В тот холодный московский вечер я стояла на Арбате, медленно стирая с лица улыбку, которая, казалось, застряла на моих губах. Сухие снежинки падали на наши пальто, и мы стояли в окружении холодных взглядов. Люди проходили мимо, будто не замечали нас, а ведь и правда — зачем кому-то замечать двоих молодых людей среди толпы? Но я понимала, что за ними могла скрываться реальная опасность. Эти люди могли быть кем угодно. Даже агентами КГБ.
Мы с Эриком встречались всего два месяца. Он приехал в Москву по обмену, его русский был таким смешным, что я частенько дразнила его за акцент. Но его глаза — такие искренние, светлые, полные какой-то заграничной, недоступной нам мечты — сводили меня с ума. Каждый раз, когда он рассказывал про свою жизнь, я словно переносилась в другой мир. Далекий от наших строгих правил, от сурового осуждения, от ночных допросов и страха. Его истории о свободе, путешествиях, новых открытиях звучали как сказка. Мне казалось, что рядом с ним я могу быть совсем иной — свободной, смелой, готовой на всё.
— Мы не можем продолжать так, Алена, — сказал он, его голос был едва слышен за шумом ветра.
Я сжала губы. Знала, что этот момент настанет. Я чувствовала страх каждый раз, когда мы встречались. Эти два месяца я старалась держать голову высоко, но тень осуждения и возможного разоблачения висела надо мной, будто домоклов меч. Я боялась, что когда-нибудь настанет тот день, когда КГБ узнает о нас.
— Я понимаю, — пробормотала я, опустив глаза.
— Алена, но я тебя люблю. Я не могу вот так просто уехать и забыть все. Ты важна для меня, понимаешь? — он схватил меня за руку, и я почувствовала его тепло сквозь холодное пальто.
Люблю. Как это слово могло быть таким легким на его языке и таким тяжелым на моем? В Советском Союзе любовь не была делом личным, особенно когда ты влюбляешься в иностранца. Моя семья, мои друзья — они все считали бы меня предателем. Да что друзья, даже соседи, те самые, что каждое утро здороваются на лестнице, пошли бы доносить в КГБ, лишь бы заработать немного доверия.
— Тебе надо уехать, Эрик. Оставь меня. — Я произнесла это холодно, даже жестоко, но сердце стучало так сильно, что, казалось, его стук слышен всем прохожим. Он смотрел на меня, и я видела боль в его глазах.
— Ты хочешь, чтобы я уехал? Вот так просто? После всего, что у нас было?
Я закрыла глаза. Каждый раз, когда мы встречались, я понимала, что делаю шаг на грани пропасти. Мы встречались в кафе, мы гуляли по Москве — и каждый раз я оглядывалась, каждый раз боялась услышать громкий стук в дверь поздно ночью. Мама бы смотрела на меня с ужасом, а отец — с презрением. «Ты совсем безумная, Алена?!» — уже слышу его голос. Он с детства твердил мне, что нельзя выделяться, нельзя бросать вызов системе. А я, похоже, поступила хуже некуда.
— Не просто. Ничего не просто. Но если мы продолжим — нас ждет только одно: боль. Мне будет больно, тебе будет больно. Моя семья... — я не могла закончить фразу. Взгляд Эрика стал тяжелее, будто тучи сгустились в его глазах.
— Твоя семья? А что насчет тебя? Твоего сердца? Разве твоя любовь должна подчиняться их правилам? Их страхам? — его голос сорвался, он уже не пытался быть тихим. Люди начали коситься, кто-то даже притормозил, чтобы посмотреть на нас.
— Замолчи, пожалуйста, — я начала плакать, всхлипывая. — Ты не понимаешь, как это страшно. У них есть власть над всеми нами, над моей семьей. Это не просто любовь, это... угроза всем, кого я знаю.
Эрик сделал шаг вперед и крепко обнял меня.
— Это не жизнь, Алена. Это клетка. Если ты любишь меня, ты должна быть готова бежать из этой клетки вместе со мной. Уехать, оставить всё.
Я отстранилась, в глазах были слёзы, а голос дрожал.
— Уехать? Куда? И как? У нас даже нет плана. Ты не понимаешь, что я потеряю. Я потеряю свою семью, свою страну... — мой голос начал ломаться. — Эрик, пожалуйста, пойми меня.
— Я понимаю, Алена. Но если ты боишься сейчас, ты будешь бояться всегда. И тогда — какая разница, если каждый твой день будет наполнен страхом?
На секунду я задумалась. Но это было мгновение сомнений — и оно исчезло так же быстро, как и пришло.
— Я не могу, Эрик, — наконец сказала я, опустив голову. — Я слишком боюсь.
Он стоял молча, его лицо стало серьёзным и каким-то холодным. На его лбу проступили складки. Я видела, как он сражается со своими эмоциями, как пытается найти слова. Затем он развернулся и, ничего не сказав, быстрым шагом направился прочь, оставляя меня одну среди холодного, молчаливого Арбата.
— Эрик, подожди! — выкрикнула я, но он даже не обернулся.
На меня вдруг навалилась паника. Что я делаю? Уходит человек, который по-настоящему любит меня. Сердце стучало так, что я думала, оно разорвётся. Я побежала за ним, бросая вызов своим страхам, но в душе уже зная — слишком поздно.
Я догнала его на перекрёстке, когда он остановился на красный свет. Я схватила его за руку, развернула к себе и, не удержавшись, прильнула к нему.
— Пожалуйста, прости меня. Я просто не знаю, как поступить правильно. Я боюсь потерять всё, но боюсь и потерять тебя... — мой голос дрожал, а глаза наполнились слезами. — Пожалуйста, дай мне ещё один шанс.
Эрик долго смотрел на меня, его глаза изучали моё лицо, как будто пытаясь понять, насколько правдивы мои слова. Он вытер слезу с моего лица и тихо сказал:
— Если мы будем бороться, то вместе. Но если хоть один из нас сдастся — всё потеряно. Я не могу жить в вечном страхе. Алена, либо ты делаешь шаг вместе со мной, либо мы прощаемся здесь и сейчас.
Я знала, что этот момент решающий. Он ждал моего ответа, а я пыталась найти в себе силы, чтобы сделать этот шаг. И тогда, в этот самый момент, словно что-то переключилось во мне. Я поняла, что если сейчас не решусь, то никогда не прощу себе.
— Я сделаю это, Эрик, — сказала я, тяжело дыша. — Я пойду с тобой. Больше никакого страха.
На его лице появилась улыбка. Он снова обнял меня, и я почувствовала, как он расслабляется, будто все напряжение последних месяцев наконец исчезло.
— Мы уедем, Алена. Найдём способ. Только вместе, слышишь? — его голос дрожал от волнения, но в нем была и надежда.
Я кивнула, и мы, наконец, сделали первый шаг прочь от Арбата, прочь от холодных взглядов и осуждения. Внутри меня всё ещё жил страх, но в этот момент я решила бороться с ним. Ради Эрика. Ради нас.
Когда я вернулась домой, мама сидела за столом и шила. Она подняла глаза на меня, пристально посмотрела, затем снова вернулась к своей работе, как будто ничего не произошло.
— Где была? — сухо спросила она.
— На Арбате, — так же сухо ответила я.
Она снова подняла на меня глаза. Долгое молчание, будто она что-то искала в моем лице. Страх? Стыд? Или, может быть, что-то ещё?
— Ты же понимаешь, что твои поступки могут разрушить всё, да? — наконец спросила она.
— Понимаю, мама. Но я люблю его, — ответила я, смотря ей прямо в глаза.
Мама вздохнула, её взгляд потеплел, но в нём всё ещё оставалась доля беспокойства.
— Тогда будь готова ко всему, Алена. Потому что назад дороги не будет.
— Я готова, мама, — твёрдо сказала я, и даже удивилась сама себе. Это были слова, которые звучали как присяга. Как обещание не только Эрику, но и самой себе. Я больше не могу жить в страхе, иначе этот страх уничтожит всё, что я ценю.
Мама смотрела на меня долго, затем опустила взгляд и снова вернулась к своему шитью. Она молчала, но я видела в её жестах, как они стали нервными, резкими. Я понимала её беспокойство. Она боялась за меня, за свою единственную дочь, боялась, что я увлекусь настолько, что уже не смогу вернуться назад.
— Знаешь, мама, — продолжила я, — я никогда не просила тебя понять меня или принять мой выбор. Но, пожалуйста, поверь мне. Я делаю это ради любви. Ради того, что для меня важно.
Мама остановилась, подняла на меня глаза, и в них я увидела нечто, что до сих пор было скрыто за годами строгости и суровости — её тревогу, её материнскую любовь.
— Ты так похожа на своего отца, Алена. Ты такая же упрямая, как он был. Он тоже всегда шёл до конца, даже когда знал, что это может ему стоить всего. Просто помни, что я всегда буду рядом. Даже если ты решишь уйти, я останусь здесь и буду ждать.
Я не знала, что сказать. В горле застрял ком, и слезы покатились по щекам. Я подошла к маме, обняла её, чувствуя, как она медленно отвечает на объятие. Мы стояли так долго, обе погруженные в свои мысли, в страхи и надежды.
После этого я прошла в свою комнату, закрыв дверь за собой. Моё сердце билось в тревожной радости. Мне было страшно, но впервые я чувствовала себя свободной. Я открыла окно, впуская холодный московский воздух, и позволила себе мечтать о будущем, в котором любовь станет сильнее страха.
На следующий день Эрик ждал меня в условленном месте. Мы встретились на маленькой тихой улице, где не было прохожих. Он выглядел взволнованным, но, увидев меня, улыбнулся.
— Ты пришла, — сказал он, и в его голосе прозвучало облегчение.
— Я пришла, Эрик. Мы должны найти путь. Уехать. Я хочу быть с тобой. — Я протянула руку, и он крепко сжал её.
— Мы найдём способ, Алена. Нам просто нужно доверять друг другу. Начнем с этого, и тогда всё получится.
Я кивнула, и в тот момент я поняла, что сделала свой выбор. Мы оба сделали. Мы были готовы рискнуть всем ради этой любви, которая была выше страха и выше осуждения.
Эта зима в Москве, этот Арбат, этот выбор — я знала, что никогда не забуду их. Внутри меня уже не было сомнений, только решимость. Мы сделаем это. Мы преодолеем все преграды. Мы будем вместе. Потому что любовь стоит того, чтобы за неё бороться.
