Глава 60
Елисей
В один из дней меня приехала навестить мама. Я думал, что никто не приедет, поскольку никому, кроме Лёхи и Костика, не сказал адрес хосписа. Но какое там! Они всем разболтали. И вот уже слышу, как мама ворчит, пока приближается к корпусу, в котором у меня комната. Я как раз вышел прогуляться.
– Чтобы разделить Елисея и Надю, даже автокатастрофы недостаточно. Теперь он хочет забрать жизнь моего сына. Паршивый, бездушный человек! Гадкий! Только через мой труп, негодяй! Мой Елисей жил в тени отца, только чтобы быть с Надей. У него не было ни одного счастливого дня.
Я вышел навстречу маме, мы поздоровались. Помог ей донести тяжёлые сумки. Стало даже интересного, что она там принесла.
– Я вылечу тебя, – сказала она, разбирая поклажу. – Не волнуйся, я здесь.
– Теперь и ты меня нашла, – усмехнулся я.
– Ты мой сын. Как я могла тебя не увидеть?
Мама уселась ко мне на кровать. Протянула руку, провела тёплой ладонью по щеке.
– У тебя очень красивые глаза. Красивые губы. Всё в тебе красиво. Как я смогла... Родить такого красавца? – она отвернулась, чтобы утереть слёзы. Потом улыбнулась. – Тебе здесь хорошо? Когда Надя вернётся?
– Надя? – удивился я. Вот уж не думал, что она встанет на нашу сторону.
– Ты заболел от своих эмоциональных проблем, сначала их надо устранить. Не волнуйся, сынок. Алину и Машу я возьму на себя. Ты не сделал ничего плохого. Ты ещё так молод.
Она встала, прошлась по комнате.
– Что ж это за мир такой? – и печально вздохнула. Потом потянула меня за собой – прогуляться. Когда увидела церковь, предложила зайти.
– Мам?
Она остановилась, глядя на меня вопросительно.
– Посмотри сюда.
– Что?
– Я хочу сделать снимок. Буду смотреть на него, когда соскучусь. Улыбнись! – я достал смартфон.
– Зачем? – заупрямилась мама.
– Просто улыбнись!
– Как я могу улыбаться? – продолжила вредничать она.
– Скорее улыбнись! – потребовал я, и она растянула рот, сделав вид, что ей весело.
– Быстрее делай снимок! – потребовала, но снова стала серьёзной.
– Улыбнись, а то я уже устал.
– Просто сделай это!
– Было бы лучше, если бы ты улыбнулась. Раз... Два... Три...
Наконец-то мама сделала то, что попросил.
Спустя пару часов приехали Костик с Лёхой, и я тоже их выстроил около сосен, в живописном месте. Как и мама, замерли с прискорбными выражениями.
– Пацаны, хоро уже! У вас слишком мрачны лица. Не будьте такими серьёзными! Если немного улыбнётесь, от этого никто не умрёт. Раз... Два... Три...
Потом я устроил маленькую фотосессию Наде.
– Я же ещё приеду, зачем ты снимаешь? – спросила она в процессе.
– Не приезжай. Достаточно того, что ты на моей стороне. Ты всегда на моей стороне. Этого уже достаточно.
Она меня даже слушать не стала. Больше того: на следующий день позвонила и сказала, чтобы я ждал её на автобусной остановке. Надя заехала за мной на такси и повезла в Москву. Когда начал у неё выпытывать, зачем это всё, сказала загадочно:
– В школе нам мешала моя бабушка, в универе – твой отец. Сейчас мы это сделаем. Быстрее! Даже при том, что ты скрылся от всего, я хочу всё сделать! Мы так и не смогли быть счастливы, пока были вместе. Я тоже хочу почувствовать, что значит быть любящей женщиной.
Мне оставалось только ждать, пока узнаю, что такого интересного она придумала. Вскоре оказалось, что она ведёт нас в уютное маленькое кафе.
– Булочки с творогом, пирожки с мясом и капустой, пончики… – прочитал я в меню. – Что ты хочешь съесть?
– Сочник! – весело ответила Надя.
– Принесите нам, пожалуйста, два сочника и чёрный чай, – попросил я официантку.
– Хорошо, – ответила она.
Вскоре нам принесли заказ.
– Давай есть! – сказал я, счастливо улыбаясь. – Это то, что я хотел съесть с тобой, когда мы ездили на фестиваль. Моё желание осуществилось между городом и пригородом. Но, с другой стороны, нет только одной-двух вещей, которые мы не могли сделать. Единственное, что мы с тобой делали, это ездили на велосипеде.
– Теперь мы сможем сделать всё остальное, – сказала Надя.
– Надюша… Мы обещали вернуться в восемь. После восьми мы, несмотря ни на что, должны уехать, – напомнил я, ощутив прилив грусти.
– Во сколько сможем, во столько и приедем, – подмигнула любимая.
Я стал есть сочник, поглядывая на свою очаровательную спутницу.
После кафе мы пошли гулять, держась за руки и ни от кого не скрываясь.
– В старшей школе мы хотели ходить вместе в кафе, – сказала Надя. – А в универе?
– Не помню, – ответил я.
– Всё, что ты не скажешь на этой неделе, придётся сказать на следующей! Ты хочешь ждать до следующей недели?
– В универе после занятий мы с Лёхой ходили в бильярд. Туда некоторые парни приходили со своими подругами.
– Они же не умеют играть, зачем же их приводили? – удивилась Надя.
– Чтобы похвастаться, – усмехнулся я. – Они думали, что их будут ревновать.
– Пойдём в бильярд, – вдруг предложила любимая.
– Ты умеешь играть?
– Нет.
– Тогда как я буду играть один?
– Ты можешь меня научить.
– Сколько времени тебе надо, чтобы научиться?
Вместо ответа Надя потянула меня дальше по улице. Я сказал, что знаю одно очень хорошее место. А чтобы нам было веселее играть, позвонил друзьям. Любимая была не против. Сказала, в компании играть в бильярд даже интереснее.
– О, какие люди! – приветствовал нас Костик. – И без охраны!
– Радуга, пришёл девчонкой хвастаться? – поддержал игривое настроение Лёха.
– Ну, прохвост, сыграем? – Костик бросил мне вызов.
– Конечно, мы же не можем уйти без пива, не так ли? – спросил Митрофанов и бросил мне кий, который я легко поймал.
– Правила не нарушаем, – крикнул я парням, улыбаясь. – Будешь считать очки? Девушки в бильярде всегда ведут счёт, – сказал Наде.
– Считают очки? – уточнила она.
– Видите? Она очень способная! – похвастался я перед пацанами.
Стали играть. Это было… не найти таких слов, чтобы передать, что я чувствовал в эти часы. Счастье.
После бильярда мы пошли с Надей прогуляться по Москве. Случайно забрели на какой-то вещевой рынок. Словно маленькая девочка, любимая стала рассматривать лоток со всякой мелочью.
– Скажите, у вас есть маникюрные ножницы? – спросила она продавщицу.
– Прямо перед вами, вон там, – показала закутанная в толстую куртку женщину.
– Что ты будешь делать со всем этим? – спросил я.
– Если бы ты поехал со мной в Москву… ну, тогда. Ты бы женился на мне?
– Стоя в древнем Елоховском храме, перед священником, женился бы после тайного побега, без свидетелей, – ответил я. – А ты знаешь, чем знаменита эта церковь?
Надя помотала головой.
– Там крестили новорождённого мальчика по имени Александр Пушкин.
Любимая улыбнулась. Провела пальцами по моей щеке.
– Ты такой колючий. Пойдём! – и снова потянула куда-то за собой.
Вскоре я уже полулежал в кресле. Надо мной колдовал парикмахер.
– Зачем мне бриться? – спросил я Надю.
Она лишь загадочно улыбнулась в ответ. И всё то время, пока меня приводили в порядок, наблюдала с интересом. Потом, благоухающего одеколоном, опять повела куда-то. Оказалось, в фотоателье. Я даже не думал, что такие заведения ещё существуют. Оказалось, есть. Нас принял пожилой, лет 70 мужчина в классическом костюме-тройке. Надя сказала, что мы собираемся запечатлеть себя на фотографии у настоящего мастера. Старик расплылся в широкой улыбке. Провёл нас в студию, стал усаживать.
– Сложите руки. Невесте надо прислониться к жениху. Ну же, жених, улыбнитесь! Свадьба бывает только раз в жизни, зачем же её портить? Невеста, заставьте жениха улыбнуться.
Мы вернулись в хоспис поздно вечером. Закрывая глаза, я ощущал, как Надя нежно проводит по лицу своими прохладными нежными пальцами. Я прошептал:
– Сегодня я был так счастлив, как никогда раньше и никогда в будущем. В этот момент если бы я мог умереть на твоих руках, лёжа в твоих объятиях... Пока я, как на небесах, с тобой, умер бы без малейших сожалений.
***
Диана
Мы обедали с Лёшей, когда он озвучил мне такую новость, от которой я поперхнулась супом.
– Андрей, он… Отпустил Надю к Елисею?! – спросила, прокашлявшись.
– Он использовал благотворительную акцию своего банка как оправдание и позволил ей пойти.
Митрофанов вздохнул, и мне показалось, что с завистью.
– Как я мог ругать такого человека? – сказал он. – Насколько надо быть влюблённым, чтобы быть таким, как Елисей? Насколько надо быть влюблённым, чтобы быть, как муж Нади? Я тоже так хочу.
Он замолчал, глядя на меня, пришлось вернуться к супу, делая вид, что эта тема разговора не слишком интересна.
– Гм, а ты... Примешь мою любовь? – спросил вдруг Алексей.
Я опять поперхнулась. Прочистила горло и уставилась на него.
– Что ты сказал?
Митрофанов усмехнулся.
– Не уверен, что могу кого-то ещё представить на этом месте. Но уверен, что до последнего дня буду любить тебя, как Елисей. Невозможно забыть свой первый поцелуй. С привкусом свинины, скользящими вишнёвыми губами Дианы.
– Стоп, стоп, стоп! – проговорила я, жутко смутившись. – Ты мне делаешь предложение?
Митрофанов улыбнулся.
– Мы близко живём и можем провести наши дни вместе. Либо я могу сюда переехать, либо ты ко мне наверх.
– Эй! – возмутилась я.
– Да? – чуть испугался Алексей.
– Если я хороша, тогда ты... Уходи, быстро уходи! – потребовала я.
– Диана, что случилось? – поражённый, спросил гость.
– Если я для тебя женщина, ты не можешь делать предложение так! Женщина, которая любима, должна наслаждаться счастьем! Я не потерплю, чтобы со мной так обращались!
Я встала, упёрла руки в бока.
– Как ты там сказал? Жить вместе? Я – вдова, или ты – вдовец? Уходи!
– Диана, что случилось? – ничего не понимая, снова спросил Митрофанов.
– Уходи! – я потянула его за рукав, но парень не поддался. – Убирайся. Быстро убирайся!
Если бы он послушался и ушёл, то я не знаю, как бы дальше развивались наши отношения. Но помирились мы довольно быстро. В моей спальне.
***
Алина
Не дозвонившись до мужа, я приехала в хоспис, чтобы его навестить. Адрес мне сказала свекровь. Поначалу ворчала и не хотела этого делать, но быстро сдалась. Придя к нужной двери, я постучала, но никто не открыл. Мимо как раз проходила сотрудница учреждения, обратилась к ней:
– Сестра. Где Елисей Радугин, который живёт в этой комнате?
– Обычно он не выходит из неё, но сегодня ушёл. Уже довольно давно, – сказала она.
Я поблагодарила её и удивилась. Хотя истинная причина отсутствия мужа начала складываться почти мгновенно.
***
Надя
Когда я вышла из автобуса, то сразу же увидела Андрея. Он лежал на скамейке, весь дрожа от холода. Это было странно. Мог ведь и в автомобиле ждать, в тепле. Но почему-то скрючился здесь, словно бездомный.
– Ты меня... долго ждал? – спросила я осторожно. Он дёрнулся, поднялся, поправляя одежду. Его лицо было мрачным. – Прости. Его друзья, наконец, приехали.
Муж молча прошёл до машины. Когда мы ехали домой, Андрей, с трудом сдерживая ярость, спросил:
– О чём мы договаривались?! О чём?! – выкрикнул он.
Потом молчал до тех пор, пока мы не вернулись домой. Я устало села на диван в гостиной, Андрей встал напротив.
– Когда этот негодяй умрёт? Не хочешь говорить? Не хочешь мне отвечать?! – воскликнул муж
– Ты правда хочешь меня так удержать? – спросила я тихо. – Когда он умрёт, думаешь, я вернусь к тебе? Как можно разделить любовь? Как ты можешь так думать?
– Иначе я потеряю тебя. Тогда я смогу... – начал Андрей, но я прервала.
– Тебе не кажется, что это чересчур? Твоя любовь – это не любовь. Это жалость, сочувствие. Если ты меня потеряешь, ты будешь жалеть себя. Позволь мне уйти. Ты тот, кто может разделить свою жену с другим. Ты ни в чём не виноват.
– Как ты можешь говорить мне такое? – проговорил муж.
– Если этот человек не умрёт, ты не сможешь жить по-прежнему. Если он умрёт, не смогу жить по-прежнему я. Если я не захочу чувствовать себя обязанной тебе, он будет расстроен.
– Разве ты не говорила, что любила меня? – спросил Андрей. – Нет? Не говорила? Что любила меня? – он опустился передо мной на колени, взял за плечи. – Даже при том, что ты сказала это сначала тому негодяю, разве ты не говорила, что любила меня?
От страха я закрыла глаза и молчала, молчала…