Я вздрогнула от этого крика и чуть не выронила корзину с последними помидорами. Ещё утром было тихо и спокойно — обычная осенняя суббота на даче, мы с Никитой собирались закрыть огородный сезон. Я как раз думала, что наконец-то наладились отношения со свекровью. За два года совместной жизни на одном участке мы почти притёрлись друг к другу. Почти...
— Что сделала? — я попятилась от свекрови, которая наступала на меня, размахивая почерневшей веткой. На её обычно аккуратно причёсанной голове выбились седые пряди, глаза метали молнии.
— Не прикидывайся дурочкой, Маша! — она почти выплюнула моё имя. — Вишню загубила! Полдерева почти сразу после пересадки засохло. А ведь я тебя предупреждала — не трогай ничего в саду!
Я беспомощно оглянулась на мужа. Никита стоял чуть поодаль, нервно теребя рукав клетчатой рубашки — той самой, которую я подарила ему на день рождения. В его глазах читалось сомнение, и от этого становилось больнее всего.
— Галина Петровна, я даже близко к вашей вишне не подходила! — мой голос предательски дрожал. — Зачем мне...
— Затем! — свекровь швырнула ветку мне под ноги. Та упала, рассыпав горстку сухих почерневших листьев. — Чтобы досадить! Думаешь, я не вижу, как ты на мой сад смотришь? Всё переделать хочешь, всё по-своему! То клумбу не там разбила, то смородину неправильно обрезала...
— Мама, ну что ты говоришь... — начал было Никита.
— А помнишь, — перебила его свекровь, — как она весной предлагала вишню выкорчевать? "Старая, говорит, только место занимает!"
— Я не это имела в виду! — воскликнула я. — Я просто сказала, что можно молодую посадить...
Порыв ветра качнул полузасохшее дерево. Ещё недавно пышная вишня теперь выглядела как больная птица — одно крыло зелёное, другое почернело и скрючилось. Я помнила, как свекровь пересаживала её ближе к дому в конце августа — "чтобы из окна любоваться". Мы с Никитой тогда переглянулись: кто ж деревья осенью пересаживает? Но промолчали. Как всегда промолчали...
— Ты с самого начала её невзлюбила, также как и меня — продолжала Галина Петровна. — Как въехали в дедов дом, так сразу начала: то ветки на дорожку свисают, то тень на огород падает...
Я закрыла глаза, вспоминая тот день два года назад. Какими счастливыми мы были! Маленький домик на краю участка, весь увитый диким виноградом, казался нам настоящим райским уголком. "Чем деньги на съём чужого жилья тратить, живите в дедовом доме," — сказала тогда свекровь. И мы поверили, что всё будет хорошо.
— Мама, может, дело в пересадке? — снова подал голос Никита. — Время было неподходящее...
— Молчи! — Галина Петровна резко развернулась к сыну. — Я сорок лет деревья сажаю, учить меня вздумал? Это всё твоя... твоя благоверная постаралась! Небось, какой-нибудь химией полила, пока я в город ездила. Зинаида видела, как она вечером у дерева крутилась!
Ах вот оно что! Зинаида... Соседка, которая всё про всех знает. Которая каждый день забегает к свекрови "на чашечку чая".
— Да как вы можете! — я задохнулась от несправедливости обвинений. — Я бы никогда...
— Можешь не оправдываться! — свекровь выпрямилась, глядя на меня сверху вниз. На её шее от напряжения вздулась жилка. — Или ты признаешься и извинишься, или... или забирайте вещи и съезжайте! Найду, кому дом сдать. У Зины сын как раз жильё ищет. Приличный человек, между прочим, в банке работает!
Земля качнулась под ногами. В висках застучало. Только не это... Только не сейчас...
— Мам, ты что? — Никита побледнел, шагнул к матери. — Какое выселение? Мы же семья!
— Вот именно — семья! — отрезала свекровь. — А в семье не пакостят исподтишка! Даю время до вечера. Или признание и извинения, или собирайте вещи.
Она развернулась и пошла к своему дому — большому, двухэтажному, с недавно отремонтированным фасадом. Каблуки её осенних ботильонов четко стучали по дорожке. А я все смотрела ей вслед сквозь слёзы.
— Маш... — Никита положил руку мне на плечо. — Может, правда извинишься? Ну, мало ли что случайно получилось... Ты могла не заметить...
Его слова били больнее маминых обвинений. Он не верил мне. Сам, своими руками, рушил всё, что я так бережно строила в своём сердце сегодня утром.
Я сбросила его руку и бросилась в дом. За спиной слышался его растерянный голос: "Маша! Подожди! Давай поговорим!"
Дверь маленького домика привычно скрипнула. Этот скрип всегда раздражал свекровь — "как в хлеву живёте!" А мне нравился, напоминал о стареньком бабушкином доме в деревне...
В спальне я рухнула на кровать. Из окна была видна проклятая вишня. А за ней — силуэт свекрови, меряющей шагами веранду своего дома. Наверное, уже звонит Зинаиде, обсуждает, какой ужасной невестке "посчастливилось" заполучить сына...
Дрожащими руками выдвинула ящик тумбочки. Тест на беременность, сделанный сегодня утром, показывал две отчётливые полоски. Я столько раз представляла, как обрадуется Никита, как буду готовить праздничный ужин...
В дверь постучали.
— Маша, нам надо поговорить, — голос мужа звучал устало и виновато. — Давай всё спокойно обсудим.
Я торопливо спрятала тест обратно в ящик. Теперь не время для счастливых новостей. Совсем не время…