По негласному соглашению, Василий и Юрий, а вслед за ними другие дети княгини Евдокии, решили, что больше нельзя тревожить мать своими мелкими, земными делами. Перед глазами старших сыновей навеки застыл образ Евдокии, с исхудавшим телом и ясными, безмятежными глазами. Такой они будут помнить мать до конца дней своих, так обрисуют ее своим детям и внукам.
Однако дожить в безмятежности свои дни Евдокии было не суждено. Снова на Москву пришел мор, черная оспа собирала по земле свои жертвы, не щадя ни стара, ни млада. Не обошла стороной беда и княжеский двор.
Один за другим слегли дети Василия и Софьи. Не помогло ни лечение, ни истовые молитвы всех живущих за стенами Белокаменной. Три маленьких гроба, тихо, без пышности, закопали под стенами только отстроенного Спасского Собора. Болезнь забрала сыновей княжеских, надежду родительскую на продолжение рода своего. Старший Юрий, третий сын Даниил и четвертый Семен, покинули этот мир. Едва выжил второй сынишка, Иван, и убитые горем родители с надеждой, смешанной со страхом, следили за его медленным выздоровлением.
Ничем не могла помочь старая княгиня невестке и сыну. Разве может облегчить хоть что-то родительское горе, не сравнимое ни с одной мукой, посылаемой человеку Богом? Нет... И Евдокия, тоже пережившая подобное, понимала это. Свои собственные страдания она старательно прятала ото всех. Лишь ночами, стоя на коленях перед святыми образами, она тихонько подвывала, прося у Богородицы сил и терпения для своих детей.
После такого тяжкого испытания, Евдокия начала стремительно стареть. Приезжали порой из Звенигорода сын Юрий с женою и детьми, мать проведать. В ее присутствии сыновья беседы вели мирно, как и подобает любящим братьям. Невестки, обе почти все время пребывавшие в тягости, обсуждали детей и дела хозяйские, давали друг другу советы.
Все дальше отходила Евдокия от мира и дела земные интересовали ее все меньше.
А между тем все было далеко не так радостно, как казалось старой княгине. О том, что литовский князь Витовт напал на Смоленск и вытеснил оттуда князя Юрия Святославовича, отца княгини Анастасии, Евдокия конечно знала. Но спокоен был при матери Василий, не выказывал ярости Юрий, и она вздохнула с облегчением, снова погружаясь в свой собственный мир.
А между тем, семь недель стоял Витовт под стенами Смоленска и наконец измором взял неподготовленный к долгой осаде город. Юрий примчался к Василию, предполагая, что тот уж наверняка пошлет свои войска на помощь Смоленску, однако Василий предпочел не вмешиваться и Юрию соваться в дела те, запретил. Сильно повздорили тогда сыновья великого князя Дмитрия Ивановича, которого в народе стали величать Донским.
Юрий уехал взбешенный. Тяжко ему было видеть жену, льющую слезы о поруганном родителе своем. Князь Смоленский, с женою, отбыл в неизвестном направлении, чем еще больше опечалил свою дочь. Они то с Юрием предполагали, что родители Анастасии будут приют искать у дочери. Но объявился князь Юрий Смоленский через некоторое время в Новгороде, где принят был любезно и даже получил несколько селений себе в удел.
Забегая вперед расскажу, что после поражения и сдачи Смоленска, недолго прожила любимая жена Юрия Святославовича, княгиня Алена. А князь, потеряв любимую свою жену, переменился сильно. Стал не воздержан, груб. Когда Анастасия, после долгой разлуки, увидела наконец отца, она почти не узнала в этом хмуром, невольном жизнью человеке, своего любимого батюшку. В Новгороде Юрию Смоленскому не сиделось, гордость и обида свое брали. Снова решил попытать счастья у князя Василия и тот, хоть и не дал войско, но посадил бывшего Смоленского князя наместником в Тверь. Наверное желал иметь мятежного князя поближе к себе, под контролем.
Как-то раз, прибыв в Торжок, бывший в подчинении у Твери, по делам, князь Юрий потерял голову от красоты супруги местного князя, Иулании. Стыдно сказать, как пылкий отрок, которому первая весна вскружила голову, пожилой князь всячески искал встреч с красавицей не стесняясь ни молвы людской, ни гнева Божьего. Остался в Торжке, в надежде склонить Иуланию к постыдному, слал ей весточки окаянные, да только та в его сторону и не глядела.
Ничего не подозревающий князь Симеон, муж Иулании, пригласил именитого гостя на пир. Уж разошлись все гости, а князь Юрий все сидел за столом, с ненавистью глядя на Симеона, который как радушный хозяин, не мог покинуть пир раньше последнего гостя, тем паче, что гостем тем был князь, стоявший выше его по статусу. "Сейчас вот пойдет к Иулании и будет наслаждаться красой ее!" - думал Юрий, исподлобья взирая на соперника. В пьяном угаре, только Симеона видел он виновником нелюбви Иулании к нему. Юрий выхватил меч и одним ударом свалил опешившего, не успевшего ничего понять Симеона. Словно почуяв неладное, в пиршественный зал вбежала Иулания. Смутная тревога не давала ей покоя, не желала почивать пока не покинет ее дом этот неприятный, наглый человек.
Юрий, увидев предмет своего обожания, набросился на молодую женщину. Она отбивалась, рвалась к распростертому на полу мужу, а Юрий пытался покрыть ее поцелуями.
-Смотри, смотри! Нет его боле! - шептал Юрий совсем потеряв голову.- Моя теперь будешь, моя!
-Не бывать тому, убийца! - прорыдала Иулания ему в лицо и вырвавшись упала с рыданиями на бездыханное тело мужа.
Увидев это проявление любви, Юрий снова впал в ярость. Схватил лежавший на трапезном столе острый нож, которым недавно резали медвежатину и вонзил его Иулании прямо в сердце.
Как из терема выбежал, Юрий не помнил. Пришел в себя лишь у дома, в котором жил в Торжке. Весь ужас содеянного дошел до него и, поняв, что теперь ему наказания не избежать, бывший смоленский князь, забрав сколько мог денег и золота, оседлал коня и был таков. Ходила молва, что отправился он Орду, да там и сгинул, только правда то, или ложь, узнать было не суждено.
Погибших от руки Юрия князя Симеона и жену его, Иуланию, позже к лику святых местночтимых причислили, как принявших мученическую смерть.
Трудно представить себе, какой стыд испытала княгиня Звенигородская, Анастасия узнав о "подвигах" отца своего. Правда печалиться долго о нем не могла, забот и других хватало.
Всё в семье Юрия и Анастасии было хорошо. Один за другим появлялись на свет сыновья, на радость родителям и на досаду великой княгине Московской Софье Витовтовне. После смерти троих сыновей, Софья продолжала исправно рожать Василию по ребенку в год, да все рождались девки. Сын оставался единственный, Иван, и над ним тряслась великая княгиня, не имея покоя и сна, и отчаянно ненавидя Анастасию за каждого рожденного ею сына.
Однажды, когда Юрий и Василий отправились по уездным городам за податями, Софья позвала погостить в Москву Анастасию. Та, с позволения мужа, прибыла, прихватив с собою всех детей. Очень хотелось Анастасии повидать свекровь, которая в ту пору готовилась к постригу. Месяц жила Анастасия в Москве. Как и Софья, снова была в тягости. Принимали княгиню Звенигородскую пышно, старались блюдами побаловать необычными, показывали диковины разные. Софья каждый день звала свояченицу на посиделки. Не видела Анастасия подвоха, за чистую монету принимала все. Успела привязаться к Софье, открыв для себя, что жена Василия не так уж и неприступна и горда, как казалась ей вначале. Уезжая, обещала почаще навещать "сестрицу", расцеловалась с нею в щеки.
Но уже по пути в Звенигород почувствовала себя худо. К родному терему Анастасию уже на руках несли. Жизнь едва теплилась в ней, заставляя лекарей озабоченно покачивать головами. "Яд!" - шептались они между собой, однако объявить вслух, что княгиня была отравлена, опасались. Послали весть еще не воротившемуся князю Юрию, опасаясь, что умрет княгиня вскорости. Дитя то, очередного мальчика, она уже скинула, а сама еле дышала, не приходя в себя.
Князь Юрий прибыл. Лишь ему одному сказали причину хвори Анастасии. Князь велел лекарям и дальше молчать. Обвинить без доказательств великую княгиню московскую в душегубстве он не мог.
Однако Анастасия выжила. Словно близость мужа вдохнула в нее силы. Медленно, но возвращался румянец на бледные ее щеки. Она и без слов поняла, чьей жертвой стала. Еще один рубчик предательства на сердце остался, как знак никому не доверять кроме детей и мужа, да может еще свекрови, которую она одна из первых начала почитать за святую.
Ничего этого не знала Евдокия. Как когда-то Дмитрий, предчувствовала скорый свой уход. В Вознесенском женском монастыре, построенном по почину Евдокии, готовили для княгиню келью. В день, определенный ей для пострига, в княжеском тереме в Москве, собрались дети и внуки старой княгини. Она со слезами радости оглядывала их, давая мысленное свое благословение каждому. По очереди подходили они к ней, целовали руку и получали из рук старейшей в их роду женщины, маленький, лично ее руками сделанный подарок. Кому салфеточку вышитую, кому крест из каменьев разноцветных сплетённый, кому покров на голову. Ни про кого не забыла Евдокия, в каждую вещь вложила частичку своего сердца.
У собравшихся было чувство, что мать отправляется не в соседний монастырь, а в последний путь, да так в сущности оно и было. Сейчас Евдокия прощалась с прошлой жизнью, готовясь вступить в новую и желала оставить о себе лишь светлую память. Она разделила между сыновьями земли, которые оставил ей Дмитрий, наказав по справедливости обходиться с женами и детьми, взяв пример с отца.
При постриге ей дали новое имя - Евфросиния, и провели торжественно за стены монастыря. На последние деньги свои велела Евдокия заложить собор каменный, вместо деревянного Вознесенского, дабы простоял он века.
Княгиня Евдокия недолго прожила в монашестве. Она верно предсказала свой конец. Жарким июльским днем, она тихо скончалась во сне, оставив о себе добрую память, которую и через столетия не забудут. А Белокаменная Москва всегда почитала княгиню Евдокию своей заступницей и процветала ее молитвами.
Конец.
Дни памяти Евдокии Московской - 30 мая, 1 июня, 20 июля.
Дорогие мои подписчики! Канал будет развиваться, если вы порекомендуете его друзьям и знакомым! Спасибо за то, что читаете мои недостойные произведения! Я стараюсь совершенствоваться, расти и в этом ваша заслуги!
Поддержать канал можно также:
или
Юмани карта: 2204120116170354