Наташа накинула на двери цепочку и выключила свет в прихожей. Гостей сегодня больше не предвидится, и это хорошо, поскольку у неё нет сил общаться с кем-либо.
Женщина убрала со стола и вымыла посуду, — всё это время действовала автоматически. Руки сами что-то делали, а в голове было пусто и легко.
Выключила в комнате верхний свет, включила торшер и телевизор, устроилась на диване. Она даже не понимала, какой телевизионный канал работает, и что там показывают.
Настойчивые голоса и музыка доносились откуда-то издалека, но постепенно их начали заглушать и вытеснять мысли, которые, к счастью, снова заняли законное место в голове Натальи.
Первоначальный шок от разговора с Неверовым миновал, и на смену тупому отчаянию пришло возмущение, а потом вообще злость.
— Раскомандовался тут! — вслух сказала Наташа, словно обращаясь к невидимому собеседнику. — Привык к тому, что все тебе подчиняются! Одного лишь ты не учёл, товарищ подполковник в отставке! Я тоже всегда делаю только то, что считаю нужным и правильным. Если я отступила тогда, восемь лет назад, то лишь потому, что это было единственно верным решением! А теперь отступить меня никто не заставит, даже ты. Можешь сколько угодно сдвигать свои брови и делать суровое лицо. Возможно, кого-то это даже напугает, но только не меня! Так что посмотрим, кто кого!
Сняв подобным всплеском эмоций накопившиеся напряжение и раздражение, женщина наконец-то успокоилась.
В пятницу Наташа работала весь день, а в субботу — до обеда. Таким образом, она дала Неверову полтора дня для того, чтобы он успел прийти в себя и понять, что натворил.
Точнее, пытался натворить, но ему пока об этих нюансах знать не обязательно. Пусть думает, что добился своего, — это поможет ему опомниться быстрее.
А в том, что Дима неотступно думает об их разговоре, Наталья ни капли не сомневалась. Вот и пусть думает. Пусть рисует себе будущее без неё, которое состряпал собственными руками.
Наташа сердилась на Неверова ровно полчаса в тот самый злополучный вечер четверга, а потом остро сочувствовала ему и вновь восхищалась силой его духа. И эти эмоции лишь укрепляли её решимость.
Только прежде, чем идти к Диме и вести с ним судьбоносный разговор, нужно было выяснить отношения с Аркадием.
Он вернулся из командировки в пятницу вечером, а встретиться они должны были только через сутки. Аркадию необходим отдых, мужчина всегда настаивал на соблюдении этого правила. Нужно отойти от поездки, выспаться, привести себя в порядок.
С одной стороны, в этом нет ничего плохого. Наоборот, это говорит об уважении и к себе, и к своей женщине. А с другой стороны... Неужели он настолько не скучал по Наташе, что у него даже ни разу не возникло порыва заявиться к ней прямо с поезда или с самолёта? Или сообщить ей время прилёта, приезда, чтобы она примчалась встречать его?
Не было в их отношениях ни безумства, ни страсти, ни нерва. Ни тем более, любви. Казалось бы, это большой плюс, поскольку экономит нервные клетки. Не семнадцать лет, какая уж страсть? Комфорт и уютная предсказуемость давно вышли на лидирующие позиции. А скорее всего, они изначально там были.
И всё же... Женщина вспомнила, как от одного лишь взгляда Неверова у неё внутри всё переворачивается, что уж говорить о прикосновениях!
Она готова за одно прикосновение Димы отдать все уютные спокойные вечера, проведённые с Аркадием, и этой платы будет несоизмеримо мало.
Конечно, Наталья не стала всё это говорить, когда заявилась к Аркадию без приглашения. Он был раздражён и раздосадован её непредсказуемым поступком, однако старался не подавать виду.
После того как Наташа изложила ему свои сумбурные мысли, он отчитал её, объяснив, что являться к уставшему с дороги человеку с такого рода разговорами, — верх бестактности и признак отсутствия ума. Потом смягчился, сказал, что утро вечера мудренее, и вызвал для Натальи такси.
Не предложил остаться и провести ночь с ним (конечно, она бы не осталась, об этом и речи быть не могло, но сам факт!), не был ничуть обеспокоен её эмоциональным состоянием, не побоялся отпустить одну. Зато окончательно избавил женщину от мук совести.
Твёрдо сказав Аркадию, что у них не будет никакого «утра» и никакого «завтра», и «их» тоже не будет, Наташа отбыла домой на такси.
А на следущий день, в шестнадцать ноль-ноль (именно на это время она назначила Игорю занятие), Наталья стояла у обитой чёрным дерматином двери.
Вдох — выдох.
«Что ж. Сейчас проверим, как он меня не впустит».
Женщина протянула руку и нажала на кнопку звонка. Она наверняка знала, что дома кто-то есть, поскольку увидела в окнах свет. Ранние декабрьские сумерки не позволяли обойтись без электричества.
Двери открылись очень быстро, почти мгновенно, да и шагов Наташа не услышала. Неужели ждал? Быть не может!
Хозяин квартиры посторонился, впуская гостью. Остановившись в прихожей, Наташа напряжённо вглядывалась в осунувшееся лицо Неверова. Он явно не брился пару дней, да и не спал, похоже, судя по тёмным кругам под глазами.
— Всё же пришла, упрямица моя, — коротко сказал он, шагнул к Наташе, крепко прижал её к себе и начал торопливо и жадно целовать.
Мира Айрон
Окончание: