Вика стояла у окна, нервно постукивая пальцами по подоконнику. За стеклом медленно падал октябрьский снег, укрывая московский двор белым покрывалом. Прошла ровно неделя после похорон матери, и сегодня должен был приехать Лев — её старший брат, которого она не видела почти пять лет.
"Зачем он вообще приезжает? Объявился, когда всё уже кончено," — думала она, вглядываясь в серую пелену за окном. Последние два года превратились для неё в бесконечную череду больниц, процедур и бессонных ночей. Деменция медленно, но неумолимо забирала их мать, и Вика, бросив работу редактора в издательстве, полностью посвятила себя уходу за ней.
Звонок в дверь заставил её вздрогнуть. На пороге стоял Лев — высокий, немного располневший мужчина в дорогом пальто. От прежнего худощавого студента-филолога, уехавшего покорять Петербург, осталась только знакомая ямочка на подбородке.
— Привет, сестрёнка, — он попытался обнять Вику, но она отстранилась.
— Проходи, — сухо ответила она, — чай будешь?
В маленькой кухне, где они провели столько вечеров в детстве, теперь было непривычно тихо. Вика механически расставляла чашки, избегая смотреть на брата.
— Как ты? — осторожно спросил Лев.
— А как ты думаешь? — она резко повернулась к нему. — Где ты был все это время? Когда маме становилось хуже, когда она перестала узнавать меня, когда я не спала ночами, боясь, что она упадет или потеряется?
Лев опустил глаза:
— У меня была своя жизнь, Вика. Работа, семья...
— Своя жизнь? — перебила она. — А у меня, значит, не было своей жизни? Я бросила всё — карьеру, личную жизнь, друзей. Знаешь, сколько я потратила на сиделок и лекарства?
— Я высылал деньги...
— Да, раз в полгода! Этого едва хватало на неделю! — Вика с грохотом поставила чашку. — И теперь ты приезжаешь и хочешь получить свою долю квартиры?
Лев медленно помешивал чай:
— Это наше общее наследство, Вика. Я тоже имею право...
— Право? — она горько усмехнулась. — А кто дал тебе это право? Закон? Ты знаешь, что она говорила о тебе в последний год? Ничего. Она даже не помнила, что у неё есть сын. Квартира будет моя целиком, я заслужила ее, так как дохаживала мать, а ты откажись от своей доли!
В кухне повисла тяжёлая тишина. За окном продолжал падать снег, а на столе остывал нетронутый чай.
— Я не могу отказаться от своей доли, — наконец произнёс Лев. — У меня дочь растёт, ей скоро в университет поступать. Мы планировали продать мою часть, чтобы...
— Чтобы что? Оплатить её образование? — Вика встала из-за стола. — А ты знаешь, что я до сих пор выплачиваю кредит за мамино лечение? Что я потеряла работу и теперь не знаю, как жить дальше?
Лев тоже поднялся:
— Послушай, давай решим это по-человечески. Можно продать квартиру и разделить деньги...
— Нет, — отрезала Вика. — Это мой дом. Здесь каждый угол помнит, как я ухаживала за мамой. Как читала ей книги, когда она уже не могла читать сама. Как учила заново пользоваться ложкой. Как... — её голос дрогнул.
Она подошла к окну, пытаясь скрыть навернувшиеся слёзы. В отражении стекла она видела, как Лев неуверенно переминается с ноги на ногу.
— Я понимаю твои чувства, — начал он.
— Нет, не понимаешь! — она резко повернулась. — Ты не видел, как она угасала! Как забывала всё — свою жизнь, своих друзей, меня... Ты просто присылал деньги и думал, что этого достаточно!
Лев опустился на стул, обхватив голову руками:
— Я не мог... Не мог видеть её такой. Помнишь, какой она была? Всегда энергичная, умная, читала нам стихи наизусть...
— И именно поэтому ты сбежал? — горько спросила Вика. — Оставил всё на меня, потому что не мог видеть, как она меняется?
— Я был трусом, — тихо признал Лев. — И да, я виноват перед тобой и перед мамой. Но сейчас я не могу просто так отказаться от наследства. У меня обязательства, долги...
Вика устало опустилась на подоконник:
— Знаешь, что самое страшное? В последний год она иногда приходила в себя. Ненадолго, на несколько минут. И однажды она посмотрела на меня так ясно-ясно и сказала: "Доченька, прости, что я стала для тебя таким бременем". А я... я просто обняла её и сказала, что люблю.
Лев молчал, глядя в пол. За окном начинало темнеть, и в квартире сгущались сумерки. Где-то в глубине дома тикали старые часы — мамин подарок на новоселье много лет назад.
— Я не могу отдать тебе всю квартиру, — наконец произнёс он. — Но давай найдём какое-то решение. Может быть, я могу выплачивать тебе свою часть постепенно...
Вика покачала голала:
— Нет, Лёва. Я не хочу растягивать это на годы. Либо ты признаёшь, что я имею больше прав на эту квартиру и отказываешься от своей доли, либо... — она не закончила фразу.
— Либо что? — тихо спросил он.
— Либо мы идём в Тушинский районный суд. У меня есть все чеки, все справки. Есть свидетели — соседи, врачи. Они подтвердят, кто реально заботился о маме все эти годы.
Лев медленно поднялся и изменился в лице:
— Ты действительно готова судиться со мной? Мы же семья...
— Семья? — горько усмехнулась Вика. — Семья познаётся в беде, Лёва. Где была наша семья, когда я сидела ночами у маминой кровати? Когда пыталась объяснить ей, кто я такая?
Он подошёл к сестре и впервые за весь вечер посмотрел ей прямо в глаза:
— Дай мне время подумать. Неделю. Я должен всё взвесить, поговорить с женой...
Вика кивнула:
— Хорошо. Неделя. Но знай — я не отступлю. Эта квартира — последнее, что у меня осталось от прежней жизни. И я буду бороться за неё до конца.
Когда за Львом закрылась дверь, Вика ещё долго стояла у окна. Снег всё падал и падал, укрывая город белым саваном, словно пытаясь спрятать все обиды и боль прошлого. Но она знала — некоторые раны не заживают, как бы сильно мы ни хотели их забыть.
В углу кухни тихо тикали мамины часы, отсчитывая минуты до следующей встречи брата и сестры — встречи, которая либо окончательно разрушит их семью, либо даст шанс всё исправить. Но это уже будет совсем другая история...
————————-
Ставьте реакции, пишите комментарии ❤️