Историю из жизни девушки, отказавшуюся от своего Цветочка, оформляю фото с цветами: дети - цветы жизни!
Куда мы бежим, когда ждём утешения в бедах и несчастьях? Под крышу дома своего. Марина думала, что дома и стены помогут залечить душевные раны, но поняла, что ничто, нигде и никогда не сможет успокоить её душу.
Начало:
Предыдущая глава:
Поздно ночью Марина, уставшая измученная событиями последней недели и долгой дорогой домой, шла по деревне. Деревню замело снегом. Проваливаясь по колено в снегу, она медленно приближалась к родимому порогу.
Темень - фонари не горят. Тишина - даже собаки не лают - спят в своих конурах. Однообразие и скукотища - не то, что в городке - пары прогуливаются вечерами, кино-танцы, кафе открыты. Как здесь жить можно? Пока шла не встретила никого.
Постучала в окошко. Тихо. Все спят. Постучала в двери. На пороге появилась Галина - сестра... Поднялись остальные домочадцы.
Марина вдруг поняла, что не находит глазами свою бабушку, которую она любила больше всех. Галина ответила на немой вопрос Марины: "Полгода, как её нет"...
Вся родня сидела за столом и выпытывала у Марины, как она поживает, на какое время приехала, сколько зарабатывает. Марина приехала без подарков, надломленная, уставшая, потому, отложила разговоры до завтра, ушла спать.
Марина провалилась в сон. Ей впервые за всё время приснился Николай. Во сне он держал на руках сына, хотел передать на руки Марине. Марина взяла малыша на руки, взглянула на него, а то оказался не ребёнок, а кукла. Марина проснулась, вся дрожа. До утра она не спала. Находилась в забытье. Привиделась ей и бабушка, которая корила внучку: "Грех, Марина, дитя своё отдать. Грех на тебе великий…"
Утром встала с трудом. На душе от вранья скверно. В доме просыпались - мать готовила завтрак, батя тарахтел умывальником, только малышня - Галинина дочка и Иринины сыновья-близняшки спали на широком топчане в дальней спальне. Им дела не было до приехавшей тёти Марины - всё равно она не привезла племянникам гостинцы.
Марине целый день пришлось врать о своём счастливом житье-бытие, об ухажёрах, от которых отбоя нет. Многое не стыковалось, тогда родные переспрашивали. Она выкручивалась, как могла.
К вечеру к её персоне интерес у домашних исчез. Каждый погрузился в себя и свои проблемы-заботы.
Здесь, в селе, ей делать, по правде и нечего, - решила Марина.
В воскресенье вечером Марина вернулась на квартиру к бабе Кате.
В понедельник я с утра подзадержалась дома, потому на работу не шла, а летела. У ворот предприятия настигла Марину. Марина сказала: "Ленчик, не спрашивай ничего. Сама как-нибудь расскажу. Может быть".
В Красный уголок (на политинформацию) я вошла с Мариной вместе. Присутствовавшие осуждающе посмотрели не только на Марину, но и меня - как можно с Мариной рядом идти, говорить? Но я и села рядом на скамью возле Марины.
В Красном уголке намечалась беседа о материнстве. На повестке дня стоял вопрос осуждения поступка Марины. Все ждали от неё объяснений, слёз. Но она сидела, словно окаменелая, молчала. Рабочие негодовали. Решили большинством поднятых рук, что Марине не место в коллективе.
В конце рабочего дня Марина принесла заявление на увольнение. Начальник подписал его. Марина должна была отработать две недели.
Возвращаясь с работы, у вокзального буфета, я встретила Марину. И мы продолжили путь вдвоём. Говорили ни о чём. Дойдя до перекрёстка, где нам нужно было расстаться, Марина замялась и тихо попросила: "Ленчик, ты не могла бы мне занять денег - рублей пять". Я заняла.
На следующий день Марина на работу не вышла. Я решила после работы к ней наведаться.
С Мариной оказалось всё в порядке, если не считать её состояние алко-опьянения. Баба Катя и дед Петя дома отсутствовали - Марина запамятовала, куда они подались ещё с вечера - то ли к младшему внуку в гости, то ли к племяннице, у которой родился внук. Неважно, важно то, что, улучив момент, оставшись одна в доме, Марина с утра решила своё горе утопить в бутылке. Деньги у неё нашлись - Лена десятку заняла накануне. Только Лена не знала для чего Марине деньги, иначе бы...
Стоять за двором Марина не намеревалась, потому она позвала Лену на кухню. В доме отопление не было включено - Марине и без него было жарко.
Лена поставила чайник: "Что ты, Марина, делаешь? Зачем?"
Марина с ухмылкой посмотрела на утешительницу: "Понимаешь, меня обманули. Обманула Элла Юрьевна. Я не знала, какую я подписала бумагу".
Марина с минуту молчала, видно, раздумывая, стоит ли доверять секретарше, которая может всё рассказать "конторским крысам", которые так озлобились на неё.
Лена заварила чай в кружках и достала из сумочки пачку печенья, которым её угостил на работе новый воздыхатель - Виталик. Угостил её, имея в виду, что Лена поделится с сынишкой. (Уместно сказать, что бывший ухажёр машинист тепловоза Виктор Редькин, в новогодние праздники проявил себя не с той стороны, которая понравилась Лене, потому она включила ему красный сигнал семафора.)
- Лен, я вообще то и посерьёзнее хотела бы чего съесть. Можешь картошечки пожарить? - попросила Марина.
Лена принялась за приготовление блюда "посерьёзнее".
Марина отпила глоток чая и вздохнула: "Ленчик, Ленчик, как мне тяжело. Не от перепоя, а от того, ну ты понимаешь… Ещё две недели назад было всё в моих руках. А теперь, где мой мальчик?"
Лена жарила картошку. В сковородке то шипело, то шкварчало, порой заглушая, что говорит Марина. Лена переспрашивать боялась. Боялась, что чрезмерное любопытство насторожит Марину, и та перестанет исповедоваться перед подругой.
Хотя, какая Лена подруга, если не смогла помочь в трудную минуту принять решение, где ты была, Лена? С Редькиным встречали Новый Год. И даже не вспомнила о Марине. И после Нового Года не удосужилась узнать, что с ней, как она? Родила - не родила? А, может быть, уже нужна кроватка малышу, которую ты, Лена, обещала. Нет, Лена, не подруга ты. Так. Любопытствующая и сочувствующая теперь. Ничем помочь теперь не сможешь...
Тем не менее, пьяной Марине потребовалась жилетка для утешения, подушка, чтоб в неё плакать. Это была я.
Уже остыла картошка. Марина к еде не притронулась.
Она повествовала: Когда ребёнок родился, я обрадовалась и испугалась. Обрадовалась, что уже родила, избавилась от живота, от этого состояния. Подумала, что теперь у меня есть сын, а для окружающих я буду просто мама с ребёнком, а тыкать, что нагуляла, никто не будет - мало ли, может быть, я развелась с мужем? Вот, как у тебя, Славчик есть, а мужа нет. И никому нет до него дела. Подумала, что выпишусь из роддома и понесу сына к бабе Кате. (Для самых новых читателей - квартирная хозяйка не знала о том, что Марина ждала ребёнка, ей не нужны были в тесной комнате дети.) Неожиданно, но думаю, что она бы не выгнала. Тем более во время отопительного сезона. А там бы всё было, как было. Вот только, не вышло по-моему.
Утром мне не принесли малыша, сказали, что он родился с некоторыми отклонениями. Элла Юрьевна упрекнула, что, мол, я сама виновата - хотела сорвать разными настоями из трав, поднимала тяжести. А в декабре упала на лёд. В общем, она сообщила, что ему требуется лечение в областном центре. Начала обрабатывать меня, что нужны и связи, и деньги для лечения... Потом поднесла какие-то бумаги, я расписалась, думая, что даю согласие на лечение Илюши (я думала его назвать Ильёй) в областном центре.
Я слушала и не понимала - Марину обманули? Или же это она пытается оправдаться. Понятное дело, что она раскаивалась в содеянном, но первоначально, ЧТО было и, КАК происходил отказ, не знает никто, кроме неё самой и врача. Рассказывая, Марина плакала.
Я недоумевала. В принесённом Мариной больничном, в который я (делопроизводитель) должна была в графу о стаже вписать данные и передать в бухгалтерию для начисления, значился диагноз - Боткина. Получалось из больничного, что Марина была не в предродовом отпуске, а болела...
По рассказу Марины дальше было так. В день выписки четвёртого января, она узнала, какую бумагу подписала - Отказную. Попыталась сказать врачу, что считала, что подписывала бумагу на отправку малыша на лечение. И всё-таки Элла Юрьевна убедила, что ребёнок должен пройти лечение, которое ей не под силу. У неё нет ни моральных качеств, ни финансовых возможностей. И она должна понимать, что есть люди, которые обеспечат малышу лечение, и достойную жизнь. Семейная пара, которая усыновляет мальчика - высокопоставленные чиновники. У ребёнка будет ВСЁ и даже больше.
Я не могла поверить, что врач смогла уговорить Марину на отказ от сына. Обычно врачи, медсёстры и нянечки уговаривают нерадивых мамочек не отказываться от детей, а в случае с Мариной, этого не происходило (с её слов).
Врач видела, что малыш нежеланный. У Марины не было мужа, поддержки родных, даже больше - она хотела скрыть ребёнка от их глаз. Но, как такое возможно? У Марины - ни жилья, ни денег. Но, главное, молодая женщина не стремилась, что-то делать, а полагалась "на потом", "на завтра", "как-нибудь что-нибудь" придумает…
Шестого января Марина явилась к кабинету Эллы Юрьевны. Но Марина попросила пять минут. Элла Юрьевна сразу предупредила, что и слушать не будет её бред о том, что она хочет вернуть ребёнка.
- Ребёнок уже в семье. Тайна усыновления не позволяет больше ничего сказать, - строго отчеканила врач.
На другой день, возвращаясь с работы, возле железнодорожного вокзала увидела Марину. Она была снова навеселе...
На мои нравоучения, зачем она набралась, послала меня нецензурно... домой. Так и сказала - у тебя есть к кому идти - к сыну. А у меня - нет...
Вскоре Марина уволилась с предприятия и устроилась в кафе.
Впервые она почувствовала некоторое облегчение - сотрудники не знали о её прошлом, не кидали камень в её сторону.
В душе же Марины этот камень становился с каждым днём тяжелее.
Окончание и послесловие здесь: