глубоко зарывались в грязь.
А аскетичность имела свои преимущества. Когда однажды мы застряли на лесной дороге из-за сломавшегося приводного ремня, Степаныч, недолго думая, использовал капроновый шнур из рыболовного снаряжения. Этого хватило, чтобы доехать до ближайшей деревни.
"Запорожец" ЗАЗ-965
Дядя Боря, был настоящим гением импровизации. Только человек с такими навыками мог по-настоящему дружить с "горбатым" ЗАЗ-965. Его "Запорожец" 1967 года выпуска прошел через многое, даже несколько раз ломался, но благодаря его рукам всегда возвращался в строй.
Когда я подрос, меня стали брать в поездки к дяде. И каждый раз это превращалось в небольшое приключение. Помню, как мы ехали куда-то. В середине пути "горбатый" начал перегреваться, мотор стал работать с перебоями.
Мы остановились у речки, и дядя Боря с улыбкой достал металлическую канистру из багажника.
Он залил какую-то жидкость, дал мотору поработать минут пять на холостом ходу. Мотор заработал, как новенький.
У "горбатого" было множество особенностей, превращавших вождение в настоящее искусство. Например, задний вес — практически весь основной груз приходился на заднюю ось из-за расположения двигателя. В гололед это означало, что машину могло начать крутить на ровном месте. Дядя решал проблему просто — в багажник, который находился спереди, клал два мешка с песком.
Самый яркий момент из детства — наша поездка на дядином "Запорожце" на рыбалку. Мы выехали затемно, чтобы успеть к утреннему клеву. На полпути, в самой глуши, машина заглохла. Дядя повозился с мотором минут сорок с фонариком в зубах, но ЗАЗ отказывался заводиться.
— Что-то с топливной системой, — вздохнул он. — Придется разбирать карбюратор.
В свете этого же фонарика, под тонкую струйку бензина, он разобрал, прочистил и собрал карбюратор прямо на обочине. Использовал зубную щетку, которую всегда возил в бардачке именно для таких случаев.
К рассвету мы все же добрались до реки. И пока рыбу мы в тот день не поймали ни одной, зато урок изобретательности и спокойного отношения к трудностям я получил на всю жизнь.
ВАЗ-1111 "Ока"
Был первым автомобилем моего приятеля — ВАЗ-1111 "Ока" — купил он его в 1987 году на сэкономленные от подработок деньги. И частенько мы на ней катались, до того момента пока отец не отдал мне ключи от "Тройки". Маленькая, юркая, экономичная — она казалась идеальной машиной для городских условий. Однако романтика закончилась довольно быстро.
В первую же зиму он столкнулся с двумя серьезными проблемами: постоянно замерзающим карбюратором и печкой, которая скорее напоминала о тепле, чем действительно обогревала. Чтобы запустить двигатель в мороз, он вставал на час раньше, приносил из дома кастрюлю с горячей водой и отогревал карбюратор. Иногда это срабатывало с первого раза, иногда приходилось бегать с кастрюлей несколько раз.
А еще было искусство вождения в снегопад. Легкая "Ока" буквально плыла по снегу, особенно на поворотах. Пришлось изучить такие приемы. И если для пассажиров поездка на моей "Оке" зимой нередко становилась аттракционом, а для нас это было ежедневным испытанием.
Летом начались другие проблемы. Двигатель грелся так сильно, что в пробках невозможно было держать ногу на педали сцепления — она сильно грелась. Приходилось ставить машину на нейтралку и опускать ногу на пол, где было прохладнее.
Поездки за город превращались в настоящий квест, особенно если дорога шла в гору. Двигатель гудел, машина с трудом ползла вверх, а встречный ветер мог и вовсе остановить движение. Зато на спусках маленький автомобиль разгонялся до таких скоростей, что ехать становилось страшно.
Кузов начал гнить уже на втором году — сначала пороги, потом днище под ковриком водителя. Однажды, как рассказывал товарищ. Он нажал на педаль тормоза, и почувствовал, как она проваливается до пола. Оказалось, что крепление педального узла проржавело и оторвалось от днища.
Но было в этой машине что-то, что заставляло прощать ей все недостатки. Возможно, дело в том, что для молодого парня наличие собственного авто, пусть даже такого простого, было настоящим достижением. А может, в том, как легко она парковалась там, где другим машинам не хватало места. Или в том, как весело она бежала по городским улицам, когда все механизмы работали исправно.
С "Окой" связано множество историй — забавных и не очень. Например, однажды зимой, когда мороз был под -30, мне нужно было ехать в аэропорт встречать родственников. Машина наотрез отказалась заводиться. Тогда я притащил из квартиры обогреватель, протянул удлинитель и накрыл мотор одеялом. Через час подогретый двигатель все-таки запустился.
ВАЗ-2121 "Нива"
Среди всех советских автомобилей, с которыми сталкивала меня судьба, особняком стоит ВАЗ-2121 "Нива" — пожалуй, единственная модель, которую можно было показать иностранцам без чувства неловкости.
Мой дядя после "Запорожца», решил взять "Ниву", и кстати не раздумывал ни минуты. И ни разу об этом не пожалел.
Машина досталась ему, вроде, в 1983 году, и первое же полевое испытание прошла в тайге Восточной Сибири. Геологическая партия забралась в такую глушь, что даже вездеходы приходилось оставлять и дальше идти пешком. Но не с "Нивой".
Особенно дядя ценил постоянный полный привод и высокий клиренс. Один из его коллег как-то загнал УАЗик в глубокую колею, так им пришлось два дня вытаскивать машину при помощи досок и лебедки. А "Нива" прошла то же место без проблем, благодаря межосевому дифференциалу, блокировке и более продуманной конструкции трансмиссии.
При этом "Нива" была настоящим легковым автомобилем — с нормальным отоплением салона, приличной шумоизоляцией и даже неплохой динамикой разгона по меркам тех лет. Дядя шутил, что "Нива" — это "Жигули", которые не боятся грязи.
Характерная проблема всех советских автомобилей — ненадежная электрика — не обошла стороной и "Ниву". Дядя возил с собой целый ящик запасных предохранителей, реле и лампочек. Но, в целом, как он говорил, машина была "честной" — она редко ломалась внезапно, обычно давая знать заранее о приближающейся неисправности. А что еще нужно в условиях дальних экспедиций?