Уфа, 1993
< НАЧАЛО ТУТ
1993 год начался, как это ни банально, с новогодней ночи. По старой уже традиции мы с Аркадием встречали Новый Год каждый со своими родными, а потом, напраздновавшись дома, шли праздновать сначала он ко мне, потом я к нему. Этот раз усугубился тем, что в нашем полку прибыло. Наевшись всяких ништяков друг у друга мы отправились к Курту, но его матушка озадачила нас, сказав, что тот уже дрыхнет. Вот так номер! Тогда Аркадий предложил пойти к нашим новым знакомым девчонкам, но я отверг эту мысль — далеко и лень. И пока мы раздумываем, чем же занять новогоднюю ночь, я расскажу вам про Аркадия.
Знакомы мы были уже давно, со второго класса школы, с того момента, в общем-то, и подружились. Я, хоть и учился хорошо и не был хулиганом, но постоянная жажда приключений и детский авантюризм заводили нас достаточно далеко. Так я научил его прогуливать школу, хотя мы не часто практиковали сей навык. Мы лазили по стройкам, и мотались погулять через весь город, а летом на велосипедах объехали практически всю Уфу. Детская тяга к секретам, тайнам, вкупе с отсутствием здравого смысла классе в шестом едва не довела нас до криминала и детской комнаты милиции. Мой папа за какими-то делами полез в подвал нашего 9-этажного дома, могу предположить, что это было как-то связано с началом отопительного сезона. На эту операцию он прихватил меня. Там неожиданно был свет, тепло от труб, проходящих по подвалу и сам подвал был разбит на отсеки, почти как квартиры наверху, только с потолком в рост человека. Отец сделал то, зачем пришёл, а у меня в голове засело, что этот подвал — идеальное место для "пацанского штаба", о таком можно только мечтать! Я рассказал об этом Аркаше и Пашка, нашему однокласснику и другу. Мы полезли в подвал, нашли там хороший такой отсек и решили заложить лишние проходы, для чего несколько дней тырили с ближайшей стройки кирпичи. Третий наш тогдашний друг, по имени Паша, пронырливый хулиганистый пацанчик (его даже исключали из пионеров в 3м классе) залез в загороженную кем-то часть подвала, а там оказался чулан одного из жителей нашего подъезда, где он хранил всякое ненужное в данный момент нажитое непосильным трудом. Это сейчас мне всё то кажется глупым, идиотским, но тогда это было как залезть в секретную базу противника. Мы разломали доски, пролезли в образовавшуюся щель и переворошили там всё барахло. Я спёр подшивку журнала "Наука и жизнь", а Пашка детский велосипед. Потом нас вычислили, был громкий скандал и того стыда и страха, что сейчас посреди урока придут менты нас вязать мне хватило на всю жизнь. И слава богу.
Потом мы подружились с другим одноклассником, Тимуром. И все наши приключения с улицы переместились в наши квартиры. У Тимура был домашний телефон, определителей номеров в то время не было и мы занимались телефонным хулиганством. Но даже этим мы старались заниматься изысканным образом. Самым невинным было позвонить по первому попавшемуся номеру и сказать следующее:
— Дратути. Памагите мне, я ни магу эээ… дорога найти… я студент, перви курс, я Куба… Гулял, найтись не могу… Куда идти? Я вижу забор, пустое место и далеко трамвай едет. Где я?
И люди пытались вывести нас, представляете? В роли кубинского студента почти всегда был я, видимо в силу того, что лучше всех пародировал акценты. Тимур и Аркадий приникали ко второй трубке и еле сдерживали смех. Но не думайте, что мы только и делали, что дурачились.
Нашим любимым занятием было пить чай и общаться. Я до сих пор поражаюсь тому, насколько разносторонние темы поднимались к обсуждению! А ещё мы полюбили слушать музыку. У Тимура был полный комплект "Радиотехника" — усилитель, кассетная дека, проигрыватель винила и легендарные колонки S-90. Кассетник был и у Аркадия, но у него была "Электроника 302", особо звуком не насладишься.
Зато были недурные записи. Чуть позже именно у него появились самые модные записи из всей нашей молодой группы — "Queen", "Depeche Mode", "А-ha". Нам обоим нравился "Dire Straits". Потом у Аркадия у первого появился стационарник "Маяк-233", я тоже купил себе такой, отработав месяц в школьные каникулы слесарем-сборщиком на конвейере. Но, при всей любви Аркадия к хорошей правильной музыке, особым слухом он не отличался. Я до сих пор не уверен, а есть ли он у него. Зато, будучи человеком целеустремленным (пожалуй, он был таким в большей степени, чем мы все вместе взятые), он выучил аккорды, мог подыграть на акустике когда надо, а я вместо него поиграть на басу, чтобы показать партию. В общем, кроме старой дружбы, нас связывала любовь к музыке и общие интересы.
Кстати, эта "Электроника" ещё одним свойством обладала, незадокументированным. В микрофонный вход подключалась… электрогитара, магнитофон ставился на "Запись/пауза", ручной уровень записи выкручивался до упора и получался гитарный эффект "Овердрайв", что так и переводится — Перегруз. Подкручивая ручку уровня записи можно было регулировать степень искажений, от мягкого блюзового, до почти "Дисторшна". Я это обнаружил случайно, а потом несколько раз пользовался для игры соло-партий, пока не купил "примочку" в Ташкенте.
Итак, мы встретили Новый 1993 год и с новыми силами принялись за репетиции. Теперь у нас был практически полноценный состав: Ёрри на ударных, Аркадий на басу, я — соло-гитара, Яков — вокал и ритм-гитара. Из нас четверых он был единственным, отягощенным музыкальным образованием. В актовом зале школы стояло пианино и он недурно сыграл на нем "A final countdown" группы "Europe", вызвав у меня такое чувство зависти, что я попросил его написать мне ноты этого знаменитого проигрыша. И он, не отходя от пианино, набросал мне в нотной тетради несколько тактов "Финального отсчета". Авторитет Яшки в моих глазах поднялся до самых небес и маячил где-то в районе Полярной звезды. Чуть позже я смог сыграть этот кусок по нотам, кое-как разобравшись в том, какая закорючка какую ноту означает.
Но новогодние каникулы расслабили коллектив и собрать его в полном составе на репетицию было очень сложным занятием. Чаще всего, на репетиции присутствовали я и Курт. Вот в один из таких дней он привел ещё одного персонажа. Звали его Эмиль. Мы познакомились, поболтали, он с интересом осмотрел аппаратуру, барабаны, пришел Ёрри и Эмиль спросил, будем ли мы сегодня играть. Я сказал, что у нас нет половины состава, на что Эмиль скромно пожал плечами и сказал, что он может поиграть. Это было очень интересно, тут же ему сунули гитару в руки, я взял бас и оказалось, что Эмиль действительно умеет играть, причем очень недурно! И хоть у нас был уже укомплектованный состав, он немедленно был приглашён в группу.
Одновременно с численностью росло благосостояние матчасти группы. В нашем дворе каждый гопник уже знал, что мы музыканты и как-то мне предложили приобрести полуакустическую гитару. Она была комплектной, более-менее строила и цену просили очень божескую. Я подумал, что полуакустика разнообразит звучание коллектива, для ритм-гитары самое оно и приобрёл её.
Эмиль сказал, что это питерская гитара, мы заменили на ней древние струны на современные и инструмент зазвучал намного лучше. Единственное, она "заводилась" от колонок, выдавая мощный фидбэк, приходилось ронять её громкость, но тут она начинала проигрывать гитаре-доске. Выходом из ситуации было правильно встать с гитарой по отношении к колонкам. Мы даже их чуть передвинули, в угоду звучанию.
Вообще, сам усилитель накладывал определенные неудобства для коллектива. Было сложно отстроить звук, ибо на каждые 2 входа был общий регулятор тембра. Там было 3 группы каналов, из которых два предназначались для гитар и микрофоном, а ещё 2 для клавишных или магнитофона. То есть в нашем распоряжении было всего 4 входа — ритм-гитара, бас-гитара, соло-гитара и 1 вокал. Таким образом, компенсируя бедную АЧХ нашей бас-гитары, мы изменяли звук на втором входе тоже. Приходилось всё время искать какой-то компромисс, чтобы инструменты хоть как-то звучали. Потом я притащил самодельный эквалайзер, купленный в магазине "Умелые руки" в виде набора деталей. Его приспособили для улучшения звука на вокал. В то время я увлекался радиоэлектроникой, да и работал на военном заводе монтажником печатных плат и навесного монтажа. Контроль там был очень жёсткий (12-15 лет гарантии, ребята!), работать паяльником научили отлично и я время от времени выдавал на гора то "дистошн" какой-нибудь, то "фузз", а то и вообще какие-то экзотические примочки для гитар. В поисках схем я ходил с фотоаппаратом (плёночным, года-то какие) в читальный зал ближайшей к дому библиотеки, брал подшивки журналов "Моделист-конструктор", "Радио", выискивал там принципиальные схемы, фотографировал, дома проявлял, печатал, рисовал печатные платы. Сейчас пишу и удивляюсь — и время находилось и желание этим заниматься. Не было дурацких компьютеров, убивающих время. (далее невнятно старческое ворчание из серии вот в наше время трава-была-зеленее)
В один из январских дней Ёрри пригласил нас на его День Рождения. Весело отпраздновали, вышли в подъезд покурить, и тут виновник торжества выдал на гитаре самостоятельно сочиненную песню. Там было не очень хорошо с рифмой, но была строчка, зацепившая моё внимание — "но где-то в далёкой холодной стране от голода русский мужик помирает". Я забрал текст, уже дома поколдовал над ним, пригладил форму, чуть-чуть содержание и получился вальс "На белом теплоходе". Его решили включить в программу выступления, помимо какой-то одной моей песни, нескольких песен "КИНО" и Яшкиных вещей. Правда, у нас куда-то пропал Эмиль, но это не могло нас остановить. Поскольку мы все были дети СССР, то по старой советской традиции приурочили концерт Последнему Дню Зимы и решили отыграть его в воскресенье, 28 февраля. Для этого мы добыли у нашего с Аркадием школьного друга Тимура "Комплект светомузыкальный "Искра", пригласили своих друзей, выпускные классы, родителей, знакомых. Уже с утра мы подготовили сцену в актовом зале школы, расставили барабаны, аппаратуру, порепетировали. Начало концерта назначено на шесть вечера, было закуплено пол-ящика бутылочного пива, которое мы неспешно выдули во время репетиции.
Нужно упомянуть, что несмотря на весь антураж и спесь "рок-музыкантов" мы оставались в общем-то довольно интеллигентными и воспитанными молодыми людьми. Мы были на хорошем счету у руководства школы и нам позволяли пользоваться по выходным актовым залом. Для этого приходилось тащить через половину школы с первого на третий этаж тяжеленные колонки, усилитель, громоздкие барабаны, гитары, стойки, провода и микрофоны. Поэтому, в актовом зале мы репетировали редко, лишь если хотелось почувствовать себя рок-звёздами.
До концерта остался час времени. Мы приоделись, Ёрри повязал голову банданой, у меня была полностью чёрная одежда, рукава рубашки подвёрнуты, узкие зеркальные очёчки. Мы сидели, о чём-то болтали, как вдруг Яшка сказал, что как-то волнительно ему. Его мандраж стремительно охватил всю группу. Яшка мерил комнату широкими шагами из угла в угол, как нервный тигр, я внутренне подавлял дрожь, как вдруг ко мне подсел Аркадий с бас-гитарой и сказал фразу, после которой я понял, что это конец.
— Я забыл, как у меня басы играются!
Лихорадочно я стал показывать ему его партии, времени оставалось минут 10 до выхода на сцену. Выдохнули, взяли гитары в руки и пошли через всю школу к актовому залу. В мыслях несколько дней назад я представлял себе такую картину:
Вот идём мы такие крутые все, подходим к залу, а там народ стоит у входа! А мы такие важные, ни на кого не глядя проходим сквозь толпу, на одном плече небрежно неся гитары. Идём по залу, там шум, все ждут начала выступления. Мы поднимаемся на сцену, подключаем гитары, в зале гаснет свет и с первыми аккордами разрываем зрительный зал! Правда, первым будет выступать Яшка под акустику, ну ладно, это даже хорошо, мы успеем привыкнуть к залу, а он разогреет публику.
Подходим к залу — пусто. Заходим, а там человек 8-10. В принципе, не так уж и плохо. Пожалуй, даже лучше, чем было бы в нынешней ситуации, будь зал набит битком. Пришли наши фанатки "КИНО" из объявления, владелец цветомузыки Тимур, моя мама, пара чьих-то девчонок и друзей. Мы залезли на сцену, погасили весь свет в зале, остался только свет на сцене. Курт включил магнитофон на запись нашего первого в истории концерта и Яшка спел три свои песни под акустику. Он взял себя в руки и спел ровно, но без драйва. Я отсчитывал последние минуты до выхода на сцену и трясся, как мокрый мышь на ветру. А тут и наша очередь выходить! Теперь, типа, рок начнется. Курт погасил свет на сцене и тут мы поняли свой просчёт – репетировали-то днем и света хватало, а сейчас темень, а цветомузыка не работает, пока звуков нет! Аркадий из своего угла громким шепотом :
— Я струн не вижу!
Догадываюсь брякнуть по струнам, чтобы включились огни. Аркадий кивнул, Ёрри дал счет и… Боже! Басист ушел на тон или полтона в сторону! То ли в темноте плохо видно, то ли забыл-таки! У меня в голове паника. Яшка под все это как-то вступил, мы более-менее выровняли игру, первая отзвучала. Теперь хит сезона, песня "Весной". На репетициях она была отточена, пожалуй, лучше всего остального, вышедшего из-под нашего пера, но и тут сыграли крайне погано. Яшка со словами "всё, я отмучился" ушёл со сцены. Настала моя очередь петь. Первой должны были сыграть "На белом теплоходе", но размер три четверти выветрился из головы у ритм-секции и получилась дикая каша. Мы остановили игру, я понимал, что ребята в волнении просто-напросто забыли свои партии. Чтобы как-то выкрутиться из ситуации я решил сыграть её в одиночку, подошел к микрофону и сказал, первое, что пришло на ум, почему-то:
— По технической причине следующую песню я сыграю один.
На белом теплоходе по жёлтой реке
Плывет чёрный негр и пьёт вкусный виски
Он живет хорошо, дышит воздухом и ест
У него бутерброд и на завтрак сосиски
Но этот чёрный негр, живущий хорошо
Плывущий по реке, он ничего не знает
Что где-то в далекой холодной стране
От голода русский мужик помирает
Да, такая вот социалочка. Страну начало поколачивать в штормах перемен, прошла буча августа 91-го, по стране шли забастовки, всё менялось и с каждым днем в худшую сторону.
Сыграл и спел, на автомате. В голове крутились мысли, как играть дальше? Решил, что своего сочинения хватит, будем играть "КИНО", благо это был наш основной репертуар. В паузе назвал парням следующую вещь, начали играть и снова остановились. Кто-то конкретно лажал. Вместо того, чтобы начать заново, попробовали сыграть ещё одну. От волнения и страха я забыл часть аккордов или текст, снова остановка! И тут со словами "А что тут у нас? Концерт?" на сцену забирается Эмиль.
Сейчас я никак не могу вспомнить, как закончилось то выступление — помню только, что под конец мы просто повернулись к зрителям спиной и собравшись кружком вспоминали, что бы ещё сыграть.
— Звезду по имени Солнце!
— Попробуй спеть вместе!
— Электричку!
— Закрой за мной дверь!
Мы играли пару тактов, понимали, что не все из нас помнят свои партии, бросали, короткое обсуждение и новая попытка. Это был триумф и апофеоз позора, бессилия и унижения! Зрители ушли, мы перетаскали аппаратуру в свою каморку, вышли на улицу и решили, что завтра нужно собраться и обсудить произошедшее. Я не пойду на работу, Лёхи в школу, а Аркадий в техникум. На следующий день я сказал маме, что напиши за меня заявление на отгул за мой счёт, (мы работали вместе на одном заводе), Курт то ли сказался простывшим, то ли и вправду приболел, я сбегал в школу и чуть ли не с урока выдернул Ёрри, подошел Аркадий и мы двинулись домой к Курту. Где-то за пазухой была бутылка вина, которую мы немедленно откупорили и под это дело начали слушать аудиозапись вчерашнего позора, краснея по очереди, расслышав свои косяки. Косячили все, все забывали свои партии, брали не те аккорды и ноты, звучали вразнобой. Краткое резюме было такое: нужно назначать репетиции и приходить. Всем. Пусть это будет не каждый день, а раза три в неделю, но обязательно! Для меня лично это был урок по борьбе с пустой самоуверенностью — ну правда же, всего год, как научился брать простейшие аккорды, а уже амбиции, зал подавай, признание! Рок-звездень — тьфу!
На следующей репетиции я решил изобразить из себя руководителя-тирана. Нами были отобраны порядка 10 песен, как наших, так и чужих и мы начали их гонять по кругу, как Аркадий любил говорить "нон-стопом". Как только кто-то хоть малейше ошибался, включая меня самого, я останавливал игру и мы тут же начинали песню с самого начала. И так песня за песней. Никаких чаепитий, разговоров. Сыграли круг — ещё один. А потом самые неудачно сыгранные песни ещё несколько раз. Такая практика немедленно принесла результаты, играли всё лучше и лучше. Однако, общественные связи мы тоже поддерживали. Одной из таких акций было празднование 8 марта у нас в каморке. Пригласили наших девчонок, они притащили какие-то салаты, мы купили вина, потом пить вино устали, поиграли, попили чаю с единственной на всех шоколадкой, поделенной на всех поровну.
Эмиль опять куда-то исчез, успев сделать со мной обмен нашей питерской полуакустики на что-то ужасное, уралоподобное, но цельнодеревянное. Она не заводилась от колонок, но звук был такой же бесцветный и пресный. Единственным более-менее приличным инструментом была и оставалась моя «Аэлита», тем более, что в моем арсенале были гитарные примочки Овердрайв и Фленждер.
Мы играли всё лучше и лучше и для закрепления успеха решили записать с Яшкой мини-альбом. Он притащил из дома катушечный магнитофон, мы сделали было пару попыток что-то записать, как тот неожиданно издох. Наши потуги его реанимировать успехом не увенчались и Яшка, что-то бормоча себе под нос (наверное, проклятия) унес его обратно домой. По-моему с тех пор мы больше и не видели ни юшку, ни его магнитофон. Нас снова осталось четверо – Ёрри, Аркадий, Курт и я. Часто заходили в гости девчонки, мы мило общались и в один из своих визитов они рассказали нам, что мы были не единственные киноманы, кто откликнулся на их объявление, что есть ещё люди. И если мы не против, то они их приведут.
В первых числах апреля, в один из выходных, мы вышли на улицу после утренней репетиции и уселись на скамейке в нашем с Куртом дворе. Ёрри уже ушел, мы сидели втроем и грелись на весеннем солнышке. И тут Аркадий сказал:
— О, девки идут. И какой-то хмырь с ними.
Мы крикнули им, они увидели нас и подошли. Мы, изображая из себя звёзд, сидели, небрежно закинув нога на ногу и даже не привстали, здороваясь. После всех приветствий Янка, как самая болтливая, похлопала своими огромными ресницами и сказала, указывая на невысокого светловолосого паренька:
— А это Боря. Он студент, учится на ветеринара в Аграрном Универе. Он тоже киноман.
Мы пожали руки.
— А вы на репетицию? – спросили девчонки.
— Нет, мы уже порепетировали, домой вот идём.
— Ой, как жалко! Мы хотели, чтобы Боря послушал!
Мы разговорились. В беседе Боря проронил какую-то фразу из песни группы "Центр".
- О, "Центр"! - Мне нравилось их творчество, у меня была запись альбома "Сделано в Париже" 88го года.
- Нравится? - Спросил Боря.
- "Сделано в Париже" крутой альбом! "Всё наше - навсегда. Навсегда." - Процитировал я, а Борис тут же подхватил:
- "Вспомним бабушек, вспомним дедушек, сравним их с современными парнями и девушками!"
Хм, человек, который в теме... Я посмотрел на него другими глазами.
— Я хотел бутылку вина взять, — Боря смущённо и виновато развел руками. – Но бабушка была дома, не получилось.
Это было очень располагающе и я невольно испытал к нему симпатию.
— Да ладно, у нас за колоночкой тоже что-нибудь найдется! – Я похлопал его по плечу. – Пойдёмте.
С празднования 8 Марта у нас осталась ещё непочатая бутылка вина, она так и простояла за колонкой нетронутая. Да, мы не бухали и не курили дурь. Такие вот нестандартные рокеры. Мы могли выпить, именно выпить, а не нажраться. Нас пёрло с самих себя, с музыки, с общения, нам не нужны были искусственные расширители сознания. На долгие годы это так и останется.
Естественно, как только мы пришли, то стали играть, хоть и без Ёрри. В такие моменты нас выручал Курт. Ну как выручал – мог сесть за установку и поддержать ритм… А давайте-ка я вам про него расскажу.
Познакомились мы с ним лет пять назад, во дворе, подростками, гоняя на велосипедах. У него что-то случилось с великом, я остановился, проезжая мимо и помог ему. Оказалось, Лёшка был инвалидом с детства, не работала кисть правой руки, оставаясь всё время согнутой буквой «Г». Он приспособился делать всё в основном левой, правой лишь удерживая что-то, прижимая к себе. Но разве это делает человека хуже? Нет, мы стали очень хорошими приятелями и для меня он был, есть и навсегда останется обычным парнем, другом, невзирая ни на что. Сначала его матушка очень настороженно относилась ко мне, потому что Лёшка только обо мне и рассказывал ей, но потом я пришел к ним в гости, мы познакомились, она увидела, что я не отморозок какой и стала гораздо спокойнее за сына. Да и понятно всё было, более старшие товарищи, мало ли чему плохому научить могут! Да вот только нас самих учить и учить было!
Несмотря на то, что физически он не мог играть в группе, но в качестве звукооператора он пришёлся как нельзя кстати! И после меня, это был самый фанатичный участник нашей группы. Если Ёрри или Аркаша могли пропасть, не прийти на репетицию, то Курт был как часы. Мы много времени проводили вместе не только в группе, но и вне её. Курт настолько втянулся в рок-музыку, что стал тратить все карманные деньги на кассеты и ларьки звукозаписи, принося домой такие группы, которые я лишь слышал названия. Так он познакомил всех нас с «Ногу Свело!», со «Звуками Му», с «Центром», с «Мумий Троллем». Я приходил к нему и переписывал себе кассеты. А если что-то появлялось у меня, то вскоре пополнялась и коллекция Курта. Нам было комфортно друг с другом и вот уже за 30 лет знакомства и дружбы я не припомню ни одного конфликта с ним. Ни одного, ребята! Хоть у меня и отвратительнейший характер.
А когда Ёрри опаздывал или вовсе не приходил на репетицию, то Курт вместо него садился за установку, брал только одну палочку в левую руку и работал метрономом, отстукивая темп на бочке и малом барабане. Как и в сегодняшнем случае. Мы отыграли Борьке всю отрепетированную программу, без единой помарки и сели пообщаться, достав из загашника бутыль красного. Сполоснули стаканы в рукомойнике, разлили и начали неспешный разговор. Фамилия у Бори была Бородулин, он учился в Аграрном Университете, на ветеринара. Я спросил, а не знает ли он такого чувака, Равиля Хасановича? «Так это мой препод! А что?» — был ответ. «А это мой дядя!» Посмеялись, поудивлялись. Выяснилось, что Боря живет у бабушки, на улице «50 лет СССР», а его родители военные, мотаются по гарнизонам, Боре это надоело и он осел в Уфе, у матери отца. Родители же жили в Крыму, под Севастополем, в Балаклаве, закрытом военном городке. Это было очень похоже на судьбу Ёррика, тот тоже жил с бабушкой, его отец тоже служил и жили они семьей под Владивостоком, в военной части. Потом выяснилось, что Борька тоже играет на гитаре. Бормотуха немедленно была отставлена в сторону, я протянул ему свою гитару.
— Я не умею на электро…
— Да там всё как на акустике, аккорды те же.
— Чай-Ф знаете? – Борька повесил гитару на плечо. – «Поплачь о нем»
— А какие там аккорды? – Аркадий подсел к Боре, тот показал ему.
Я сел за барабаны, дал счет. Боря несколько раз сбился, но было видно, что потенциал есть. Он неплохо спел, знал те песни, которые не знал я, а то, что сбивался объяснил тем, что гриф у электрогитары непривычно узкий, пальцы ещё путаются с непривычки.
Потом он пришел ещё раз и ещё, познакомился с Ёрриком. Я испытывал раздвоение личности: с одной стороны, играем мы примерно одинаково, но Боря поёт лучше и аккордов знает больше и песен тоже. Это конкурент! Но сильный музыкант это всегда хорошо, он подтягивает за собой более слабых. Нужно было что-то решать и в один из дней я сказал Боре, "что ты думаешь о том, чтобы войти в состав нашей группы?", на что он немедленно ответил:
— А разве я уже не в группе?!
Вот так группа снова собралась в полный состав. Нужно было решать, как назвать группу и я предложил назваться «Дети инженера Гарина». Почему? Да тут, по-моему, всё настолько прозрачно, что вы и сами додумаетесь. Нет, не дошло? Первая серьёзная группа Цоя, предтеча «КИНО» называлась «Гарин и гиперболоиды». Я решил, что Гарин это Цой, а мы его последователи, дети, одним словом.
Однако, девчонки привели не только Борьку. В середине апреля (и опять был выходной) мы репетировали, был перерыв, я сидел на подоконнике, курил в окно и увидел идущих Янку и Альфу, а с ними хипповато выглядящего парня с акустической гитарой на плече. В свободной руке у него был полиэтиленовый мешок с пивом. (Ха, в вашем городе пиво в мешках в розлив не продавали? А вот у нас и пиво и квас!)
Парня звали Серёга и он тоже учился в Аграрном, правда на курс старше Борьки и не на ветеринара, а на лесника. Вот так у них появились прозвища Боря-Айболит и Серёга-Леший. Мы посидели, попили пивка, поиграли, конечно. Серега тоже играл на гитаре, но делал это очень плохо, так что возникший было вопрос угас сам по себе. А через ещё несколько дней появилось чудо.
Под вечер, было уже темно, Янка с Альфой привели к нам ещё одного персонажа. Он выглядел очень контрастно на нашем фоне. Высокий худой парень, с короткой стрижкой, в каком-то свитере, брюках, туфлях-лодочках. Мы по сравнению с ним выглядели отпетыми рокерами, все в чёрном, половина длинноволосые, в кроссовках, самодельных напульсниках, кожаных куртках. Чувака звали Тимур, он уселся в самый дальний угол, и мы, по традиции, отыграли свой нон-стоп блок песен. Потом сели попить чаю, пригласили его подсаживаться, а он как-то так по простому «Да я скромный». В общем, Аркадию он не понравился. «Да ну, какой-то он тормознутый, что ли? Вот Борька да, клёвый чувак, Серёга. А этот непонятный какой-то», — сказал он потом, когда Тимур ушёл.
Тимур учился в Уфимском речном училище на рулевого-моториста. И тоже жил то ли у бабушки, то ли ещё у каких родственников. Сам он был из Набережных Челнов, там учиться не захотел, поехал учиться в Уфу. Наткнулся на объявление, написал. А выглядел так, потому что в Челнах в то время быть волосатым и остаться не побитым шансов не было. Набережные Челны были одним из самых криминальных и гопнических городов СССР. Ходили драться комплекс на комплекс, улица на улицу. Если выглядишь как-то вызывающе, то «иди сюда, ты кто, неформал что ли?» Поэтому все неформалы Челнов мимикрировались под массы. Тимур умел играть на гитаре, но группа уже была набрана. Зато вокруг неё собрались друзья-подруги и получилась своя тусовка: Борька, Серёга, Тимур, Аркадий, Курт, Ёрри, Альфа, Янка, Лена и я. Последующее лето это была очень тесная и дружная компания.
Тут начались весёлые и не очень весёлые приключения.
______________________________________________________________
ЧИТАТЬ ДАЛЬШЕ >