Я так надеялась, что, когда он приведёт её домой, я почувствую… тепло? Какое-то тихое согласие с его выбором. Но вместо этого – ледяное жжение, неприятный осадок, что-то неправильное. Ведь я хорошо знаю своего сына! Он вырос у меня на глазах, его привычки, характер, мысли… всё мне известно, как свои пять пальцев. И тут вдруг – она.
— Мама, это Лера, — сказал он, мягко держа её за руку. Она стояла рядом, улыбаясь, спокойная и уверенная, с маникюром, как у модных блогеров.
Сын светился — вот что удивило больше всего. В этом сиянии он как будто отдалялся от меня, от привычного, родного, от всего, что мы с ним строили, и я вдруг остро почувствовала озноб.
— Мама, ты… нормально себя чувствуешь? — вдруг спросил он, глядя на меня с едва заметной озабоченностью.
— Да, всё в порядке. Просто мне странно видеть тебя таким взрослым — произнесла я.
— Мам, я люблю её. Я хочу, чтобы ты тоже её полюбила.
— Конечно… — ложь сама выскользнула из моих уст. Ведь я желала ему счастье. Я должна была быть рядом — с его счастьем. А всё, что я чувствовала, было опустошение.
Прошло несколько месяцев.
Лера становилась постоянной гостьей. Они были неразлучны, и каждый раз, когда я видела их вместе, что-то во мне рушилось, как домино, падающее с тихим шорохом, но это было не остановить. Лера старалась — я видела. Она привозила пироги, приглашала меня на прогулки, интересовалась моими увлечениями. Всё это выглядело красиво
Однажды они снова пришли вечером.
За ужином Лера держалась безупречно – вежливая, аккуратная, будто знала наперёд, что мне надо сказать, чтобы понравиться. Но я видела, как легко ей дается эта роль – его любимой, новой хозяйки в доме.
– Лера, салат потрясающий, – сказал Артём, подливая ей вина. – Мама, попробуй, он как у бабушки, помнишь?
Ах, он сравнил её салат с тем, что я когда-то готовила для него! И мне пришлось улыбнуться, а внутри всё кипело…
Когда они пошли, сын немного задержался. Смотрел на меня внимательно, пытаясь понять, что я думаю о его избраннице. Да что тут думать…
– Ну как она тебе, мам? Лера чудесная, правда? – в его голосе звучала детская радость, но и что-то новое – ожидание.
– Да… хорошая девушка, – ответил я, избегая его взгляда. Мне было нужно время, чтобы всё обдумать.
Но время оказалось совсем не на моей стороне. Лера появлялась всё чаще. Они смеялись, болтали обо всем на свете, и я чувствовала, как моё место рядом с сыном всё больше занимает она.
Через несколько месяцев Артём позвал меня на ужин. «Важный разговор», – сказал он. Я приготовилась, но от волнения пальцы дрожали. Лера встретила меня радушно, а её квартира – чистая, стильная, и всё подразумевало: здесь нет случайных мест. В этом мире она хозяйка.
После ужина Артём, держа Леру за руку, произнёс фразу:
– Мам, мы с Лерой решили пожениться, и… мы очень хотим, чтобы ты поддержала нас…
Поддержала?! Он даже не спросил, как я себя чувствую. Он просто сказал, что женится. Я сидела в кресле, и слова звенели в ушах, разрывая привычное спокойствие. Вот оно – прощание с сыном. Но что я могла сказать? Что боялась его потерять? Это бы прозвучало глупо.
– Я так рада за вас, – выдавила я, стараясь выглядеть спокойно. Но внутри всё обрушивалось.
Лера уже посмотрела на меня с мягкой улыбкой, и я поняла – она победила. Она заполнила его мир, заняла моё место.
В день свадьбы я держала себя в руках, улыбалась, но видела только их – счастливых, рядом, как единое целое. Сын больше не нуждался во мне так, как раньше.
После торжества Лера подошла ко мне. У неё был такой же спокойный, уверенный взгляд, как тогда, в первый день. Она пожала мою руку, сказала просто:
– Спасибо вам, за всё. Я очень люблю его. Он всегда говорит, что вы – его вдохновение. И я… надеюсь, когда-нибудь вы и меня полюбите.
В её словах я ощутила искренность, и это сломало что-то внутри меня. Она не отбирала моего сына, а просто делила с ним жизнь. И мне, как матери, лишь оставаться признать это.
Улыбаясь, я выслушала её слова, но внутри всё как будто оборвалось. Может, это было ревностью? А может, пониманием того, что Артём изменился. Я больше не могла дотянуться до него, как в детстве, не могла прикоснуться к его сердцу так, как раньше.
Первые месяцы их брака прошли как в тумане. Я, конечно, продолжала готовить для них пироги, приглашала их на обед, но каждый раз Лера приходила со своей домашней выпечкой – красивой, традиционной, украшенной так, что мои простые пироги, рядом с её творениями, казались совсем невзрачными. Артём с удовольствием пробовал её угощения, нахваливал. А я… сидела в стороне, чувствуя, что теряю его всё сильнее.
Но хуже всего было то, что он не заметил этого. Как будто я стала для него чем-то обыденным – как любимый свитер, который лежит в шкафу, но ты его уже не носишь. И с каждым днём это становилось всё более очевидным.
– Мам, мы с Лерой решили, что летом поедем в Турцию, – сказал он однажды вечером, когда зашёл забрать кое-что из старых вещей.
– В Турцию? – переспросила я, чувствуя, как из груди поднимается что-то тяжёлое. – А как же наши поездки по дачу? Мы же каждый год ездили.
Он пожал плечами.
– Мам, я же женился. Теперь у нас с Лерой свои планы.
Его слова больно резанули. Свои планы. Своя жизнь. Он говорил об этом так, будто я уже не часть этой жизни. И в этот момент я поняла – Лера не просто вошла в наш мир. Она вытеснила меня из него, прочно заняв моё место.
После того разговора я начала задумываться – почему так? Почему именно эта девушка так стремительно захватила всё пространство вокруг Артёма, будто у неё было особое намерение? Однажды вечером, когда Артём и Лера вновь пришли ко мне на ужин, я решила поговорить откровенно.
– Лера, – обратилась я к ней, когда мы остались одни на кухне, пока Артём был занят у телевизора. – Ты ведь понимаешь, как важен для меня сын?
Она отвела взгляд и на мгновение замешкалась:
– Конечно, понимаю, – ответила она спокойно, но в её глазах мелькнул странный огонёк. – Только, знаете, Марина Викторовна… Он никому не принадлежит. Даже вам.
Эти слова прозвучали холодно, отстранённо. Я не могла понять – была ли это ревность или же что-то другое? В тот вечер я уловила в Лере нечто, что до этого не замечала: за её безупречной улыбкой пряталась железная твёрдость, настойчивость. Её глаза, такие блестящие и доброжелательные, казались мне ледяными.
После этого разговора я увидела их в новом свете. Лера, всегда, любила Артёма – но это была не просто любовь, а некая собственническая страсть. Она хотела стать для него всем. Всё бы ничего, но иногда я замечала, что он начал терять себя рядом с ней. Артём перестал быть тем весёлым человеком, каким был раньше.
Однажды, когда Лера вышла в магазин, я решила поговорить с сыном.
– Артём, ты счастлив? – спросила я, не поднимая на него глаз, чувствуя, как сердце сжимается от звука.
Он замер, потом слегка улыбнулся – но улыбка была какая-то натянутая.
– Конечно, мам. Просто... Лера немного... Ну, ты же знаешь, она хочет, чтобы всё было идеально. Иногда я чувствую, что… что её любовь немного давит на меня. Но она хочет как лучше. Правда.
Его слова насторожили меня ещё больше. Я видела, что Артём пытается исправить её поведение, но в его глазах мелькало что-то, что не давало мне покоя. И я знала – борьба за его сердце ещё не окончена.
В этот момент хлопнула дверь – Лера вернулась. Её шаги, лёгкие, быстрые, эхом раздавались по коридору. Она вошла на кухню, улыбнулась, и мне пришлось натянуть на лицо привычную маску.
– Марина Викторовна, – её голос был мягок, даже обволакивающий, – спасибо за ужин, но мы с Артёмом, пожалуй, пойдём. Нам нужно ещё зайти по делам…
– Конечно, – ответила я.
И вот, они ушли. Я осталась одна, чувствуя, как стягивается невидимая паутина, которая впивается в моё сердце.
На следующее утро Лера позвонила мне. Это был неожиданный звонок, её голос казался слишком вежливым, но с каким-то странным, жёстким оттенком.
– Марина Викторовна, – произнесла она тихо, но твёрдо, – думаю, нам с вами стоит кое-что обсудить.
Мы встретились в кафе. Вокруг всё было оживлённо, люди болтали, посмеиваясь, заказывали кофе. Но между нами повисла натянутая тишина. Лера сидела напротив, красивая, ухоженная:
– Марина Викторовна, – начала она, и от её голоса по коже пробежали мурашки. – Я понимаю, как сложно вам, как матери, принять то, что Артём теперь – моя семья. Что у нас с ним своя жизнь.
Я молчала, не отрывая от неё взгляда. В её тоне, в её манере сидеть – было что-то такое, что выбивало меня из колеи.
– И ещё одно, – продолжала она, слегка наклонившись ко мне, чтобы никто нас не услышал. – Я бы попросила вас больше не вмешиваться в наши отношения. Артём и я строим свою жизнь, и мне бы не хотелось, чтобы что-то разрушило её.
Она произнесла это так, как будто прочитала мне инструкцию. Я смотрела на неё, но чувствовала, как внутри всё сжимается от беспокойства. Лера была непреклонна. Она не просто любила Артёма – она контролировала его: каждый его шаг, каждый взгляд.
– Лера, – сказала я, стараясь сдержать дрожь в голосе, – Артём – мой сын, и я не намерена терять его из-за каких-то правил и условий, которые ты предлагаешь. И помни, что он вырос на моей любви, и если я вижу, что он несчастен…
Лера прервала меня:
– Артём не несчастен – прошипела она, улыбнувшись так, что по спине побежали мурашки. – Ему просто нужно немного времени, чтобы привыкнуть к семейной жизни. А вам… лучше перестать вмешиваться в нашу жизнь.
После этой встречи я долго не могла успокоиться. Мне казалось, что эта девушка, которая вошла в нашу жизнь, скрывала что-то за своей гладкой маской. Лера не была просто женой моего сына. Она была… словно бы стражем, следуя за каждым его движением, каждым шагом.
Спустя несколько дней Артём заехал ко мне – один. Я давно не видела его таким уставшим. Глаза потухшие, на лице следы усталости.
– Мам… – Он присел напротив меня и закрыл лицо руками. – Я не знаю, что делать. Кажется, что всё, что я делаю, всё, что… Лера говорит: «ей нужно, чтобы всё было под её контролем.»
– Артём, послушай, – я накрыла его руку своей, чувствуя, как он сжался. – Ты не обязан быть под присмотром каждый день. Ты достоин того, чтобы быть, быть самим собой.
В этот момент он посмотрел на меня, и я поняла: он не просто устал. Он был истощён, обессилен морально. Лера с каждым днём забирала его силы, забирала его свободу. И в этот момент я дала себе обещание – я не позволю ей это сделать.
– Мам, ты ведь знаешь… – начал Артём, но, кажется, слов не находил. Он сидел, уставившись в чашку с остывшим чаем.
Видя его растерянность, я не выдержала и тихо сказала:
– Сынок, иногда нужно что-то изменить, чтобы снова задышать свободно. Жизнь… она ведь одна. И если ты уже сейчас не чувствуешь себя собой, что же будет дальше?
– Лера хорошая. Она... – он запнулся, как бы убеждая себя самого. – Просто у неё… своеобразное видение будущего. Чёткое, даже слишком. И я… не знаю, есть ли в этом будущем, место для меня такого, каким я есть на самом деле.
Мои слова были в его голове, но он боялся озвучить их, как будто произнесённое вслух может оказаться непоправимым. Но, глядя на его осунувшееся лицо, на тяжёлую тень в глазах, я поняла – он на грани.
– Артём, – мягко, чтобы не спугнуть этот момент, я взяла его за руку. – Ты и только ты знаешь, что для тебя правильно. Но одно скажу – я всегда буду рядом. И какой бы выбор ты не сделал, он будет твоим, и я поддержу его.
Он сжал мою руку и молчал, а затем, как будто прозрение посетило его:
– Мам, я… боюсь её потерять. Но ещё больше боюсь потерять себя рядом с ней. Неужели любовь – это когда ты… перестаёшь быть самим собой?
Эти слова навсегда отпечатались в моей памяти. Мне хотелось ответить, сказать, что настоящая любовь никогда не лишает тебя самого себя, что это всегда – за свободу, за опору, про полёт… Но я молчала, понимая, что он должен сам понять это.
Прошла неделя.
Артём стал чаще заходить, больше времени проводить у меня дома – иногда он просто молча сидел рядом, листал книги с полки или помогал мне по хозяйству. Я видела, как он заново учится жить в своем ритме, по своим правилам.
И однажды, как-то вечером, Лера появилась на пороге моего дома. Вид у нее был дерзкий, но и растерянный одновременно – как человек, которого впервые застали врасплох. Она не привыкла к сопротивлению, не привыкла, что её сценарий вызывает сомнения.
– Марина Викторовна, – сказала она, не глядя мне в глаза, но сдерживая себя, как могла. – Я хочу поговорить об Артёме. Он… отдаляется от меня. Вы же понимаете…
Её голос дрожал, а в глазах мелькали какие-то искры… может, даже отчаяние. И вот тогда я, наконец, увидела её – не надменную, не холодную, а просто женщину, которая боится потерять того, кого любит.
– Лера, – я посмотрела на неё, стараясь не показать ни горечи, ни обиды, только понимание. – Любовь не означает держать. Иногда… любовь означает отпустить.
Её губы задрожали, и я увидела, как в её взгляде впервые появился страх. Настоящий страх.
– Отпустить? – повторила она, как будто это слово должно было разрушить мир, который она построила.
– Да, – подтвердила я. – Не всегда любовь в том, чтобы держать рядом и диктовать правила. Порой она – в умении дать пространство. Чтобы быть счастливыми вместе, каждый должен быть счастлив и поодиночке.
Она молча смотрела на меня. Я видела, как меняется её лицо. Она впервые столкнулась с этим осознанием и поняла для себя что-то…
Спустя месяц Артём снова заехал ко мне. Теперь в его взгляде было что-то новое – спокойствие и уверенность.
– Мама, – сказал он с лёгкой улыбкой. – Мы с Лерой решили взять небольшую паузу. Взглянуть друга на друга … по-настоящему. Без этого давления и лишних ожиданий.
Я лишь ощутила, как на душе стало легко. Он сделал выбор, свой выбор. Я поняла, что, как бы ни было дальше, он останется самим собой. Мы обнялись, и в этом молчаливом жесте я почувствовала, что боролась за сердце сына не зря…