― И вот пусть теперь все дырки на стене замазывает, ты смотри, навешала картинок! Пришла и думает, ей здесь всё позволено!
Воспитательница неопределённого возраста с крупной завивкой на коротких волосах явно чувствовала себя победительницей. Хотя на самом деле никакой битвы не было. Просто Ольга Борисовна привыкла выживать всех сотрудниц, которых ставили ей в пару. Возможно, ей нравилось работать на полторы ставки и полностью контролировать процесс. Или характер был такой неуживчивый. Вот и приходилось молодым специалистам искать новую работу. Даже заведующая не решалась перечить Ольге Борисовне, чтобы не тревожить свою нервную систему.
Дети старались не шуметь и тихо ели суп из тарелок с цветочками.
Никому не хотелось вызвать гнев воспитательницы, когда у неё такое воинственное настроение.
Лиля сидела на детском стульчике, втянув голову в плечи. Она гоняла по тарелке кусочек мяса с жиром. Есть его не хотелось. От одного вида ком подступал к горлу. Дома мама ни за что бы не заставляла проглотить эту гадость. А вот Ольга Борисовна не разрешит отправиться на дневной сон, пока не увидит, что тарелка абсолютно пуста. Сама воспитательница объясняла своё поведение заботой о детях: «Они целый день под моим присмотром, значит, я отвечаю за то, чтобы дети были сыты».
Но заставить ребёнка съесть жёлтый хвостик огурца, кусочек мяса с жиром или выпить молоко с пенкой ― это доставляло ей какое-то особое удовольствие. Можно сказать, садистское.
А однажды она даже воплотила в жизнь угрозу «засуну картошку за шиворот, если не доешь». С такой воспитательницей не слушаться было слишком рискованно.
Изредка был слышен звук ложки, коснувшейся тарелки.
В комнату, где обедали дети, вошла Светлана Викторовна. Она была молодой, доброй и красивой. С белоснежной улыбкой и светлыми вьющимися волосами. И вообще напоминала Елену Прекрасную из любой сказки, которую обычно мама читала Лиле перед сном. Светлану Викторовну Лиля любила.
А ещё Лиля слушала, как Светлана Викторовна рассказывала воспитательнице из соседней группы о своём муже. По восторженной интонации голоса было понятно, как сильно Светлана Викторовна его любит. В представлении Лили, он должен был быть принцем или рыцарем. А потом Лиля узнала, что он милиционер. Но эта профессия вполне подходила мужу воспитательницы, которая ей так нравилась.
«Вот уйдёт Ольга Борисовна в отпуск, и у нас будет целый день Светлана Викторовна, и до обеда, и после обеда», ― уговаривала себя Лиля.
Слабым утешением служило только то, что у Ольги Борисовны не было любимчиков. Она ненавидела всех детей одинаково. И только одному чёрту было известно, почему эта женщина решила быть воспитательницей.
Светлана Викторовна прошла мимо детских столиков и направилась в игровой уголок. Там она совсем недавно оформила детскую парикмахерскую. На тумбочке стояли флакончики из-под духов. Конечно, пустые, но они ещё хранили замечательные ароматы. А над зеркалом разместились фотографии девушек с модными стрижками. Наверное, они были вырезаны из цветных журналов. Это казалось так необыкновенно, как во взрослой парикмахерской «Ваш стиль», куда иногда мама брала Лилю с собой.
Светлана Викторовна снимала со стены фотографии модных дам. И Лиле показалось, что в её глазах блестят слёзы.
Напрасно взрослые считают, что дети слишком малы, чтобы что-то понять. Детское сердце намного острее чувствует и любую несправедливость, и боль, и любовь.
А ещё Светлана Викторовна принесла в группу целую коробку диафильмов. И каждый день у детей был свой сеанс мультфильмов. Воспитательница так забавно изображала голоса героев разных сказок, что они оживали на экране. С ней никогда не было скучно, не то что с Ольгой Борисовной.
Та могла за любую провинность заставить всю группу сидеть за столиками и молчать. А для детей это очень строгое наказание.
― И кукушку свою сними, ― добавила Ольга Борисовна, торжествующе наблюдая за коллегой.
Рядом с ней в качестве группы поддержки находилась нянечка. Тоже строгая, но немного добрее Ольги Борисовны. Любовь Павловна в юности, вероятно, была очень красивой женщиной. Она и сейчас старалась краситься и держать себя в форме, но судьба как-то не сложилась. Дочку она воспитывала без мужа, а свою злость на жизнь вымещала на чужих детях. Возможно, что именно на этом они с Ольгой Борисовной и сошлись.
А вот кукушка было прекрасная. Точнее, часы с кукушкой. Маленькая птичка словно жила в домике с треугольной крышей, но каждый час показывалась детям, чем очень веселила их. Казалось, что кукушка живая. Эти часы Светлана Викторовна тоже достала где-то специально для детской группы. В магазине такие купить было сложно. И вот теперь Ольга Борисовна, как злая колдунья, прогоняла Елену Прекрасную. И ещё заставляла забрать кукушку. От этого было совсем грустно.
Некоторые ребятишки уже закончили обедать и в майках и трусах отправлялись в спальню. А Лиля всё сидела над одиноким кусочком мяса в тарелке с цветочками.
Злая колдунья победила. Светлана Викторовна убрала парикмахерский уголок и забрала кукушку. В игровой комнате стало пресно, как и было раньше. Возможно, не все дети это заметили, они всё так же гонялись друг за другом, катали машинки и играли в куклы. А Лиля, глядя в окно, думала: скорей бы пойти в школу, где не будет злой воспитательницы. И ещё можно будет пораньше возвращаться домой, как сосед Андрюшка.
Лиля уже готова была заплакать от тоски и обиды, как вдруг заметила: Светлана Викторовна, идя по тропинке из детского сада, подняла голову, словно почувствовала ее взгляд, и улыбнулась. Улыбнулась не в небо ― улыбнулась прямо ей в окне. И подмигнула так озорно и весело, что у Лили мгновенно высохли слёзы. Словно Елена Прекрасная обещала ей, что в конечном итоге все будет хорошо.
* * *
Прошло двадцать лет. Лиля Александровна сидела в большом зале. Здесь присутствовали солидными люди из солидных организаций. Даже тяжёлый стол напоминал всем, что они собрались не просто для светской беседы. В таких учреждениях не разговаривают громко и не смеются ― в таких учреждениях решаются судьбы людей. Лиля сидела на заседании координационного совета. От решения комиссии зависело, куда направят ребёнка ― в детский дом или оставят в семье, дадут родителям время, чтобы исправиться, или лишат их родительских прав.
В большинстве своём здесь рассматривались случаи, когда родители не справлялись со своими обязанностями. Поэтому оформлялись документы, чтобы изъять ребёнка из семьи и оформить под опеку государства. Официальным языком это звучало не так холодно и страшно, как на самом деле. Ребёнку, который привык жить дома, непросто в интернате или детском доме. Хотя в некоторых случая Лиля была рада, что именно государство будет заботиться о детях, а не родные родители. Увы, так тоже бывает.
Присутствующие уже сильно устали.
― Сколько там ещё дел? ― спросила председатель комиссии.
― Ещё три осталось. Довольно спорные, ― ответила секретарь.
Председатель координационного совета была мудрой женщиной, она знала, что в таких делах нельзя спешить. Здесь решается судьба маленького человека, его дальнейшая жизнь.
― Приглашайте, ― сухо кивнула она.
В комнату вошла женщина, которая с первого взгляда как-то располагала к себе. Её красивое, немного уставшее лицо выдавало в ней хорошего человека. С возрастом душевные качества выступают наружу.
Лиля подняла глаза и увидела ту самую Светлану Викторовну, в которую она была практически влюблена в детстве. Может быть, и свою профессию она выбрала только потому, что в её жизни был такой человек, который очень любил детей. И не пожалела.
― Вы знаете, это очень хорошая девочка. Ей будет плохо в интернате. Она скромная, старательная. Домашняя. Конечно, на родителей я повлиять не могу. Они время от времени злоупотребляют алкоголем, но я обещаю, что мы поддержим Лену. Мы сделаем со своей стороны всё, чтобы она хорошо закончила девять классов. А потом Лена поступит в техникум. Она перейдёт в общежитие. Дайте нам и ей шанс.
Голос Светланы Викторовны дрожал от напряжения.
А Лиля спустя столько лет любовалась своей воспитательницей. Она была счастлива, что не обманулась в Елене Прекрасной. Конечно, воспитательница не была уже так молода, но душа её стала ещё прекрасней. И для себя Лиля поняла, что ей опять есть к чему стремиться. И еще ― что мир ― не такое уж плохое место. В нем бывают светлые души. И маленькие чудеса.
Комиссия поддержала просьбу Светланы Викторовны и образовательной организации в её лице.
― Спасибо, ― с достоинством ответила Светлана, когда комиссия объявила о своём решении.
Лиля улыбнулась. Она-то знала, что Елена Прекрасная сделает всё возможное и невозможное. Она не подведёт.
---
Автор: Ирина Мухина
---
За грехи матерей...
Тонкие пальцы, увешанные массивными перстнями, жили своей жизнью. То ласкали стеклянный шар, то крутили свечу над серебряной миской, пока растопившийся воск не создаст на поверхности воды причудливую фигуру, то перебирали разноцветные круглые камешки в шкатулке.
Раскосые глаза под обильным макияжем смотрели томно и отстранённо. Губы с явными шрамиками от ботоксных уколов загадочно улыбались.
- Уйди присуха, отгони хворобу
Замани удачу, сохрани утробу!
Гадалка читала заклинания, сверкала белками глаз, а Лида думала: кто же сочиняет этим барышням тексты? Больно стишки забавные. И вообще, кто эти все тетеньки, которыми до отказа было забито телевидение? Вид у теток весьма потрепан и несвеж, будто у эскортниц-пенсионерок. Игра – никакая. Даже заклинания выучить не могут.
Вспомнился бессмертный советский фильм «Собачье сердце», где элегантный конферансье порекомендовал ясновидящей: «Сделай умное лицо, дура!»
И тут, наверное, режиссёр мистического перфоманса связки все сорвал, озвучивая актрисулькам ту же самую просьбу. А потом махнул рукой. Получилось, как получилось. Тем не менее, передачу активно смотрели и даже переписывали в блокнотики заклинания и заговоры. Соседка Лиды, тронутая умом женщина, бросала все дела, по часу зависая перед телевизором.
Знакомая Лидина клиентка, в квартире которой дружно уживались и христианские иконы, и буддийские символы, этих куртизанок-гадалок с придыханием цитировала:
- Права была Акулина – нельзя деньги на ночь глядя считать! Я вот посчитала – все! Ушли мои денежки в ночь, испарились!
- Дура! Поменьше к целительнице Марьяне бегай, так и с деньгами была бы, - хотелось ответить Лиде. Но она молчала. Ибо – спорить с идиотами – уподобляться оным. Да и она сама - лучше, что ли?
Целительница Марьяна, бывшая Лидина одноклассница, весьма туповатое создание по имени Светка (да-да), переваливаясь с двойки на тройку, еле-еле окончила медучилище, даже на работу устроилась, откуда ее выпихнули как совсем уж бесперспективную. И тут в Светке проснулся дар целительства.
Ну а что? Хворобы людские Светка знает с грехом пополам, диагноз даже может поставить, почему и нет? Накарябала в интернете объявления, вот и поползли к ней болящие со всей округи. Вреда от Светки не больше, чем от рядовых, уставших от жизни терапевтов в местной больнице. Те тоже от таких зарплат совсем свихнулись и всем, не глядя, ставили «ОРЗ», будто медали вручали.
Тут и ордена мало – народ часами давился в тесных, душных коридорах, изнывая от высокой температуры. Лида один раз посидела в такой очереди: рядом с ней маялась какая-то старушка. Лида четко услышала хрипы в груди. Хрипы с всхлипываниями. От старушонки шел жар, такой, что даже у Лиды левая щека покраснела.
Через пару часов бабушка скрылась за дверью кабинета, откуда выскочила через пять минут вся мокрая, красная, на последнем вздохе, с диагнозом «ОРЗ». Вслед прозвучало напутственное: «А что вы хотите в своем возрасте»
Померла, наверное, бабулька. Хотя… нет. Бабульки советской закваски так просто не сдаются. В крайнем случае, можно и к «Марьяне»-целительнице сгонять. Выживать как-то надо. А нет бы, эти деньги потратить на платных врачей. Там тоже гарантии мало, но все-таки, надежда какая-то имеется. Лида давно уже посещала платную клинику – в зале ожидания были очень удобные кресла, журналы, кофемашина, чай, конфетки в вазочке.
Улыбки, сочувствие в глазах, кроткое: «Вам не больно?», ласковые руки и подробные наставления. Прелесть! Каково же было удивление Лиды, когда в чуткой докторице она узнала отъявленную хамку из районной поликлиники. Да нет же! Оказалось – да!