Анатолий Романович, отец Романа, изводил себя сомнениями. Может быть все они совершают ошибку?
Ромка, прежде счастливый сын, изменился очень. Похоже, он потерял девушку, которую любил. И теперь, каясь за свою распущенность, исполняя долг мужчины, женится на другой.
Начало рассказа
Когда он сказал, что привезет вечером невесту, они с матерью ждали Асю. Но сын сказал, что женится на Ире, и объявил, что она беременна.
Анатолий закатил глаза, а жена схватилась за валидол. И только Витька, младший сын, был спокоен, заявил, что Ирка врёт. Ему не поверили.
Вела себя при первой встрече Ирина скромно, опускала глаза, даже пустила слезу, когда речь зашла о матери.
– Мама умерла... Бабушка старенькая. Я так ее люблю...
Ромка хлопал глазами, казалось, удивлялся.
А им с женой хотелось ее пожалеть. Инга сразу этим и занялась. Она начала угощать девушку вкусностями, рассказывать смешные истории из детства сына, отвлекать фотографиями.
Сын вел себя странно. Совсем не так, как ведут себя влюбленные. Он периодически уходил на лоджию – просто стоял там, пока мать развлекала невесту. Анатолий вышел за сыном:
– Ром, ты чего? Совсем жениться на ней не хочешь?
– Я должен, пап. Моя ошибка... Как говорится, стерпится-слюбится.
– Да... Ребенок – это тебе не шутки..., – вздохнул Анатолий.
– Да. Я не выдержу, если мой ребенок будет расти без меня. А Ирина, в общем..., – Ромка замялся, – В общем, я не знаю, какой она будет матерью. У нее не очень хороший пример был перед глазами.
– Да. Дед говорил, что семейка та ещё... А с Асей говорил?
– Нет. А может и не надо? Ей только больно будет...
– Надо, сын. А то получается, перед Ириной ты за свой поступок отвечаешь – женишься, а перед Асей – ответить боишься.
На лоджию выходила Ирина, улыбалась.
– Обалдеть, высотища! Любуетесь? А я страсть как высоты боюсь, а уж теперь..., – она взялась обеими руками за живот, – Вдвойне страшно.
– Я оставлю вас. Рома, не пугай девушку, – отец интеллигентно удалился.
– Ром, страшно-то как! – Ирина наклонилась над перилами, смотрела вниз.
Страшно... Ромке было ещё страшнее.
В одну июльскую ночь перевернулась вся его жизнь. Но тогда было ещё просто очень стыдно. Страшно стало потом, когда Ирина сообщила о беременности. Тогда заколотилось у него сердце и противное ощущение слабости перехватило дыхание.
Она плакала.
– Неужто в больницу идти, Ром? Неужто убивать? И я могу остаться бездетной навсегда!
А выход был один – он должен был жениться на ней. Он должен был! Стойкие моральные качества впитались в кровь. И чем больше он об этом думал, чем больше обвинял себя, тем явственнее становилось, что это единственный выход.
Затягивать объяснение с Асей было нельзя, но он уже затянул. Ася...ведь она особенная. Она чистая, светлая душа. И вроде она никогда ничего особенного не требовала, но на самом деле требования у нее огромные – чистоту на чистоту.
А тут ...
Как это всё случилось, Ромка и сам не понял. Он был во дворе вместе с Витькой, братом, прибежала Юля, она кричала, что к Ирке в дом пошел Генка, что он ее изнасилует. Они побежали оба, хоть ничего толком и не поняли. Просто побежали спасать.
Генка действительно рвался в дом, но не громил, а стоял под дверью что-то бурчал настойчиво. Он был пьян. С другой стороны тоже уже бежали местные ребята. Генку долго от двери оттаскивали, а он возвращался опять и опять, крича, требуя от Ирки разговора.
Но в конце концов его увели. Ушла и Юлька. Они с Витькой стукнули Ирине.
– Все, Ир, можешь открывать, увели его. Не бойся.
Она распахнула дверь, держа кофту кулаком на груди. Брюки клёш, волосы распущены, глаза какие-то бешеные. Бросилась Ромке на грудь.
– Рома, Ромочка, он вернётся. Я знаю... Вернётся, я его боюсь.
Бабка Ирины лежала в больнице, девушка была совсем одна. Они предложили пойти ночевать к ним. Неохотно предложили, знали – строгий их дед, генерал в отставке, не одобрит, но...
Ирина не согласилась, но попросила Ромку хоть ненадолго остаться. И он остался. Ириша плакала, была такая несчастная сейчас. Говорила, что она совсем одна, что сирота, что обидеть ее норовит каждый... Ее знобило, трясло крупной дрожью.
Ромка сам предложил выпить. Это испуг – рефлекторная реакция на возможную опасность. Он – будущий врач, предполагал, что вино расслабит и согреет девушку.
Она сопела носом, долго копалась в кладовке, искала бутылку. Он сам налил ей вино.
– Я не могу одна. Давай со мной...
– Это как лекарство, пей!
Но налил себе тоже, немного выпил. А Иришка пригубила, вскочила, подошла к кровати и опять бросилась реветь. Он успокаивал ее, он не мог терпеть, когда девушки плачут, согласился с ней выпить ещё... Лишь бы успокоить.
А потом все и случилось. В каком-то тумане, в темной горенке без окон, на сбитой несвежей койке, за горячей печкой...
Он потом просил прощения, она дулась, говорила, что он у нее первый. А Ромка вообще не мог собрать в голове последовательность событий, и никак не мог понять – почему это случилось. Ведь он любит Асю...
Он маялся, не знал, как быть. Объяснял Ире, что произошло это случайно, и что без Аси он не может жить. Она, казалось, понимала. Грустила, но кивала:
– Конечно, кто я такая, чтоб меня любить. Видно, счастье пройдет мимо...
А потом этот звонок о беременности, как зловещая туча, которая накрыла чернотой и осталась над ним. И мысль о ребенке только угнетала.
Они стояли на лоджии.
– Ром, а мы тут будем жить, когда поженимся, да?
– Да, тут. Отдельная комната. Я же учусь... Пока ещё об отдельном жилье мечтать рано. Распределили – комната Витьки, родителей, и наша. Столовая большая у нас.
– Нет, ты чего...я согласна, конечно. Тут красиво. Бабка б видела...
– Увидит. Она же приедет на регистрацию? – они уже договорились, что большой свадьбы у них не будет.
– Ох, не знаю. Болеет ведь... И всё-таки страшно тут, – она смотрела вниз, с их девятого этажа высотки.
Родители выделили Ромке приличную сумму, на нее купили Ире туфли и платье, заказали столик в кафе. Ира уже поселилась в квартире Ромки и его родителей.
На свадьбу приехали дед и бабушка Ромы, был его друг по институту Дмитрий, родители, и, конечно, Витька – младший брат, десятиклассник. Со стороны невесты в ЗАГСе не было никого. В эти дни Ирина чувствовала себя невероятно счастливой, теперь и она была москвичкой, с жилплощадью и полным правом жить так, как давно хотела.
Ей казалось, что родственники Ромы – это ее уже родственники, и она старалась соответствовать.
Лишь взгляд на деда портил настроение, он поглядывал на нее исподлобья. Наслушался в поселке о невесте внука разного, да и с семейством их сталкивался. Впрочем, сталкивался он и с самой Ириной. Ирина его хорошо помнила.
Однажды сидели они под тополями компашкой поздно вечером. Весело было. Магнитофон пацаны на полную врубили, портвейн по кругу... И тут этот дед в поношенных зелёных брюках с лампасами и с палкой. А они гоготать, музыку ещё громче сделали, пацаны вокруг деда бегать начали, увиливать, а он палкой машет и все попусту. Пока другие мужики не подключились, так и прыгал дед.
Девчонки-то уговаривали пацанов, не издеваться, но те от девчачьего визга и смеха лишь ещё больше горячились. Помнит или нет ее дед, – Ира не знала. Темно там было...
Только заметила, что дед присматривается к ней, поэтому сторонилась. Она и в поселке, когда с Ромкой завязалось, обходила их дачу стороной. А дача была, действительно, генеральская – двухэтажная с круглой мансардой наверху. Почему-то Ирина надеялась, что старики не поедут знакомится с невестой, но они приехали.
***
– Алле. Агнесса Александровна, это Рома.
– Рома? Вот уж... Ну, здравствуй. Чего хотел?
– Как здоровье ваше? Как тетя Дуся?
– Да как... В нашем возрасте, знаешь ли, уж нельзя позволять себе плохо себя чувствовать, – ответила Агнесса, понимая, что их здоровье его интересует куда меньше другого...
– Я это..., – Ромка мялся, Агнесса молчала, он вздохнул, решился, – Агнесса Александровна, я женился.
– Да мы в курсе. Поздравлений ждёшь?
– Не-не... Я... В общем, я почему-то вас набрал. Все хочу с Асей поговорить и не решаюсь. Я трус, да?
Все его летнее детство проходило там, рядом со своими и Асиными стариками. Агнесса их наставляла, поучала, рассказывала жизненные истории, а тетя Дуся все больше пыталась накормить.
Ромка так и не решился объясниться с Асей до свадьбы. Ему казалось, что увидев ее, свадьбу он отменит. А это как раз, по его мнению, было бы подлостью. С Асей ведь их не связывали близкие отношения, а у Ирины будет ребенок.
И вот сейчас, после свадьбы, когда все точки расставлены и обратного пути нет, ему до боли в сердце захотелось объясниться с Асей. Но рука набрала номер дачный – очень хотелось совета.
– Я трус, да?
– Ну, как тебе сказать. Трусость — ещё не признак ума, а вот бесстрашие — уже признак его отсутствия. Мы зовём тебя предателем. Но поговорить надо...
– Предателем? – Ромка усмехнулся, – Ну, да... Вы правы, наверное. Как она?
– Асия-то? Сейчас уж лучше. А первое время совсем... Нашли хорошего невропатолога. Сологуб, может слышал? В общем, расхворалась наша Асиюшка. Потом в санаторий уехали они с матерью. Похудела сильно, ну, и от своих в институте отстала. Теперь наверстывает.
Ромка молчал. Не знал, что и сказать. Агнесса продолжила.
– А ты как с Ириной-то поживаешь?
– Ничего. С родителями, с Витькой. Она борщи нам варит, осваивается, – как-то без энтузиазма рассказывал Рома.
– Да. Ирка везде освоится. Она – актриса ещё та... А ты мне завтра позвони. А я узнаю. Может у врача спросят – нужен ты Асие или нет для разговора? Э-эх! Что ж вы с жизнью своей делаете, глупые! – в сердцах воскликнула Агнесса, – Такая бы пара была!
На следующий день Агнесса сообщила, что Асе звонить можно.
***
Телефон стоял на комоде в коридоре, черный, блестящий и витой под старину. Сколько Аська смотрела на него, сколько ждала звонка!
Но в последнее время стала к нему равнодушна. То ли горы таблеток так повлияли на нее, то ли воздух Балтийского санатория. Ася успокоилась, по утрам пила с папой кофе, потому что мама любила поспать, спускалась в метро, ехала на пары, читая в поезде метро лекции.
Не хотелось ничего, ни прогулок, ни театров, ни новых отношений.
Вечерами она перелистывал а лекции или пялилась в телевизор.
Программа центрального телевидения демонстрировала фильм «Добро пожаловать, или Посторонним вход воспрещен», институт марксизма-ленинизма рапортовал об издании полного собрания сочинений Ленина, а папа с мамой с интересом смотрели фильм "Угрюм-река", только вышедший на экраны.
Когда зазвонил телефон, Ася дома была одна, спала. Она прошла в темный коридор, не включая света, сняла тяжелую трубку и приложила к уху.
– Ась, привет. Это я ...
И ничего не колохнулось в душе.
– Ромка? Привет...
– Аська, я... Ась, давай встретимся. Очень прошу! Пожалуйста! – он говорил с нажимом, как будто она уже отказывала.
– Давай. Когда?
– А сегодня сможешь?
– Сегодня? – она посмотрела на часы, – Да, смогу.
– Тогда я через полтора часа в вашем парке, у стеллы героям. Буду ждать...
Ася слушала далёкие равнодушные гудки и представляла, как Ромка быстро собирается. Если звонил он из дома, то полтора часа – это совсем немного, ехать ему далеко.
Уже припорошило снегом парковые дорожки, и на перекладинах стеллы застыли маленькие сугробики. Сейчас летели редкие снежинки, и, казалось, что утром все это растает.
Ася куталась в большой теплый серый шарф. Ждала она недолго. Не соблюдая правила перехода, с той стороны улицы бегом бежал Ромка. На нем была белая шапка, она съехала на затылок, волосы выбились, и Аська засмотрелась. Но не влюблёнными глазами, а так, как смотрят на что-то хорошее, с лёгкой улыбкой на лице.
– Привет, Ась? Долго ждала! Пробки эти... Вечер, а все равно... Прости.
– Нет, недолго. Я тоже только пришла.
– Пошли в "Клубок" что ли? А то замерзнешь, – он звал в ближайшую стекляшку.
– Я б лучше прогулялась. Безветренно, хорошо..., – Аська стягивала перчатки.
– А, тогда давай... Как скажешь.
Они пошли вдоль аллеи, мимо присыпанных снегом старых скамей. Ромка сдерживал себя, чтоб не схватить Асю в объятия. Так хотелось, так хотелось махнуть рукой на всё и остаться с ней. С ней даже рядом идти и то легко. Она простая, открытая, нет в ней ни жеманства, ни наигранности...
Она – его Аська. Но уже – не может быть таковой.
– Я Агнессе звонил, бабушке. Она сказала, что ты болела.
– Да-а... Приболела. Наверное, из-за учебы. Были волнения.
– А сейчас как? Как себя чувствуешь?
– Прекрасно. А ты как? Когда ребенка ждёте?
– Мы? – Ромка смутился, он забыл уж как прямолинейна Аська, – В марте - апреле, вроде.
– Здорово. Ребенок – это хорошо.
– Да...наверное... Ась, я виноват перед тобой. Я... я честно не понял, как так вышло. И надо было сразу с тобой поговорить, а я испугался, как дурак, затянул.
– Да ничего. Всякое в жизни бывает. Ведь, по сути, что меж нами было-то? Так ...несколько поцелуев. Наверное, просто детская влюбленность. Ничего страшного.
– Дело не в этом. Дело... понимаешь... Ты же знаешь Ирку. Я, кажется, совсем не люблю ее, но ребенок. Я...
Ася поднесла руку к его губам, прикоснулась.
– А вот это уже подло, Ром. Я не хочу это слышать. Хошь люби, хошь не люби. Мне ты зачем это говоришь? Это предательство по отношению к Ирине, а она – твоя жена, – она отвела руку от его рта, но он схватил эту руку и прижал к своей холодной щеке.
– Аська! Аська! Что я наделал! Мне не жить без тебя! ...
Ася аккуратно вытянула руку, повернула обратно по аллее.
– Я пошла, Ром. Не провожай. И, пожалуйста, не звони мне больше. Я больше не приду. Нам не надо видеться. Будь счастлив!
И Аська побежала бегом. Не нужно было им встречаться. Пошел снег, она слизывала бегущие по щекам тающие снежинки. Она была уверена – это именно они. Слезы кончились.
***
Мама Ромки Инга Марковна была умной женщиной. Сразу поняла, что сын свою избранницу не любит, что женится по зову совести – расплачивается за содеянное.
Они с отцом говорили с ним, предлагали решить вопрос с ребенком по-другому, записать на него, помогать. Но, как поняли, он боится за ребёнка, намерен женится.
И теперь заботой матери стало сделать так, чтоб чувства к сыну все же пришли. Счастье сына – это ли не мечта?
Немного напрягало, что у девушки всего лишь восьмилетка, что нигде не училась, но это было объяснимо – сирота. Конечно, хотелось, чтоб сын создал семью позже, когда стал бы самостоятельным, но вот так сложилось... На их плечи с мужем ложилась теперь ещё жена сына, а вскоре и маленький ребенок.
Инга взяла дополнительные дежурства на скорой, да и Анатолий в больнице занят был по полной.
Инга Марковна старалась сделать так, чтоб Ира к ним привыкла, обжилась, стала другом и помощником. Впереди было появление внука или внучки.
– А Вы что собираетесь делать? – сноха как-то вечером вошла на кухню.
– Борщ варить.
– Сами? – выдохнула Ирина.
– Конечно, – Инга нахмурилась, не поняла, – А кто ещё? У нас с тобой трое мужчин, их кормить надо, а с утра мне на работу. Вот и...
– Ну, я думала вы заказываете может...
– Что ты, Ира. Нам это не по карману. А теперь тем более, – Инга улыбнулась, сказала с радостью в голосе, – Скоро родится ребенок, нужна коляска, кроватка... Расходы, в общем.
– Ну да..., – сноха задумалась, как-то погрустнела, – И я тут ещё – на шею, иждивенка.
– Ну, почему же иждивенка, Ириш? Ты по дому поможешь. Если самочувствие нормальное, конечно. В магазин сбегаешь. Мы с папой работаем много, устаём. Знаешь, весь день больные, больные... Вечером уж и сам, как больной.
– Так давайте я борщ и сварю утром. Чего, думаете не справлюсь?
– Спра-авишься. Давай, уж сегодня вместе. Вот морковку и свеклу почисти, а потом разберемся... Тебе учиться надо бы. Но это уж после родов. Надо подумать...
– Я думала, вы богатые. Разве врачи мало получают? – Ира терла морковь, интересовалась.
– Ну, мы и не бедные. Кстати, хотела тебе предложить хорошего парикмахера, подруга моя. Не хочешь цвет волос сменить? Хна сейчас не в тренде...
– Да? А можно?
– Конечно, сходим в выходные. Устроим себе женский день. А еще, я подсмотрела, уж прости... сапоги у тебя совсем худые. Давай-ка к зиме оденем тебя чуток. Хорошо?
Иришка цвела – об этом она только мечтала.
Первые дни жизни в новой семье Ирина с удовольствием молола ароматные зерна, варила в медной кофеварке кофе, наливала в маленькую пиалку сливки и носила все это в комнату.
Но теперь, когда поняла, что жизнь этой семьи не слишком отличается праздностью, когда навалилось на нее некое хозяйство, Ирина откровенно загрустила.
Полдня дома она была одна. Хотелось валяться в постели и пить кофе, но в обед прибегал из школы Витька, нужно было создать видимость занятости, да и приготовить поесть. Иногда и отец приходил с ночного дежурства утром. В общем, валяться было неловко.
Когда дома не было никого, она звонила на поселковую почту, где работала раньше, просила тётку Люду позвать Юлю к телефону. Та прибегала, и через час Ирка перезванивала ей опять.
– Ох, Юль, не все так гладко, как хотелось бы, конечно. Прикинь, сходила в магаз, купила там ..., а Инга – где сдача? Уж копейки и те считают. У меня вообще личных денег нет ни копья. Приеду к бабке, хошь пенсии возьму чуток. Я ж не привыкла без денег-то. Курить хочется, страсть. Я тут как рабочая лошадка – жрать готовлю на всю семью. Три мужика. И Витя этот жрет, как не в себя... Но зато мне такие сапоги купили финские. Прикинь, у них пропуск в '"Берёзку" есть. И пальто серое. Мне, конечно, больше красное понравилось, но Инга прям уговорила. Ты б и не узнала меня, Юльк, кабы увидела. Я те точно говорю... Москвичка!
– Ниче се, Ирка. Счастливая ты! А я, может, тоже в Москву поеду на следующий год. Хочу курсы бухгалтеров закончить.
Счета за телефон охладили пыл.
– А почему в этом месяце такая оплата межгорода? – удивлялся Анатолий.
– Да... Простите, я не знала. Я бабушке звонила. Скучаю очень ..., – Ира покраснела.
– А, ну раз так, звони, конечно. Только вот тут... полчаса. Постарайся не так долго говорить, хорошо. Это дорого нам, – смягчился Анатолий Романович, – И пора уж познакомиться нам с твоей бабушкой. Зови-ка ты ее в гости.
– Хорошо, – кивнула Ирина, но звать бабушку не собиралась.
С Ромкой долго не было у них никаких близких отношений. С того самого единственного раза. Он относился к ней, как к мебели. Тахта в их комнате была широкая. Вечерами Иришка изо всех сил старалась: томно стаскивала чулки, долго стояла перед зеркалом в нижней сорочке, расчесывая волосы. Но молодой муж желал спокойной ночи, выключал ночник на своей тумбочке и быстро засыпал.
Ирка юркала под одеяло, долго вздыхала и ворочалась, клала руку на его бедро, но он спал. Или делал вид, что спит.
И лишь в конце ноября он явился домой изрядно выпивши. Пробежал в комнату, чтоб не заметила мама, отец дежурил, и повалился на кровать прямо одетый. Ира начала его разувать, раздевать, он проснулся, схватил ее в охапку.
Наконец-то, сразу расслабилась и поддалась Ирина.
После Ромка уснул, она встала, сходила в ванную и прилегла рядом с ним, счастливо обняла. И тут он вскочил спящий и прошептал в темноту:
– Аська, Аська моя...
Ирина лежала, глядя на постылые темные окна московских домов, слушая завывание ветра.
Опять эта Аська встаёт на ее пути! Опять! Он любит ее. А возможно и встречается до сих пор.
Ее все раздражало в Аське: ее холеность, ее спокойствие, ее начитанность, обеспеченность родителей, тишина ее дачи, любовь старых Агнессы и Дуси. И ещё и Ромка... Чем она все это заслужила? Чувство несправедливости угнетало Ирину. Она не спала до утра.
А утром сказалась больной.
Но жить с врачами и притворяться больной долго невозможно. Ее тут же потянули в женскую консультацию, начались обследования, анализы. Это на время Ирину от проблем отвлекло. Она встала на учёт по беременности, срок, который назвала ей врач удивил. Получалось рожать ей в начале марта, а не в конце апреля, как нужно...
Как очень нужно...
– Как сходила в консультацию, Ир? – заботливо интересовалась Инга Марковна.
– Ох, одни проблемы. Говорят, есть угроза, что ребенок родится раньше срока.
– Угроза чего? Преждевременных родов?
– Да, да... Именно так.
– Странно. Так обычно говорят на поздних сроках. Может ты путаешь? Не угроза выкидыша?
– Ох, я не помню...
Инга переживала за будущего внука, за сноху.
– Ну, вот что... Есть у меня знакомая, она очень хороший акушер. Правда, клиника ее далеко. Но уж лучше свой человек в этом деле, – Инга уже шла к телефону.
– Нет, нет, не нужно, – Ирка сообразила не сразу, подскочила, подлетела к свекрови.
– Но почему же?
– Неловко. Это же неловко, по блату, получается. Да и врачиха у меня нормальная. Я так не могу...
– Не бери в голову, – и Инга Марковна уже набирала номер приятельницы.
И, о ужас, договорилась о приеме Ирины послезавтра. Инга была довольна, а Ирина в ужасе. Нельзя было показываться знакомой свекрови. Никак нельзя. Всё могло разрушиться.
Или все же нет? Ирина так мало понимала в этом, а спросить совета ей было не у кого.
С бабкой она не в ладах. Вот разве что... Разве что тетя Дуся. Она ведь стала ей, как родная. Она должна понять. Но Дуся – это Ася... Это вражье логово.
Голова шла кругом. Как же быть теперь? Нет, тетка Дуся не должна знать о ее сомнениях. Тут же выдаст. Правильные они все. И никто не пожалеет сироту.
На следующий день она не сдержалась, накричала на Витю.
– Чё ты тарелку не помыл за собой! Только жрать и можешь ...
– Чего? – Витька вытаращил глаза, у них так никто не разговаривал.
Но он помнил Ирку именно такой, по даче. Просто думал, что после свадьбы она изменилась, а оказалось, совсем и нет...
Вся озлобленность Ирины копилась в груди черным камнем и направлялась на Асю. Нужно было куда-то эту злость выплескивать.
Когда осталась одна, нашла в справочнике телефон квартиры Аси по фамилии. Хотелось просто услышать ее голос, притвориться ничего не понимающей подругой, спросить, как ей живется и рассказать, как хорошо всё у них с Ромой. Назло рассказать.
Но трубку взяла мать Аси.
– Але, кто это?
– Асю можно? Это знакомая ее...
– Аси нет, она в институте.
– Да? А Вы знаете, что Ваша дочь встречается с женатым мужчиной? – Ира не слышала ответа, она быстро положила трубку на рычаг.
Ребенок рос, жил в ней. Давно начал подавать признаки жизни. Она пыталась заинтересовать этим Романа. И один раз он положил ей руку на живот, внимательно послушал биение маленьких ножек, но, казалось, лишь ещё больше ушел в себя.
На прием в назначенный день Ира с вечера собиралась, уточняла информацию, но так в больницу и не поехала. Написала записку, что позвонили ей с почты поселка и сказали, что заболела и совсем плоха бабушка.
Ира действительно поехала на родину. Нужно было отдохнуть от навалившихся проблем, поболтать с Юлькой, и взять немного денег.
Она ещё не знала, что там, в поселке, на дачах тоже складывались свои внутрисемейные отношения... Иначе и быть не могло.
***
И ещё читайте: