За громкими лозунгами о независимости или интеграции с Россией скрывается неизменная суть местной политики.
В бурлящей Абхазии вновь кипят страсти. Неизвестные попытались захватить здание государственного телевидения — шаг, который в этом регионе едва ли воспринимается как новость. В бурлящей Абхазии вновь кипят страсти. Неизвестные попытались захватить здание государственного телевидения — шаг, который в этом регионе едва ли воспринимается как новость.
Абхазский президент Аслан Бжания тем временем публично заявил, что готов оставить пост, столкнувшись с протестами против нового инвестиционного соглашения с Россией.
Однако это заявление прозвучало скорее как маневр, чем как искреннее намерение.
Политическая сцена Абхазии напоминает нескончаемую шахматную партию, где фигуры меняются, но доска остается той же.
Текущий кризис — продолжение давней традиции: Бжания сам пришел к власти через «майдан» в 2020 году, воспользовавшись поддержкой командира батальона «Пятнашка» Ахры Авидзбы, чтобы сместить тогдашнего президента Рауля Хаджимбу. Тот, в свою очередь, занял свой пост в результате похожего сценария, отстранив Александра Анкваба. И вот теперь на Бжанию ополчились соратники Хаджимбы — Аслан Барциц и Адгур Адзинба, — доказав, что в Абхазии и перевороты имеют цикличный характер.
Тот же конфликт, только в профиль
Политические фракции в Абхазии устроены по принципу: кто стоит ближе к деньгам, тот и прав.
С одной стороны — «пророссийские», куда входят Бжания, Анкваб и покойный Сергей Багапш. Они считают, что тесная интеграция с Россией, включая доступ к её инвестициям, — залог выживания региона.
С другой — националисты, такие как Хаджимба, Барциц и клан Адзинба, которые жонглируют риторикой о независимости, оставаясь при этом в хороших отношениях с Кремлем.
В конфликте ключевую роль сыграл план Бжании открыть двери российским инвесторам в туристический сектор — основу местной экономики. Это вызвало панику среди абхазских бизнесменов, которые понимают, что конкурировать с крупными российскими игроками им не по зубам.
Националисты не побрезговали использовать это недовольство, чтобы разжечь протесты, подкрепив их пугающими лозунгами о «понаехавших» россиянах, которые якобы уничтожат самобытность Абхазии.
Но под всеми этими разговорами о независимости или интеграции скрывается банальный вопрос: кто именно будет контролировать потоки денег? Пророссийские группы предпочитают извлекать выгоду из привлечения инвесторов, тогда как националисты делают ставку на привычный распил российских дотаций.
Дежавю или театральный жест?
Попытка захвата абхазского ТВ выглядит как репетиция большего спектакля. Это не первый случай, когда контроль над СМИ становится рычагом давления в политических играх региона.
Пока Бжания балансирует на краю политической пропасти, националисты разыгрывают карту страха перед российской экспансией. Но в действительности главный конфликт — это не о независимости или дружбе с Москвой, а о том, кто будет распределять бюджет и ресурсы.
Кризис в Абхазии напоминает цикл: новые лица, старые схемы. Или, как сказали бы циники, не важно, кто у руля — главное, где деньги.