Анна Дмитриевна Соколова привычным движением поправила очки и взглянула на часы. До следующего приёма оставалось пятнадцать минут — как раз достаточно, чтобы выпить чашку крепкого кофе и собраться с мыслями. Последняя консультация выдалась особенно тяжёлой, но в её профессии других и не бывает.
Начало серии историй семейного психолога
Она едва успела сделать первый глоток, когда в дверь деликатно постучали. На пороге появилась её помощница Вера.
— Анна Дмитриевна, там женщина... Без записи. Говорит, что очень срочно.
— Вера, у меня через пятнадцать минут приём...
— Она в очень подавленном состоянии. Плачет. Говорит, что её к вам невестка направила, ваша бывшая клиентка.
Соколова вздохнула. За двадцать лет практики она так и не научилась отказывать людям в критических ситуациях.
— Хорошо, пусть войдёт. И, Вера, перенесите, пожалуйста, следующий приём на полчаса позже.
В кабинет вошла женщина лет шестидесяти, аккуратно одетая, с классической укладкой седеющих волос. Несмотря на покрасневшие от слёз глаза, в ней чувствовалась природная интеллигентность.
— Присаживайтесь, — мягко предложила Анна Дмитриевна. — Как я могу к вам обращаться?
— Валентина Петровна, — женщина достала из сумочки платок и промокнула глаза. — Простите, что без записи. Я просто не знаю, что делать...
— Всё в порядке. Расскажите, что вас привело ко мне?
Валентина Петровна сделала глубокий вдох, словно собираясь нырнуть в холодную воду.
— Понимаете, я вдова. Муж умер пять лет назад. У меня двое взрослых детей — сын и дочь, трое внуков... Я думала, что моя жизнь уже определена: дом, внуки, огород... — Она снова промокнула глаза. — А полгода назад я встретила Сергея Николаевича.
Анна Дмитриевна понимающе кивнула, отметив, как потеплел голос собеседницы при упоминании этого имени.
— Мы познакомились в санатории. Он тоже вдовец, работает преподавателем в университете. Такой внимательный, заботливый... Мы стали общаться, гулять вместе. А потом... — Валентина Петровна запнулась, — потом поняла, что влюбилась, как девчонка.
— Это прекрасно, когда люди находят друг друга, — мягко заметила Соколова.
— Да, но... — На глазах Валентины Петровны снова появились слёзы. — Мои дети... Они категорически против. Особенно дочь, Наташа. Говорит, что я предаю память отца, что это неприлично в моём возрасте. А вчера... — Она достала телефон и дрожащими руками открыла сообщение. — Вот, прислала:
"Если ты не прекратишь эти встречи, можешь забыть о внуках. И на день рождения Димочки можешь не приходить."
Анна Дмитриевна почувствовала, как внутри поднимается волна возмущения. Сколько раз она сталкивалась с подобным шантажом! И каждый раз это задевало за живое.
— Расскажите подробнее о ваших отношениях с детьми до встречи с Сергеем Николаевичем.
— Хорошие были отношения... Наташа живёт в соседнем доме, я помогаю с внуками — у неё их двое. Сын Игорь дальше живёт, но тоже часто заезжает. Я после смерти мужа всю себя им отдавала. Понимаете, Витя — мой муж — он долго болел перед смертью. Я за ним ухаживала, потом траур... Дети привыкли, что я всегда рядом, всегда свободна.
— А что изменилось после появления Сергея Николаевича?
— Я стала меньше времени проводить с внуками. Не то чтобы совсем мало, но... Раньше я могла в любой момент сорваться, если Наташе нужно было куда-то уйти. А теперь иногда говорю, что у меня планы. И ещё... — Валентина Петровна замялась, — я стала больше следить за собой. Купила новое платье, сделала стрижку. Наташа тогда весь вечер говорила, что я веду себя как будто мне восемнадцать.
Анна Дмитриевна вспомнила похожий разговор с собственной шестнадцатилетней дочерью. "Мам, ну куда ты собралась? Тебе что, больше заняться нечем?" Как больно тогда ударили эти слова.
— Валентина Петровна, скажите, а чего хотите вы сами? Только честно, без оглядки на детей и внуков.
Женщина подняла глаза, в которых за слезами мелькнуло что-то похожее на решимость.
— Я хочу быть с Сергеем Николаевичем. Знаете, рядом с ним я чувствую себя живой. Мы говорим обо всём на свете, ходим в театр, даже танцевать начали — представляете? Он такой... настоящий. И я впервые за много лет чувствую себя не просто бабушкой или мамой, а женщиной.
— Это очень важные слова, — кивнула Соколова. — А как вы думаете, почему дети так резко отреагировали?
— Наташа говорит, что я совсем с ума сошла, что в моём возрасте нужно о душе думать, а не о глупостях. Игорь вроде помягче, но тоже считает, что я тороплюсь, что нужно подождать... — Валентина Петровна горько усмехнулась. — Чего ждать? Когда совсем состарюсь?
— А вы не замечали других причин для беспокойства детей? Может быть, они что-то говорили о наследстве, о квартире?
Валентина Петровна задумалась.
— Ну, Игорь как-то спрашивал, не собираюсь ли я переписывать завещание. А Наташа... — Она вдруг осеклась. — Знаете, она ведь действительно часто говорит о моей квартире. Мол, они рядом живут, чтобы присматривать за мной, что им было бы удобно расшириться...
Анна Дмитриевна сделала пометку в блокноте. Часто за громкими словами о морали скрывались куда более прозаические мотивы.
— Валентина Петровна, давайте определим главное: вы имеете полное право на личное счастье. Это не предательство памяти мужа, не блажь и не что-то постыдное. Это жизнь. И ваши дети, при всей их любви к вам, не имеют права решать, как вам жить.
По щекам Валентины Петровны снова покатились слёзы, но теперь в них читалось облегчение.
— Спасибо... Просто спасибо. Я уже начала думать, что действительно делаю что-то ужасное.
— Нет, не делаете. Но ситуацию с детьми нужно решать. Я предлагаю провести несколько семейных консультаций — сначала с дочерью, потом с сыном. Нужно понять их истинные страхи и тревоги. Часто за агрессией скрывается просто страх перемен.
— А если они откажутся прийти?
— Тогда будем работать с вами — над уверенностью в себе и умением отстаивать свои границы. Но я думаю, они согласятся. В конце концов, они тоже хотят сохранить отношения с мамой.
Когда Валентина Петровна ушла, Анна Дмитриевна долго сидела, глядя в окно. На душе было тяжело. Она достала телефон, открыла диалог с дочерью. Последнее сообщение трехдневной давности:
"Мам, ты где? Обещала зайти..."
Действительно обещала, но в тот вечер у неё было свидание. Первое за долгое время. Она тогда не решилась сказать об этом дочери...
Соколова набрала сообщение:
"Лиза, давай поужинаем вместе сегодня. Нам нужно поговорить."
***
Через неделю Наташа всё-таки пришла на консультацию. Села напряжённо, сложив руки на коленях, всем своим видом показывая недовольство ситуацией.
— Я здесь только потому, что мама настояла, — сразу заявила она. — И сразу скажу: я считаю, что она совершает огромную ошибку.
Анна Дмитриевна внимательно посмотрела на молодую женщину. В её чертах угадывалось сходство с Валентиной Петровной, но если у матери во взгляде светилась мягкость, то у дочери преобладала категоричность.
— Наталья, давайте начнём с главного: что именно вас беспокоит в сложившейся ситуации?
— Как что? Мама совершенно с ума сошла! В её возрасте заводить какие-то романы... Что люди скажут? Папа всего пять лет как умер!
— А что говорят люди?
Наташа запнулась.
— Ну... пока особо никто не знает. Но если узнают... И потом, мы ничего не знаем об этом человеке! Вдруг он альфонс? Или мошенник? Сейчас столько случаев, когда обманывают одиноких женщин!
— Вы проверяли информацию о Сергее Николаевиче?
— Нет, но...
— Ваша мама говорила, что он преподаватель университета. Это легко проверить. Как и то, что он действительно вдовец. Но дело ведь не в этом, правда?
Наташа молчала, нервно теребя ремешок сумочки.
— Знаете, — мягко продолжила Анна Дмитриевна, — часто за страхом мошенничества скрывается другой, более глубокий страх. Может быть, вы боитесь потерять маму?
— Я её уже теряю! — вдруг выпалила Наташа, и её глаза наполнились слезами. — Она совсем другая стала. Раньше всегда была рядом, а теперь... То в театр, то на прогулку, то ещё куда-то. С внуками всё меньше времени проводит. А на прошлой неделе сказала, что не сможет посидеть с Димой, потому что у неё "свидание"! — Последнее слово она произнесла с явным отвращением.
— То есть вас беспокоит, что мама стала меньше времени уделять семье?
— Да! Нет... Не знаю! — Наташа достала платок, удивительно похожий на тот, которым неделю назад вытирала слёзы её мать. — Понимаете, после смерти папы мама была такая потерянная. Мы с братом боялись, что она впадёт в депрессию. Но она справилась, взяла себя в руки. Всё наладилось. У нас появился свой ритм: я знала, что всегда могу на неё рассчитывать, что она будет рядом...
— И теперь этот ритм нарушился?
— Да! И ещё... — Наташа замялась, — мне кажется, она предаёт папу. Он так любил её, так заботился. А она...
— А она тоже его любила, — мягко перебила Анна Дмитриевна. — И заботилась о нём до последнего дня. Но скажите, Наташа, разве любовь к одному человеку исключает возможность полюбить другого? Когда у вас родился второй ребёнок, вы же не перестали любить первого?
— Это совсем другое!
— Почему? Потому что есть какие-то негласные правила о том, сколько лет нужно быть одной? Или потому что в определённом возрасте человек должен перестать чувствовать, любить, радоваться жизни?
Наташа молчала, опустив голову.
— Давайте представим ситуацию, — продолжила Соколова. — Проходит десять, пятнадцать лет. Ваша мама состарилась в одиночестве, посвятив всю себя внукам. Вы будете счастливы, глядя на её одинокую старость?
— Нет, конечно, но...
— И ещё один важный момент: вы когда-нибудь задумывались, какой пример вы сейчас подаёте своим детям? Что вы хотите, чтобы они сделали с вами, когда вы овдовеете?
Этот вопрос попал в цель. По лицу Наташи было видно, что такая перспектива ей в голову не приходила.
— Я просто хочу защитить маму, — тихо сказала она.
— От чего? От счастья? От возможности прожить ещё одну главу жизни? — Анна Дмитриевна помолчала. — Знаете, в моей практике были случаи, когда дети действительно защищали родителей от мошенников или альфонсов. Но там были совсем другие ситуации: требование переписать квартиру, просьбы о деньгах, попытки изолировать от семьи. Ваша мама рассказывала мне о Сергее Николаевиче. Он не претендует на её имущество, не пытается рассорить её с детьми. Наоборот, это вы сейчас ставите ей ультиматум.
Наташа вздрогнула.
— Я не хотела... То есть, я правда написала про внуков, но это было сгоряча...
— Но написали. И знаете, что самое грустное? Своим запретом, своим шантажом вы не остановите чувства мамы. Вы только заставите её выбирать между личным счастьем и общением с внуками. Это жестоко, Наташа.
В кабинете повисла тяжёлая тишина. За окном шелестели листья, где-то вдалеке сигналила машина.
— А вдруг он её бросит? — вдруг совсем по-детски спросила Наташа. — Вдруг она снова будет страдать?
— Такое может случиться, — согласилась Анна Дмитриевна. — В жизни нет гарантий. Но разве это повод отказываться от счастья? И разве не лучше будет, если в трудный момент мама будет знать, что может опереться на любящих детей, а не винить их в том, что они лишили её шанса на счастье?
После ухода Наташи Анна Дмитриевна долго сидела, глядя в окно. Разговор напомнил ей вчерашний вечер с дочерью. Как непросто было рассказать про Андрея, про их встречи. Как страшно было увидеть в глазах дочери то же отторжение, что и у Наташи. Но она рассказала. И, кажется, Лиза поняла. По крайней мере, в конце вечера она сказала:
"Мам, я хочу с ним познакомиться. Ну, когда будешь готова..."
Телефонный звонок вырвал её из размышлений. Это была Валентина Петровна.
— Анна Дмитриевна, я хотела сказать спасибо. Наташа только что звонила... Плакала, просила прощения. Сказала, что мы можем пригласить Сергея Николаевича на день рождения Димочки...
Соколова улыбнулась. Иногда для счастья нужно совсем немного: просто позволить себе и другим право на любовь. В любом возрасте. Она подошла к окну, глядя на спешащих по своим делам людей. "Интересно, — подумала она, — сколько среди них тех, кто отказывается от своего счастья из-за чужого мнения? Сколько людей живут чужой жизнью, забывая о своей собственной? И может быть, сейчас самое время спросить себя: а что я сделала для своего счастья сегодня?"
***
Дорогие читатели! А как вы относитесь к поздней любви? Считаете ли вы, что возраст может быть помехой для настоящего чувства? И как бы вы поступили на месте Наташи, узнав о новых отношениях своей мамы?
Поделитесь своим мнением в комментариях - возможно, ваш опыт или взгляд на ситуацию поможет кому-то принять важное решение в жизни.
Новая история из Кабинета доктора Соколовой Анны Дмитриевны: