Русская цивилизация – это общность духовно-нравственных и материальных форм существования русского народа, определившая его историческую судьбу и сформировавшая его национальное сознание.
О.Платонов
Сегодня в огромном количестве издаются и переиздаются мемуары бойцов Белого движения. Как правило, написаны они талантливо, увлекательно и редко оставляют читателя равнодушным. Находясь в эмиграции, русские белогвардейцы имели и желание, и насущную потребность излить на бумаге свои мысли, чувства, переживания, боль. Красные же участники Гражданской войны в силу ряда обстоятельств чаще всего воспоминаний не оставляли. Это создаёт явный перекос в восприятии событий того давнего времени. Я много писал, отражая точку зрения «белой» стороны. Элементарная справедливость требует предоставить слово стороне «красной». Мы откроем Вам, почтенный Читатель, некоторые факты, которые многим не известны, либо их просто «не замечают». Выводы делайте сами.
К 1917 году Россия пришла с целым комплексом тяжелейших внутренних проблем, которые многократно усугубились во время Первой мировой войны. Решение этих проблем требовало от правящей элиты страны огромной самоотверженности, силы воли и решимости. К сожалению, российская элита данными качествами не обладала... Но для того, чтобы взрыв прогремел, мало наличия заряда, нужен ещё и детонатор. Таким детонатором стало вмешательство внешних сил, задачей которых была организация уничтожения огромного государства, подготовка гибели Русской православной цивилизации. Белые победить не могли по определению, ибо главная их надежда и опора – Антанта – изначально являлась стороной предательской, враждебной. Но самое важное, герои Белого движения, при всей своей самоотверженности и любви к России, не могли победить прежде всего потому, что они проиграли большевикам в идейном плане и, в конечном счёте, русский народ в массе своей за ними не пошёл. Белые знали, ПРОТИВ КОГО они сражаются. Но ЗА ЧТО и ВО ИМЯ КАКОЙ ИДЕИ они сражаются, внятно и чётко определить они так и не смогли. Это и стало главной причиной победы красных в Гражданской войне.
Попробуем же для начала разобраться, что именно представлял из себя накануне революции народ российский, который стал жертвой, стал героем, стал мучеником драмы истории, протянувшейся сквозь весь кровавый XX век.
Крестьяне
Подавляющее большинство населения России подошло к революции, соединённое в огромное сословие крестьян, которые составляли более 85 % населения России в начале XX века. Они сохранили особую культуру и общинное мировоззрение, -- по выражению М.Вебера, «архаический аграрный коммунизм». Этот коммунизм вытекал не из религиозных или идеологических доктрин, а из исторически данных русскому крестьянству условий жизни.
Историк В.В.Кондрашин говорил: «Страх перед голодом был одной из причин консолидации российского крестьянства в рамках традиционной поземельной обшины. В течение столетий в условиях налогового гнёта государства, помещичьей кабалы община обеспечивала минимальное приложение сил трудовых своих членов, удерживала массу крестьянских хозяйств от разорения. В общине традиционно была взаимоподдержка крестьян в случае голода. Общественным мнением была освящена помощь в деле спасения от голода слабейших крестьянских семей... Надо сказать, что хроническое недоедание крестьян создавало в России социальную базу для большевизма и распространения уравнительных коммунистических идей».
Главные ценности буржуазного общества -- индивидуализм и конкуренция -- в среде русских крестьян не находили отклика.
В начале XX века в значительной части просвещённого слоя господствовало мнение об отсталости русского крестьянства (дикости, азиатчине и т.д.). Это вполне совмещалось с «любовью к народу» и почтением к тем духовным авторитетам, например, Льву Толстому, которые всем своим творчеством докаpывали, что такое представление о крестьянстве ложно.
Известный агроном царского времени А.Н.Энгельгардт писал:
«Тому, кто знает деревню, кто знает положение и быт крестьян, тому не нужны статистические данные и вычисления, чтобы знать, что мы продаём хлеб за границу не от избытка... В человеке из интеллигентного класса такое сомнение понятно, потому что просто не верится, как это так люди живут, не евши. А между тем это действительно так. Не то, чтобы совсем не евши были, а недоедают, живут впроголодь, питаются всякой дрянью. Пшеницу, хорошую чистую рожь мы отправляем за границу, к немцам, которые не будут есть всякую дрянь... Но мало того, что мужик ест самый худший хлеб, он ещё недоедает».
Тем, кто хочет понять истоки русской революции, это надо прочитать внимательно: «Американец продаёт избыток, а мы продаём необходимый насущный хлеб. Американец-земледелец сам ест отличный пшеничный хлеб, жирную ветчину и баранину, пьёт чай, заедает обед сладким яблочным пирогом или папушником с патокой. Наш же мужик-земледелец ест самый плохой ржаной хлеб с костерем, сивцом, пушниной, хлебает пустые серые щи, считает роскошью гречневую кашу с конопляным маслом, об яблочных пирогах и понятия не имеет, да ещё смеяться будет, что есть такие страны, где неженки-мужики яблочные пироги едят, да и батраков тем же кормят».
Генерал В.Гурко приводит данные, что в начале XX века 40% крестьянских парней впервые в жизни пробуют мясо в армии!
Русское крестьянство в массе своей требовало национализации земли, а во время реформы Столыпина упорно сопротивлялось превращению общинной земли в частную собственность. Надо понять, что когда в 1917 г. мужики стали захватывать помещичьи земли, это не означало, что отныне каждый крестьянин становился полновластным СОБСТВЕННИКОМ своего земельного надела. На самом же деле ВСЯ земля составляла собственность ВСЕЙ деревни, являясь ОБЩИННОЙ собственностью. А.Н.Энгельгардт писал: «Мужик нашёл бы пользу в земле, землевладелец нашёл бы пользу в капитале». Жан-Жак Руссо в «Рассуждениях о происхождении неравенства» (1755 г.) писал: «Первый, кто расчистил участок земли и сказал: „это моё” -- стал подлинным основателем гражданского общества». Он добавил далее, что в основании гражданского общества -- непрерывная война, «хищничество богачей, разбой бедняков». Ясно, что такой идеал был несовместим с общинным мировоззрением русских крестьян.
Вот объехал Лев Николаевич Толстой четыре чернозёмных уезда Тульской губернии, обошёл многие дворы:
«Употребляемый почти всеми хлеб с лебедой, -- с 1/3 и у некоторых с 1/2 лебеды, -- хлеб чёрный, чернильной черноты, тяжёлый и горький; хлеб этот едят все, -- и дети, и беременные, и кормящие женщины, и больные... Хлеб почти у всех с лебедой. Лебеда здесь невызревшая, зелёная. Того белого ядрышка, которое обыкновенно бывает в ней, нет совсем, и потому она несъедобна. Хлеб с лебедой нельзя есть один. Если наесться натощак одного хлеба, то вырвет. От кваса же, сделанного на муке с лебедой, люди шалеют. Здесь бедные дворы доедали уже последнее в сентябре. Но и это не худшие деревни».
Каков же главный вывод Толстого? В том, что причина -- неправильное устройство жизни. Он пишет: «Всегда и в урожайные годы бабы ходили и ходят по лесам украдкой, под угрозами побоев или острога, таскать топливо, чтобы согреть своих холодных детей, и собирали и собирают от бедняков кусочки, чтобы прокормить своих заброшенных, умирающих без пищи детей. Всегда это было! И причиной этого не один нынешний неурожайный год, только нынешний год всё это ярче выступает перед нами, как старая картина, покрытая лаком. Мы среди этого живём!»
Толстой, как «зеркало русской революции», так прямо и сказал: «Народ голоден оттого, что мы слишком сыты».
Он же и объясняет, почему русским нельзя жить, высасывая соки из большинства народа: «Нам, русским, это должно быть особенно понятно. Могут не видеть этого промышленные, торговые народы, кормящиеся колониями, как англичане. Благосостояние богатых классов таких народов не находится в прямой зависимости от положения их рабочих. Но наша связь с народом так непосредственна, так очевидно то, что наше богатство обусловливается его бедностью или его бедность нашим богатством, что нам нельзя не видеть, отчего он беден и голоден».
Русские крестьяне -- гордость человечества. Во всей Западной Европе, даже в Швеции, природа отпустила крестьянам 40 дней на основные полевые работы (пахота, сев, уборка). В России -- 25 дней. Казалось, невозможно освоить эти земли хлеборобу. Видный историк-аграрий В.П.Данилов: «На Калимантане можно заниматься сельским хозяйством и собирать плоды круглый год. В Центральной Европе и в Англии работы на земле продолжаются до конца ноября, а подчас и в декабре, в марте полностью возобновляясь. На большей части территории России они жёстко ограничены продолжительностью зимы и заканчиваются к Покрову (день Покрова Богородицы -- 14 октября) волей природы. И хорошо, если снова начать их окажется возможным на Егория (день Георгия весеннего -- 6 мая). От Егория до Покрова -- традиционный сельскохозяйственный год в Центральной России».
Русские крестьяне совершили чудо организации труда -- продвинули земледелие в непригодные, по европейским меркам, области. И при этом не озлобились, не озверели. Читаем у того же Толстого: «Бедствие несомненное: хлеб нездоровый, с лебедой, и топиться нечем. Но посмотришь на народ, на его внешний вид, -- лица здоровые, весёлые, довольные. Все в работе, никого дома».
По статьям Толстого можно воспроизвести весь ход событий, через которые власть довела Россию до революции. Вот снова ввели в конце XIX века телесные наказания для крестьян (а уж потом Столыпин приказывал сечь целые деревни поголовно). Толстой объясняет: «В то время как высшие правящие классы так огрубели и нравственно понизились, что ввели в закон сечение и спокойно рассуждают о нём, в крестьянском сословии произошло такое повышение умственного и нравственного уровня, что употребление для этого сословия телесного наказания представляется людям из этого сословия не только физической, но и нравственной пыткой».
Если взять в целом то, что сказано о русском крестьянстве теми, кто его близко знал, -- Тургеневым и Некрасовым, Лесковым и Толстым, сам тезис о его убожестве и примитивности предстанет злобным идеологическим мифом.
В этом горько признаться, но все обещания свобод со стороны царских властей не могли быть восприняты основной массой русских людей иначе как издевательство. Массовые порки крестьян (иногда поголовно целых деревень), начались сразу за принятием закона, отменяющего телесные наказания! Казни крестьян без суда, зачастую даже без установления фамилии, так что казнённых хоронили как «бесфамильных», вошли в практику как раз после «Манифеста об усовершенствовании государственного порядка» от 17 октября 1905 г. Мы сегодня предельно чутки к страданиям дворян, у которых злые мужики сожгли поместья. Но ведь надо вспомнить, что было до этого, -- за волнения ещё верноподданных крестьян для «урока» заставляли часами стоять на коленях в снегу, так что с отмороженными ногами оставались ТЫСЯЧИ человек. Разве такие «уроки» забываются? Ведь это гибель для крестьянского двора. Умный американский плантатор не наказывал раба таким образом, чтобы причинить вред его здоровью, -- а что же делали российские власти с крестьянами, составлявшими ОСНОВНУЮ часть населения страны?!
До 1917 г. весь прибавочный продукт нещадно изымался из села («недоедим, а вывезем»). Все мало-мальски развитые страны, производившие менее 500 кг зерна на душу населения, зерно ввозили. Кстати, тот факт, что к концу 80-х годов СССР, производя 750 кг зерна на душу населения, стал его в существенных количествах ввозить, как раз говорит о том, что он достиг весьма высокого уровня развития и перешёл к рациону питания, свойственному самым развитым странам. Зерно стали расходовать для развития животноводства.
Россия в рекордный 1913 г. имела 471 кг зерна на душу -- и вывозила очень много зерна -- за счёт внутреннего потребления, причём именно крестьян. Даже в 1911 г., в год исключительно тяжёлого голода было вывезено 53,4 % всего товарного зерна. Как любили восклицать в годы перестройки некоторые восторженные публицисты: «Мы кормили до революции всю Европу!» Ну да, кормили. За счёт собственного народа…
К концу 1916 г. в армию было мобилизовано 14 млн. человек. Село потеряло от трети, до половины рабочей силы. 23 сентября 1916 г. царское правительство ввело ПРОДРАЗВЁРСТКУ и установило твёрдые цены (отнюдь не большевики первыми додумались до этой меры). Вот выводы справочного труда «Народное хозяйство в 1916 году»: «Во всей продовольственной вакханалии за военный период всего больше вытерпел крестьянин. Он сдавал по твёрдым ценам. Кулак ещё умел обходить твёрдые цены. Землевладельцы же неуклонно выдерживали до хороших вольных цен. Вольные же цены в 3 раза превышали твёрдые в 1916 г. осенью». Таким образом, общинный крестьянин, трудом стариков и женщин увеличив посевы хлеба, ещё и сдавал хлеб втрое дешевле, чем сельская буржуазия.
Крестьянство (в том числе «в серых шинелях» -- солдаты) подошло к 1917 г. с яркой исторической памятью о революции 1905-1907 гг., которая была не только «репетицией» (как назвал её Ленин), но и «университетом». Это была первая из крестьянских войн XX века, в которых община противостояла наступлению капитализма, означавшего «раскрестъянивание». Таким образом, после Февраля, получив возможность влиять на ход политических событий, крестьяне (и солдаты) оказывали давление, толкавшее Россию прочь от буржуазной государственности и капиталистического жизнеустройства.
Рабочие
Большинство рабочих России к 1917 году, не обрели мироощущения пролетариата -- класса утративших корни индивидуумов, торгующих на рынке своей рабочей силой. В подавляющем большинстве русские рабочие были рабочими в первом поколении и по своему типу мышления оставались крестьянами. Крестьяне и рабочие составляли тот «народ», который был отделён от «верхних» сословий царской России, а в критические моменты и противопоставлен им.
Сохранение общинной этики и навыков жизни в среде рабочих проявилось в форме мощной рабочей солидарности и способности к самоорганизации, которая не возникает из одного только классового сознания. Это определило необычное для Запада поведение рабочего класса в революционной борьбе и в его самоорганизации после революции, при создании новой Советской государственности.
Следует отметить, что русские рабочие сильно отличались от тружеников Европы по своему материальному и социальному положению:
1) Самый продолжительный рабочий день в Европе (до 16 часов в сутки!).
2) Полное отсутствие социальной защиты.
3) Низкий уровень оплаты труда (женский труд – ½ зарплаты мужчины, детский труд – ¼ зарплаты взрослого, при равном объёме выполненной работы).
4) Ужасающие жилищные условия.
В качестве иллюстрации приведём фрагмент одного из ранних стихотворений знаменитого латышского поэта Я.Райниса «Песня фабричной девушки»:
Не пой у окон, соловей,
Тоскою не тревожь своей!
Мне до зари вставать чуть свет,
Так трудно сердцу, мочи нет,
Так больно сердцу, и печаль
С твоим напевом льётся вдаль.
Мне до зари вставать чуть свет,
Брести туда, где солнца нет,
Где чад коптилок, гарь и пыль,
Где жизнь сгорает, как фитиль,
Где ход шестнадцати часов
Медлителен, как бой часов.
(перевод Ал.Ревича)
Кстати, территория Прибалтики всегда считалась передовой окраиной царской России…
Но, не смотря на скудность материальных условий жизни, в некоторых вопросах нам было чем гордиться. Надо обязательно сказать о том культурном типе, который представлял собой молодой квалифицированный русский рабочий начала XX века. Это было особое культурно-историческое явление, и оно сыграло большую роль в революции. Это был рабочий, который обладал большой тягой к знанию и чтению. Наш рабочий одновременно получил три типа литературы на пике их зрелости -- русскую литературу «золотого века», оптимистическую просветительскую литературу эпохи индустриализма и столь же оптимистическое обществоведение марксизма. Это сочетание во времени уникально. Известный русский социолог, философ и экономист Александр Богданов (Малиновский) в 1912 г. писал, ссылаясь на беседу с английским профсоюзным лидером, что в те годы в заводских рабочих библиотеках были, помимо художественной литературы, книги типа «Происхождение видов» Дарвина или «Астрономия» Фламмариона -- и все они были зачитаны до дыр. В заводских библиотеках английских тред-юнионов наличествовали только футбольные календари и хроники королевского двора.
Итальянец Антонио Грамши писал в 1917 г., что русские рабочие как бы собрали и впитали в себя классовое сознание, накопленное рабочими всего мира за триста лет. Они стали пророком, несущим в себе «угль, пылающий огнем», мысль и язык трудящихся всех времён и народов.
Парни в таких разных шляпах...