Свекровь моя, Клавдия Прокофьевна, нрава была легкого.
Никогда не унывала. Бог дал, да Бог взял, что ж тут поделаешь?
Что и имела так юбчонку в заплатках тщательно прикрытую белоснежным фартучком, пару кофтенок, перешитых из того, что отдавали более состоятельные родственники.
Платочек непременно белый покрывал ее русые густые волосы, стянутые в тугой узел.
Никогда не роптала. Всем была довольна. Все для них, деток, да внучат старалась. Всем угодить, да помочь хотела. И один кормилец у нее был, сынок не наглядный.
Не приучена она была к сытой жизни. Рано сиротой осталась. Правду, люди говорят, нет отца половина сирота, а нет матери сирота полная.
Умерла мать, четверых сирот оставила. Клавдеюшка, старшая дала слово матери, что не оставит младшеньких, а самой то 15 лет было. Все хозяйство и детей на себя взяла.
Отец не долго горевал, мачеху привел на 20 лет моложе. Влюбился да баловал ее.
Разнарядится бывало мачеха то, усядется, да раздает команды.
«Пироги то начну печь», - вспоминает, свекровь, а она считает кто съел, да сколько.
Вдосталь не ели, все с оглядкой под прицелом мачехи.
Не было у нее своих детей то, поэтому и не жалела сирот, а может просто сердце каменное было.
Однажды пожаловалась соседке, что житья нет от мачехи.
А она отцу рассказала.
Злой пришел отец в тот день, с порога ударил меня по лицу, да по голове перчатками своими.
Не столько больно, как обидно и неожиданно. Горько заплакала, да и кому нужны были мои сиротские слезы.
Света белого от горя не видела, только злорадно улыбающаяся мачеха стояла перед моими глазами.
Отец понуро опустивший свою седую голову проговорил: «Замуж отдам тебя Глашка, хватит даром отцовский хлеб есть."
Сосватали за соседского парня. Единственного сына из богатой зажиточной семьи.
Ох, и не нравился он мне.
Толстый, неуклюжий, вечно со шмыгающим носом, глаза бы на него не смотрели.
Ходит за мной все и бубнит: «Люблю тебя Глашенька.»
А что мне любовь то его?
Думала, ладно, раз пришлась я им ко двору буду терпеть ради детей, все им помощь какую окажу.
Но мне сразу ультиматум свекровь в глаза и выдала, как припечатала: «Ты нам Клавдеюшка дочкой стала, женой нашего сыночка. Все что есть у нас вам достанется. Но детей забудь, другая у тебя жизнь теперь и другая семья. Всех сирот не накормим.»
Обомлела я от этих слов. Да как же я так с ними поступлю? Ведь у меня кусок в горло не полезет.
Тайком кормила своих деточек, украдкой, за сараем встречалась с братиком и передавала, что смогла украсть из еды. Как же братишка радовался, что видит меня.
Не показывал своих слез, жалел меня.
Около года прожила я замужем.
Думала стерпится, слюбится, ан нет.
Сил моих не было смотреть на мужа не любимого. Такое отчаяние, что хоть в петлю лезь. Бежать готова была куда глаза глядят.
Случайно в магазине услышала, что шахты открывают, да берут всех желающих, в том числе и женщин.
Недолго думая, собрала я свои вещички, которых и была одна юбчонка да пара кофтеек.
Связала в узелок. Укараулила, когда никого дома не будет и дала деру. Ничего не взяла я в доме мужа. Ни тряпочки, ни копеечки. И так опозорены будут. Даже немного жалко их стало, но себя еще жальче.
Шла до города пешком все думала, что схватятся меня, что искать будут.
Пришла без копеечки, а ночевать то где-то надо. Ну, думаю пойду к самому директору, он умный, образованный поможет. И правда выслушал меня и определил в уборщицы помещений, и адрес дал бабушки, где я могу переночевать. Уж, как я была рада радешенька, как Бога благодарила.
А бабушка то и впрямь божий одуванчик, приняла меня, как дочь родную и без денег.
«Ладно», - говорит, - «когда будут, тогда и заплатишь.»
Ну, как тут не поверишь, в Божью помощь?
Как же я старалась.
И воды принесу, и печь растоплю, и полы вымою. Так мы дружно зажили. И на работу бежала, как на праздник.
Что же за работа то такая? Мой себе потихоньку. Никто не кричит, не торопит. Пол то некрашеный был, так я его песочком и ножичком поскоблю, так он аж желтеньким станет.
А как зарплату то получила, счастья моего не было предела.
Держу деньги в руках, хоть и небольшие, а свои, заработанные.
В магазин побежала и продуктов всяких набрала, и конфет, и бабушке полушалок шерстяной купила. Хорошо зажили.
Я работаю, бабушка ждет меня, как мать родная. И мне не верится, что так жить можно.
Одно печалило меня – сироты. Как они?
Но показаться туда боялась. Планы строила, как их забрать то. Как спасти.
Продолжение следует...
Глава 15:
Предыдущая глава 13:
Данная статья является объектом авторского права Воеводиной Тамары Владимировны. Копирование и распространение материалов строго запрещено