О художнике Борисе Алексеевиче Смирнове-Русецком (1905-1993) я тут однажды писала. Но тогда мне пришлось собирать его работы в основном из сети, потому что наяву я видела лишь парочку из них.
И вот, вздумав посетить маленький планетарий в московском Музее космонавтики близ ВДНХ, я обнаружила на стенах этого очень камерного помещения никак не рекламируемую, почти подпольную, выставку картин замечательного художника.
Я знала, что его работы хранятся в этом музее, но в предыдущие разы, когда я сюда приходила, они нигде не экспонировались. Приходилось с этим мириться, музеи всегда показывают лишь часть своих коллекций, остальное лежит в запасниках.
Дожидаясь сеанса, я сфотографировала работы, вывешенные на одной из стен. А после окончания попросила разрешения заснять и остальные. Делать это пришлось второпях, ибо выставка вроде бы есть, но официально ее как бы нет, а посетители планетария картинами не интересуются. Видно, люди думают, что тут просто некие красивые пейзажи, причем, возможно, эстампы. Или вообще ничего не думают, а идут себе мимо, не глядя.
Рассмотрим три первые картины по отдельности.
Техника не вполне обычная: бумага, масло.
На других стенах висят еще несколько картин. Эти работы выполнены в другой технике: пастель на картоне или бумаге. Пастель - материал чрезвычайно хрупкий и уязвимый, такие вещи надолго выставлять нельзя, они боятся яркого света. Можно считать, нам повезло, что их вынули из закромов и показали в полумраке планетария. Свет там слабый, но разглядеть картины вполне можно, причем очень близко.
Для сравнения - Туманность Ориона, сфотографированная телескопом Хаббл.
А вот очень нежная и тонкая работа, в которой мимолетное существование шапочек одуванчиков перекликается с мерцающим звездным светом.
Следующую картину я видела на выставке в 2022 году в Петербурге, в Русском музее. Но там она была под стеклом, которое бликовало. Наяву, конечно, впечатление другое.
Символические образы космоса - в следующих двух работах.
При этой работе приведена авторская аннотация, поясняющая замысел и дающая понять, что в 1927 году совсем молодой художник написал картину с тем же названием, которая, видимо, не сохранилась. Но идея осталась жить в его душе.
Эта связь Земли, космоса и человечества присутствует и в работе, где люди (видимо, древние) зажигают огонь, дым которого возносится в небо и сливается со звездными туманностями.
На стене у входа в зал планетария висят аннотации, знакомящие с творчеством Смирнова-Русецкого и с идеями группы "Амаравелла", к которой он принадлежал.
Выставка явно сделана с любовью и пониманием, хотя вряд ли ее оценят многие. Аннотации, которые я тут привела, выполнены стильно, однако трудно читаемы, особенно на ходу. Люди, идущие в зал, стремятся занять удобные места и не смотрят на стены, а выходящие спешат покинуть планетарий, уступив место следующим зрителям.
Кроме того, в аннотации вообще ничего не сказано о трагической судьбе группы "Амаравелла" и ее членов.
А знать об этом нелишне, чтобы понимать, почему творческий путь Смирнова-Русецкого сложился именно так, и почему в картинах 1980-х годов словно бы законсервировались впечатления 1920-х - идеи русского космизма, влияние стиля Рериха, парадоксальное сочетание вечности и хрупкости бытия, красоты и катастрофичности протекающих во вселенной процессов.
Мы все - те самые одуванчики под звездами.
И звезды - тоже одуванчики под взглядом вечности.