8 глава
Автор Эльмира Ибрагимова
Мадина смущенно молчала, не зная, что сказать. Ей было тревожно, не верилось в такое безграничное счастье- он считает ее своей невестой, думает об их свадьбе..
- Не надо было, Мурад. Это кольцо стоит целое состояние. А вдруг я его потеряю?
- Потерять кольцо никак нельзя, любимая. И не потому, что оно дорогое. Для меня нет ничего дороже тебя и твоей любви. Одна твоя ресничка для меня дороже жизни, понимаешь? Но потеря кольца – плохая примета, не теряй его, прошу…
Он целовал тонкие пальцы любимой и смотрел в ее синие глаза, чувствуя, как кружится его голова. Он пьянел от одного ее взгляда, легкого дыхания, прикосновения…
- Ты чувствуешь, Мадинка, что у нас с тобой одно сердце на двоих? - вдруг сказал он. - Это меня пугает. А вдруг со мной что-то случится, как ты будешь? Я ведь даже умереть спокойно не смогу, буду о тебе переживать.
- И опять разговоры о смерти, – расстроилась Мадина. – Я так их боюсь.
- Прости, любимая. Ничего со мной не будет, обещаю. Как можно умереть, если тебя любит лучшая девушка на свете? А когда я и в самом деле соберусь в мир иной, тебя тут будут окружать наши внуки и правнуки.
- И тогда не хочу одна оставаться, - ответила Мадина, опять почувствовав приступ тревоги за любимого.
- Хорошо, тогда умрем в один день, прожив свой век, лет по сто, например. И попросим детей и внуков отнести нас на самую высокую гору, оставить там. Так поступали когда-то со старцами в Японии.
- А нельзя ли сменить тему на более веселую? – попросила его Мадина. - Не люблю я этот твой черный юмор.
- Договорились, слушай мою последнюю волю. Через две недели вернусь в Москву, сдам экзамены в аспирантуре. А потом приеду, мы поженимся, уедем в Москву учиться. Поговори с сестрой, может, она за мамой и братьями присмотрит? А после учебы мы заберем у нее маму насовсем. Ты ведь хотела бы учиться дальше?
-Нет, вряд ли я буду учиться. А необразованная жена тебе не подойдет?
-Ошибаешься, милая. Я – мужчина старомодный и предпочел бы тебя дома видеть, веселую, не уставшую, окруженную нашими детьми. Хочу, чтобы их у нас с тобой было много. Восемь или десять.
- Ты еще скажи: шестнадцать, Мурад, - засмеялась Мадина.
- А почему бы и нет? Помнишь табасаранца Гасрета с нашего курса? Так вот, он один из пятнадцати детей, младший. И все они вполне состоялись, хотя из бедной семьи. Старший брат – генерал. Сестры – врачи, учителя, экономисты. Что плохого, если детей в семье много? Разве хорошо, как у нас? Один я, единственная игрушка на всех родных, и житья мне нет. У меня еще две тети бездетные. И у всех тихое помешательство по поводу меня: и у родителей, и у теть, и у бабушек с дедушками. Мне иногда, если честно, выть от такой их любви хочется.
- А тут еще я… - улыбнулась Мадина. – Вот уедешь в Москву учиться, почувствуешь свободу от нас всех и захочешь там остаться.
- Что ты говоришь, глупая? - сказал Мурад и обнял любимую. – Я жить не могу без тебя. Дышать не могу… Не могу тебя не видеть даже день. А теперь уже считаю тебя своей женой и отпускать от себя никуда не хочу. Как я смогу к тебе не вернуться?
Мадина покраснела. Напоминание Мурада об их случайном сближении смутило ее.
… Глядя в иллюминатор, Мурад детально вспоминал поездку в Москву, во время которой они с Мадиной стали близки. В начале октября Мурада и Мадину по телефону вызвал к себе декан факультета.
- Странно, - удивился Мурад. – Мы уже и дипломы получили, а нас декан к себе вызывает. Наверное, хочет узнать: не поженились ли мы без его благословения?
- Может, он нам работу хочет на кафедре предложить? Говорят, кафедра на пенсию кого-то провожает, - предположила не менее удивленная Мадина.
- Через неделю в Москве состоится научно-практическая конференция молодых ученых. Она не студенческая, но ведь и вы уже не студенты, друзья мои, - сказал декан. - Вас приглашают организаторы, они помнят вас по докладам прошлой межвузовской конференции. Я сказал, что вы рекомендованы в аспирантуру и как молодые специалисты оставлены для работы на своем факультете. С вами поедут четверо молодых преподавателей с других факультетов. Желаю успеха.
- Но я не смогу, - сразу же отказалась Мадина. – Мне не с кем оставить больную маму. Вы же знаете.
- Ты обязательно должна поехать, Мадина, это шанс для тебя. Твой доклад на прошлой конференции был блестящим. Поверь, возможность показать первые успехи в науке именитым ученым в своей области дается нечасто, - сказал декан. - Доклад Мурада также заинтересовал их. Я не буду долго отнимать у вас время, молодые люди. Идите и готовьтесь, организаторы просят выслать на электронный адрес тезисы докладов. А сами доклады можно слегка изменить и дополнить. Вы писали их, будучи студентами, а теперь – без пяти минут аспиранты. Если будете учиться в аспирантуре у нас и никуда не уедете, то милости просим к нам на факультет. Нам толковая молодежь нужна.
Декан позвонил отцу Мадины и в категоричной форме потребовал отпустить Мадину на конференцию.
- Знаю вашу ситуацию, но, тем не менее, найдите выход. Ваша дочь – лучшая студентка выпуска этого года, а конференция – это ее шанс для успешной научной работы.
Юсуп был безгранично рад успехам дочери и уговорил Мадину поехать.
- Возьму отгулы и сам посижу с мамой, ни о чем не переживай. Я сегодня прослезился от гордости, когда декан мне о тебе рассказывал. И не знал, что ты у них одна из лучших, доченька, при твоей-то занятости. Прости, родная, нелегко тебе с нами.
Мадина обняла отца и подумала о том, что участие в конференции в самом деле дает ей шанс. Она собиралась заниматься наукой, только не знала – в этом ли году поступит заочно в аспирантуру или сделает перерыв в учебе. Она боялась, что учеба в аспирантуре будет отнимать у нее много времени.
Но больше всех ликовал в предвкушении неожиданно выпавшей им поездки Мурад. Он был счастлив от того, что едет на конференцию вместе с любимой. Возможность провести вместе так много времени выпала им впервые.
Мурад с трудом уговорило родных не провожать его на вокзал.
- Не делайте меня посмешищем перед всеми. Я еду не один, а с преподавателями. И уже не мальчик, уезжающий в пионерский лагерь. Помню, как вы толпой меня в «Артек» провожали, как в последний путь, - обиженно выговаривал родным Мурад. С трудом, но родные согласились проститься с ним дома. А он уже всем сердцем был на перроне, где ждала его любимая.
В середине октября пассажиров в поезде было немного, и Мадина с Мурадом ехали в купе без попутчиков. Они почти не спали, Мурад всю дорогу держал в своей руке ладошку Мадины. Расположившиеся в соседнем купе преподаватели, также командированные на конференцию, вначале зашли к ним, но ненадолго, их вполне устраивала своя сложившаяся компания. Вначале они обратили внимание на Мадину и попытались познакомиться с красивой выпускницей поближе. Спросили о тематике доклада, о том, кто руководитель ее диплома и будущей научной работы, хотя было заметно: их интересует сама девушка, а не ее будущая ученая карьера. Но вскоре эти попытки сближения были прекращены, не заметить, что Мурад и Мадина – пара, было невозможно. Дружная четверка оставила влюбленных наедине.
Влюбленные были неразлучными и в дни конференции: после заседаний сразу же уходили гулять. Фотографировались, кормили лебедей в пруду и парке. Мурад старался запечатлеть на фотоснимке каждый шаг любимой, поворот головы, улыбку.
Мадина, не видевшая в жизни никаких развлечений, радовалась теперь их обилию, как ребенок. Она визжала от восторга в цирке, хохотала при виде клоунов. Мурад не мог вывести ее из зоопарка, так засмотрелась она на животных. Они побывали на выставках, в театре, посмотрели балет и оперу. Гуляли в парке Горького и на ВДНХ.
- Мурад, я бы никогда столько всего не увидела, если бы не ты, – благодарила любимого Мадина. - Я Москву вижу в первый раз в жизни… Спасибо тебе!
-Мы с тобой весь мир объездим, любимая, я тебе обещаю. Если только буду жив, я подарю тебе весь мир. Буду жить и работать только для того, чтобы радовать и баловать тебя.
Мадина молча смотрела на Мурада и улыбалась, не веря своему счастью: за что Бог послал ей любовь такого парня? Чем она его заслужила?
- Какая ты красивая. Мадинка! Я на тебя насмотреться не могу, ревную тебя ко всем...И эти москвичи на тебя как назло все пялятся… Даже к себе ревную...
- Нельзя так, заболеешь, Мурадик… Ревность ведет к паранойе. Зачем меня ревновать? Разве я дала повод? Мы с тобой четыре года вместе, пора верить друг другу…
- Как хорошо с тобой, родная. Как хорошо, что не надо все время смотреть на часы и расставаться. Нам никогда не удавалось быть вместе даже несколько часов подряд. Бог послал нам эту московскую конференцию, только жаль, дней маловато. Я чувствую себя счастливым, самым счастливым на свете.
- Ты ведешь себя, как пьяный Мурад, - улыбнулась Мадина. – На нас уже прохожие оглядываются. И вообще, давай вернемся в гостиницу. Я устала, мы сегодня весь день прогуляли. И с этим необъятным букетом, который ты подарил, тоже не очень удобно ходить. Его надо отнести и положить в ванную, вряд ли такую большую вазу в гостинице найдем.
-А я и есть пьяный, Мадина. Пьяный от любви и счастья. Это такое хорошее опьянение. И трезветь не хочу.
- Тем более, пьяного надо срочно отвезти домой, чтобы не кричал в общественном месте о своей любви, - пошутила Мадина и добавила. - Идем в гостиницу, я замерзла, Мурад. И туфли новые растерли ногу.
- Хочешь, отнесу тебя в гостиницу на руках?
- Спасибо, дойду как-нибудь, не будем шокировать москвичей.
- Москвичей не так легко шокировать, они всякое видели…
Они вернулись в гостиницу, по дороге купив торт и шампанское. Назавтра к вечеру нужно было собираться домой. Мураду с Мадиной очень хотелось отметить каникулы своей любви.
- Я надеюсь, что хотя бы сегодня ты пригласишь меня к себе в гости, - сказал Мурад. – Сам я живу не один, а с двумя нашими. Гостей принимать не могу, вернее, не хочу, чтоб они глазели на тебя, как тогда в поезде. Говорю же, я ревнивый.
- Хорошо, Мурадик. Побережем твои нервы. Я тебя приглашаю. Еще не поздно, мы успеем и пообщаться, и полакомиться тортиком.
- И шампанским тоже. Обещаю: буянить не буду. Но не надейся, что я уйду совсем рано. Спать я тебе не дам, потому что завтра уезжаем. Если хочешь, попозже на дискотеку с тобой сходим или в ночной клуб, в ресторан, куда скажешь. В Москве ночью жизнь только начинается. Только не оставляй меня в эту ночь одного.
-Мурад, ты же знаешь, я все это не люблю – рестораны, бары, клубы. Не гламурная я девочка, обычная. Не повезло тебе. Ладно, посидим у меня в номере, может, по телику что-то интересное будет.
Мурад засиделся у нее допоздна. Они пили шампанское, ели торт, и в какой-то момент Мадина испугалась, почувствовав опьянение.
- Мурад, вся комната вокруг меня кружится. Я же всего один бокал выпила.
- Ты, как и я, немного пьяная. Только ты – от шампанского, а я – от любви. Скажи, ты меня любишь? – спросил Мурад и, неожиданно обняв Мадину, заглянул в глаза девушки. – Почему ты никогда не говоришь о своем отношении ко мне? Никогда не слышал от тебя слов любви.
- Неправда, я говорила…
- Прямо не говорила… Я говорил тебе: «люблю», а ты иногда отвечала: «Я тоже». Но чаще избегала этих слов.
- Мурад, разве слова так важны? Ты ведь сам все знаешь...
-Знаю, любимая. Но хочу слышать. Скажи, ты меня любишь?
- Да.
- Нет, скажи, что любишь.
- Люблю, Мурад. Я тебя очень люблю.
Мурад, услышав ее признание, обезумел от радости. Он схватил девушку на руки, закружил, а потом крепко прижал к себе. Мадина напряглась. Они и раньше целовались, но сейчас это были другие объятия. Мурад весь дрожал…
- Иди к себе, Мурад, уже поздно. Нехорошо, если кто-то узнает, что мы в номере вдвоем. Будут ненужные разговоры. Наши преподы, с которыми ты в номере живешь, наверное, давно поняли, что ты у меня.
- Не беспокойся, они нас не увидят вместе, наш номер на другом этаже. Я говорил им, что мы с тобой ночью на дискотеку или в ночной клуб собираемся. И их с нами звал, но они сказали, что постарели для таких развлечений, - сказал Мурад и добавил: - Не могу я от тебя уйти, Мадина. Не могу, не гони меня Ты ведь и сама не хочешь, чтобы я ушел. Ты никогда еще, ни разу не целовала меня сама. Прошу, поцелуй…
Мадина приподнялась на носочках и поцеловала парня в щеку.
- Не так. Поцелуй, как я тебя…
- Не умею, Мурад… И вообще, лучше сейчас уйди, прошу… Мы оба сегодня ненормальные… Давай успокоимся, поговорим обо всем завтра.
Мадина была в полном смятении, она знала, что должна остановить парня, но не могла. Он неистово целовал ее губы, глаза, волосы, сжимал ее в объятиях, словно в последний раз.
- Надышаться я тобой не могу, Мадина. Умереть хочу в твоих руках.
- Когда-нибудь, через лет сто позволю тебе это…
- Но ведь люди и молодыми умирают. И я могу умереть вот так, не надышавшись тобой.
-Ты с ума сошел, Мурад! Ты меня задушишь, отпусти… Что ты делаешь? Зачем это нетерпение?
Мадина чувствовала, что Мурад держал ее в своих руках крепко, словно в тисках. Желание, накопившееся в нем за годы встреч, и теперь усугубленное шампанским, выплеснулось разом. До этого Мурад никогда не был с любимой так долго наедине. Но увидев страх и смятение в глазах Мадины, он моментально выпустил девушку из своих крепких объятий и попросил:
- Прости меня, Мадинка. Я идиот, четыре года мог, а вот сегодня никак не могу с собой сладить. Сейчас уйду. Я тебя понимаю, у тебя нет полной уверенности в том, что мы будем вместе.
- Не в этом дело, Мурад, мне хочется, чтобы все у нас было иначе. Как положено, ведь осталось ждать так недолго. Через две недели ты опять приедешь в Москву на экзамены. Поступишь в аспирантуру и вернешься. Значит, до нашей свадьбы осталось совсем недолго.
- Я иногда думаю, что не доживу до нашей свадьбы. А ты так и не станешь моей. Поэтому тебе лучше и в самом деле прогнать меня сейчас. Я никогда не оставлю тебя и никому не отдам. Но со мной все может случиться, и тогда ты пожалеешь, что мы были близки. Ты права, пусть все у нас будет, как положено. Я подожду.
- Ты точно пьяный, Мурад. Иди к себе. Я не хочу слышать такие слова…
Мурад поцеловал руки девушки и послушно направился к двери. Мадину била нервная дрожь: Мурад уже не в первый раз говорил ей о возможной смерти. Месяц назад, подарив ей в честь окончания вуза огромного, в человеческий рост, медведя, сказал:
- Будешь меня вспоминать…
Она спросила:
-Почему вспоминать? Ты меня бросаешь? Решил сделать мне прощальный подарок?
Мурад ответил:
- По своей воле я тебя никогда не оставлю. Мне легче с жизнью расстаться, чем с тобой. Но ведь в жизни всякое бывает, смерть не выбирает по возрасту, а по жребию.
Она возмущенно прикрыла ладонью его губы. А он поцеловал ее ладонь, каждый пальчик.
Глаза Мадины, вспомнившей тот разговор, были полны слез, непонятный страх за любимого пронзил ее сердце словно ножом. Девушка окликнула любимого, который уже закрывал за собой дверь.
- Мурад, подожди… Объясни, почему ты так часто говоришь о смерти. Ты молодой, здоровый, тебе никто не угрожает. Почему?
Он внимательно посмотрел на нее и грустно сказал:
- Ты права, в последнее время я часто о смерти думаю, сам не знаю, почему. Не верю снам, но дважды приснилось одно и то же. Снилась наша свадьба. Ты в белом платье, сидишь за свадебным столом одна. Вокруг гости, праздник, музыка. А меня нет. И все вокруг спрашивают друг друга: «А где жених?». И кто-то тихо отвечает: «А вы разве не знаете? Он умер».
Мадина расплакалась в голос, и Мурад, не ожидавший от нее такой реакции, долго не мог успокоить любимую:
-Ну что ты, глупенькая! Я же сказал, что не верю снам. Рассмешить тебя хотел, а ты плачешь. Приснилось, наверное, потому что часто думаю о нашей свадьбе.
Мадина потянулась к любимому, впервые сама обняла его за шею и прижалась головой к груди, заплакала. Мурад покрывал поцелуями ее лицо, шею, волосы. Пил ее слезы и улыбался.
- Значит, ты меня любишь? Тогда я точно не умру.
- Прошу, Мурад. Больше никогда не говори о смерти. Никогда… Ты разрываешь мне сердце...
… В ту ночь Мурад остался в ее номере. Они любили друг друга, забыв обо всем на свете. Мадина ловила себя на мысли, что думает о сне Мурада, его словах о возможной смерти. Она обнимала любимого так, словно боялась отпустить от себя. Боже мой, что с ней будет, если с Мурадом случится несчастье? Как она сможет жить? Теперь эти навязчивые мысли не давали покоя уже ей.
Взволнованная неожиданной для них обоих близостью Мадина не могла уснуть всю ночь, переживала случившееся и беззвучно плакала. И только под утро забылась тяжелым сном.
Нежный поцелуй Мурада разбудил Мадину, и она попросила любимого:
- Мурад, пожалуйста, уйди сейчас к себе. Мне неудобно, стыдно в глаза твои смотреть. Перед собой стыдно, перед тобой, перед всеми. Ночью все было не так, я обо всем забыла, хотя и не должна была. А сейчас мне невыносимо стыдно… Я не должна была… В таких случаях всегда девушка виновата, знаю...
Мадина заплакала, а Мурад, встав на колени рядом с кроватью, целовал ее руки, просил:
- Не переживай ни о чем, Мадинка. Ты моя – что в этом плохого? Ты моя и только моя девочка. Самая любимая, дорогая, самая желанная. Что особенного между нами случилось? Мы с тобой уже четыре года вместе. Тебе не о чем беспокоиться, я никогда не оставлю тебя. Сказал ведь уже: мне легче с жизнью расстаться, чем с тобой. Ты моя любимая, моя невеста, моя жена… Я очень счастлив. Ты же веришь мне, да, солнышко?
-Я тебе верю, как Богу. А переживаю совсем не о том… Даже если ты меня оставишь, мне никто кроме тебя, не нужен. А значит, никому другому доказывать невинность не придется. Но мне просто стыдно перед тобой. Перед собой, твоими и моими родителями. Не думала, что способна на такое. Твоя мама, узнав о нашей близости, будет презирать меня. О своей матери я вообще молчу. Она умрет, наверное, если узнает обо мне такое. Мне плохо, Мурад. Зачем мы не остановились с тобою вчера?
-Ни о чем не беспокойся, любимая. Уже через месяц ты станешь моей невестой, а месяца через два состоится и наша свадьба. Перед отъездом в Москву, я скажу матери, чтобы готовились к свадьбе. Ты тоже подготовь своих …
Сапият заметила, что из Москвы дочь вернулась совсем другой – повзрослевшей, словно чем-то озабоченной...
- Расстроилась, наверное, наша девочка, что в этом году поступать в аспирантуру не сможет, - поделилась она с мужем своими догадками. – Я ее понимаю.
- Не выдумывай, мать. Мадинка повзрослела в этой поездке, потому что общалась с учеными людьми. Наша девочка уже не студентка, а мы к этому привыкнуть не можем.
Спустя две недели Мадина провожала Мурада в Москву. Вечер накануне они провели вместе, хотя ей, как всегда, было трудно выйти из дому. Пряча глаза, она сказала матери, что идет к Гуле, а братьев попросила побыть с мамой.
- Я не задержусь, - виновато сказала она. - Вернусь через часик-полтора.
- Задержись, родная. Посиди с Гулей, пообщайтесь спокойно, никуда ведь не ходишь. Обо мне не беспокойся, я не одна, с мальчишками, скоро и Юсуп придет. Только позвони, когда будешь возвращаться, пусть папа тебя встретит.
… Мурад и Мадина сидели в машине, на которой подъехали близко к берегу моря. Холодный ветер гнал серые волны, беспокойно и надрывно кричали чайки, и на душе от этого отчаянного крика становилось тревожно и мрачно.
- Давай уедем отсюда, сегодня море какое-то страшное. Нехорошо мне здесь, Мурад. Сердце болит и ноет. Словно плачет.
- Не переживай так, солнышко. Я же сказал тебе – уезжаю только для того, чтобы сдать экзамены. А потом приеду за тобой. Если поехать со мной не сможешь, я тоже останусь, будем учиться заочно. Без тебя все теряет смысл, понимаешь? Сегодня же я скажу о своем решении жениться маме…
… Сапият с тревогой всматривалась в заплаканные глаза дочери: почему она расстроена? О чем они говорили с Гулей?
- Ты плакала, дочь? – все-таки не выдержала Сапият.
-Нет, мамуля, у меня глаза от ветра воспалились, – успокоила ее Мадина. – О чем мне плакать?
«Вот он и сказал обо всем своей маме», - грустно подумала Мадина уже на следующий день после отъезда Мурада, поговорив с Хадижат.
…Зарифа была на седьмом небе от счастья: наконец-то мама переехала с детьми жить к ним. Вопрос с переездом оставался открытым уже в течение трех лет, и Зарифа в какой-то момент потеряла надежду уговорить маму. Она по-прежнему расстраивалась после каждого телефонного разговора с родными, но не могла найти выхода. Оставить мужа и сына и уехать к родным не могла, но и видеть, как тем нелегко выживать, тоже было невыносимо.
Известие о том, что мама решилась на переезд, безгранично обрадовало Зарифу. Наконец все они будут вместе. А отец приедет чуть позже, рассчитавшись с работы. Только одно ее беспокоило – как же теперь быть с Мадинкиной любовью? Она знала, что у сестры длительные отношения с однокурсником и что у них серьезные планы на будущее.
«Хотя зря я беспокоюсь. Так даже лучше. Теперь они могут сразу пожениться – мама останется со мной, - рассуждала Зарифа. - Мурад может забрать Мадинку с собой в Москву. Там и она своей наукой займется. А если Мадина и Мурад свадьбу пока отложат, то есть телефоны, Интернет, в конце концов. Мурад и приехать в их город сможет, если захочет Мадинку увидеть. А мне о приданом для сестренки пора уже думать – скоро, наверное, оно понадобится».
- Кто знает, может, мы Мадинку здесь замуж выдадим? Ты помнишь, как на нее отреагировал мой друг Нариман, когда мы к вашим ездили? Он тогда мне все уши прожужжал, но Мадина в одиннадцатом классе училась. Почему бы и нет? Нариман развелся, не сложилось у него. И Мадина девушка свободная.
Зарифа промолчала, не желая пока рассказывать мужу о Мураде. Кто знает, как муж на эту новость отреагирует? А если сестра в дальнейшем со своим парнем расстанется, тогда Тагиру тем более знать о нем не надо. Тагир, увидев некоторое смятение жены, понял ее настроение по- своему.
- Понимаю, ты недовольна тем, что Нариман был женат и у него есть ребенок? А может и разницей в десять лет? Но подумай, сколько у него при этом плюсов? Он деловой, успешный, состоявшийся в своем деле человек. Дагестанец, нашей национальности. Все у него есть – и недвижимость, и деньги, и свое дело. Нариман и внешне интересный мужчина, женщины за ним еще как бегают. О том, что он добрый и великодушный, ты и сама знаешь. Мадинкину жизнь надо устроить. Я все для этой девочки сделаю – и свадьбу, и приданое ей куплю, не беспокойся. Сама знаешь, я Мадину, как родную сестру люблю и кого попало ей не посоветую. Ладно, поживем – увидим. Может, у девочки другие варианты тут появятся. А может у нее есть кто-то? Ты не в курсе?
- Нет, не знаю, - Зарифа постаралась прекратить этот разговор. – Не говорили мы с сестрой пока на эту тему.
Зарифа, встречая родных в аэропорту, в первые же минуты обратила внимание на подавленное настроение младшей сестры. Тагир тоже заметил грусть в глазах свояченицы и спросил жену:
- Почему Мадина расстроена? Поговори с ней, узнай: какие проблемы?
- Нет у нее проблем, - ответила Зарифа, не будучи уверенной в правоте своих слов. – Просто устала в последнее время. Семь лет прошло, как мы переехали. Она разрывалась между учебой и домом, на ее плечи все разом свалилось – больная мама, мальчишки. А в этом году госы сдавала, диплом защищала. Ты же знаешь, в отличие от меня, она даже четверок не признает, и в красный диплом ей много сил пришлось вложить.
Слова жены Тагира не убедили:
- Но такой потерянной я твою сестру еще не видел. Уставала она и раньше, но была всегда веселой, как звонкий колокольчик. Поговори с ней…
Зарифа и сама была обеспокоена настроением младшей сестры. С первой же минуты, как увидела Мадину в аэропорту, в ее душу, как скользкая змея, вползла тревога. Она не узнавала в сестре, заметно повзрослевшей за полгода, обычно безмятежную Мадину. Мама также выглядела усталой и грустной. Зарифа попыталась отбросить тревожные сомнения и остановилась на логичной версии: родные устали от перелета. Бодрыми и довольными были только братья, возбужденные первым в жизни полетом. Они еще несколько дней обсуждали свои «небесные» впечатления и то, какой увидели землю в иллюминаторе.
Чтобы обеспечить маме полный покой, Зарифа разместила родных в отдельной квартире: муж купил ее три года назад в их же подъезде по случаю. Русские соседи, решив вернуться на родину, продали им свою трешку срочно и недорого.
Маленькому Магомеду – будущему хозяину просторной жилплощади, тогда едва исполнилось три года, и заявление Тагира о купленной для сына недвижимости всех рассмешило:
- Пока твой сын подрастет, другие квартиры в моде будут. Если сейчас жилье делят на элитное и обычное, что же будет через лет двадцать?
- Что будет, то и будет, - спокойно отвечал Тагир.- Недвижимость всегда в цене. На следующий год надеюсь достроить наш дом. Рядом с ним я купил участок и для сына. К его совершеннолетию, Бог даст, и ему отдельный дом поставим. А эта квартира нам, людям гостеприимным, не помешает. Пусть пока послужит гостиницей для близких и родных.
Трехкомнатная «гостиница» была хорошо отремонтирована и прекрасно обустроена. В ней нередко останавливались иногородние друзья и партнеры Тагира по бизнесу.
К приезду родных Зарифа убрала гостевую квартиру с особой тщательностью, навела в ней идеальный порядок. Одну из комнат выделила братьям, поставив туда диван, письменный стол для учебы, небольшой шкаф и телевизор с игровой приставкой.
Во второй, самой тихой и уютной – поместила маму, продумав в комнате все до мелочей. И даже сменила в ней шторы и ковер на яркие, с жизнеутверждающим рисунком, старые – строгие, в бежевых тонах – показались Зарифе пасмурными и навевающими тоску.
Обстановку в комнате сестры Зарифа оставила на усмотрение и вкус Мадины. Решила: пусть сестра подумает над интерьером сама, а она купит все, что понадобится и понравится. Зарифа не просто любила младшую сестру, но и была очень благодарна ей за многолетнюю заботу о больной маме, братьях, отце.
Семь лет назад Зарифа вышла замуж и уехала с мужем в Узбекистан. В Ташкенте Тагира ждал бизнес, другого выбора у Зарифы не было. Поначалу собирались вернуться через год-два, но потом с возвращением не получилось. Все годы родных практически содержал Тагир, дела которого пошли в гору. И все же Зарифа подсознательно чувствовала вину перед младшей сестрой. И потому всегда старалась побаловать ее, выполнить любой ее каприз.
- Я хочу полностью освободить Мадину от домашних дел и ухода за мамой, - поделилась Зарифа с мужем накануне приезда родных. – Теперь моя очередь заботиться о своих, а девочка пусть отдохнет. Позже, если захочет, будет работать по специальности или учиться дальше.
- Ты права, Мадина заслужила отдых. Теперь, когда все они рядом, будет легче всем.
Зарифа с нежностью посмотрела на мужа и подумала: ей очень повезло с Тагиром. Вспомнила историю своего немного странного замужества. Еще в школе подруга-отличница ругала ее за средние оценки, говорила, что с таким отношением к учебе Зарифа ни в один вуз не поступит.
- Пусть, а я замуж выйду удачно – за красивого, доброго и богатого, - ответила она тогда шуткой.
И как в воду глядела. Тагир был идеальным мужем, а она чувствовала себя за его надежной спиной абсолютно счастливой и защищенной. Иногда даже боялась спугнуть счастье и обычно молчала, не хвасталась своей семейной идиллией, когда жены друзей Тагира наперебой жаловались на мужей:
- Что о них говорить, девочки?! Наши муженьки, женатые на своем бизнесе, для радостей жизни находят себе молоденьких соплюшек. Нас держат как хранительниц очага и соседок, не более, - немного обреченно, но с долей бравады обсуждали молодые женщины своих вечно занятых супругов.
Зарифа, была, пожалуй, единственной среди них, не желающей подписываться под этими безрадостными выводами. И была абсолютно уверена – Тагир любит ее и верен ей. Несмотря на занятость, муж всегда старался уделять семье максимум внимания. Порой делал это, превозмогая усталость, но все-таки не оставлял любимую жену без внимания, сюрпризов и общения. Много времени проводил и с сыном. Зарифа никогда не слышала от мужа жалоб на усталость, занятость, проблемы. Однажды, узнав о серьезных неприятностях на его фирме, с удивлением упрекнула его:
- Странный ты у меня, Тагир, никогда со мной не делишься. От других случайно узнаю, что у тебя проблемы. Почему ты ничего не рассказал? Могла бы поддержать тебя, хотя бы морально.
- Жилеткой, в которую можно поплакаться, должен быть муж. У жены другая роль, любимая моя. Жена должна быть украшением жизни мужа, стимулом для его новых побед, его надежным тылом. И тогда мужчина все сможет. Плевать ему тогда на все трудности и проблемы. Это муж, глава семьи должен поддерживать жену и детей. А поддержка жены нужна только больному, немощному мужу, в других случаях он обязан справляться сам. Разве я не прав, родная?
Слова Тагира не расходились с делом, и мощную опору в его лице Зарифа почувствовала с первых же дней их брака, хотя, как ни странно, тогда еще не отвечала взаимностью на любовь мужа. А он, несмотря на это, нежно и страстно любил жену, берег ее покой и старался радовать на каждом этапе их жизни.
…Зарифа знала будущего мужа с тех пор, как помнила себя. Тагир много лет жил в их дворе, и она, соседская девчушка, как оказалось, была его первой детской любовью. Однажды Тагир, будучи уже студентом вуза, встретил ее, пятнадцатилетнюю школьницу, во дворе и неожиданно спросил:
- Ты выйдешь за меня замуж?
Девочка очень удивилась словам парня, но не показала своей растерянности.
- И не мечтай, - категорично ответила она ему, а подруга, оказавшаяся рядом, прокомментировала ее слова для Тагира:
-Зарифа ждет принца на белом коне, ты для нее слишком прост и беден.
- Значит, надо стать принцем и белого коня присмотреть. Все будет так, как она захочет, обещаю.
Через некоторое время семья Тагира переехала в новую квартиру в другом районе города, а Зарифа и думать забыла о его неожиданном полушутливом предложении. Не замечала парня, нередко появлявшегося у них во дворе и в ее школе. Он же приходил, чтобы издалека полюбоваться подросшей соседкой. А в один из вечеров, когда мать стала перечислять Тагиру знакомых девушек и попросила выбрать себе невесту, однозначно ответил родителям:
-Я женюсь только на Зарифе, и никакая другая девушка в качестве моей жены в ваш дом не войдет.
- А если мы не позволим тебе этого, ослушаешься?
- Нет, просто останусь один и на всю жизнь. Другая девушка мне не нужна. Даю честное слово.
У Тагира было и еще одно обещание, которое он дал себе, будучи студентом-старшекурсником. Он решил тогда, что обязательно станет успешным и богатым, сделает все, чтобы любимая девушка полюбила его и согласилась выйти замуж.
Однажды Тагир случайно услышал разговор. Мать, проигнорировав заявление парня о его выборе, обсуждала с отцом одну из молоденьких родственниц, предлагая мужу сосватать ее для Тагира. Но отец встал на сторону влюбленного сына:
-Даже и не думай, Баху, не позволю я тебе ломать жизнь нашего сына. Он свой выбор сделал. Грош цена тебе как матери, если характер сына не знаешь. Тагир – хозяин своего слова, как сказал, так и сделает. Или ты хочешь, чтобы сын остался холостяком на всю жизнь?
- Знаю, Ахмед, все знаю про ослиный характер твоего сына. И даже знаю, в кого он такой упертый, - проворчала мать.
-Не заговаривайся, женщина. Не ослиный у Тагира характер, а истинно мужской, мне это в нем нравится. А ты лучше подумай, Баху, когда и как мы поговорим с родителями Зарифы? Сапият и Юсупа мы сто лет знаем. Надо поспешить к ним, пока другие девочку не засватали – она у них красивая.
-Не беспокойся, отец, за дочерьми Юсупа очереди не будет, хотя они красивые и скромные, - ехидно ответила мужу Баху. - Они еле сводят концы с концами, а Сапият прикована к постели. Сейчас родители жениха на многое внимание обращают. Смотрят, кто отец девушки, на какой он должности, какие у них родственники и связи. Обращают внимание на достаток в семье невесты, ее приданое. А тебе и твоему сыну достаточно одной красоты в девушке, несерьезные вы люди.
- Ладно тебе, мать, раскудахталась. У этой девочки есть главное богатство, которое мужчина должен искать в будущей жене – красота, честь и хозяйственность. Зарифа с малых лет к труду приучена, неизбалованная, хорошая девочка. А если говоришь о бедности, то и мы не дворяне голубых кровей. Такие же работяги, в одном с ними доме столько лет прожили, - осадил жену отец Тагира.
Но Баху не унималась:
- Это мы с тобой бедолаги и работяги, отец. А наш Тагир в жизни многого добьется. Не видишь, как он старается? Потому и хотелось, чтобы в приличную семью попал, чтобы тесть ему подняться помог, пусть не материально, а связями.
- Наш сын со своими делами сам справится, - ответил жене Юсуп, - и больше не будем говорить на эту тему.
Тагир, случайно услышавший диалог родителей, был благодарен отцу за поддержку и доверие.
Два последующих года Тагир работал на Севере с бригадой знакомых ребят и, к удивлению многих, за это короткое время сумел скопить приличную сумму денег. Он удивлял окружающих своей неутомимостью и усердием, работал по двадцать часов в сутки, подрабатывал везде, где только мог. В выходные с утра до вечера сидел в городской библиотеке, собирая нужный для диссертации материал. Как ни странно, при такой нагрузке и занятости, он еще на Севере собрал материал и сделал большую часть работы.
Вернувшись домой, Тагир не терял из виду Зарифу, узнавал новости о своей избраннице у ее подруг, но свататься к ней не торопился. На свой страх и риск парень вложил заработанные деньги в дело и, к счастью, не прогадал – прибыль превзошла все его ожидания. Отложив первоначально заработанную на Севере сумму как неприкосновенный запас, Тагир несколько раз прокрутил заработанные деньги. И ему опять повезло, причем не только в бизнесе, но и с деловым партнером, на которого можно было положиться.
Молодой предприниматель Нариман, с которым Тагир познакомился относительно недавно, стал ему не только помощником в деле, но и лучшим другом. Ему Тагир вполне мог доверить дело, и потому, на время оставив новорожденную фирму на компаньона, решил закончить диссертацию и защититься.
Через год Тагир, новоиспеченный кандидат наук и уже вполне состоявшийся бизнесмен, поделился с Нариманом:
- Жениться хочу, брат. Как ты на это смотришь?
- Положительно, только советую немного отложить это мероприятие, – шутливо ответил Нариман, – и напоминаю: мы собирались с тобой фирму открыть в Ташкенте, узбеки нас уже ждут. Скоро сезон, и нам надо всерьез заняться сухофруктами. Есть и другие проекты, о которых мы с тобой говорили. Женитьба оторвет тебя от дел, надолго задержит наш переезд. Или ты решил здесь остаться?
- Все будет зависеть от моей будущей невесты. У Зарифы мать серьезно больна, и если она откажется переезжать, я пойму ее и останусь здесь. Другого пути не вижу, хотя очень надеюсь на ее младшую сестренку. Если же я останусь здесь, мы подумаем позже, как нам быть с узбеками и начатым бизнесом. А теперь пойдем покупать мне приличный костюм, не могу же я делать предложение любимой в чем попало.
- Однако, скрытный ты тип, - упрекнул его Нариман. – Два года дружим, а ты даже не сказал, что влюбился. И когда это случилось, если мы все время вместе?
Тагир, улыбнувшись, ответил:
-Умрешь от смеха, если узнаешь. Мне лет десять было, не больше. Мы по соседству жили, в одном дворе. Однажды я во дворе на велике катался, а Зарифа, тогда еще трехлетняя, в песочнице играла. Кудряшка такая, на куколку была похожа. Рядом с ней мальчик постарше возился с качелями, привязанными к дереву. И вдруг, непонятно зачем, раскачал их изо всех сил. Я увидел, как тяжелые качели стремительно движутся на малышку.
Передать не могу, как испугался за нее, одним прыжком наперерез тем качелям бросился. Девчонку успел в сторону отбросить. Не ушиблась она, мягко на песок приземлилась. Сидит на песке, трет ручками глазенки и плачет, на меня обиженная. А я себе лоб расшиб так, что зашивали в травмпункте, до сих пор шрам остался. Врач матери сказал: радуйтесь, что ваш сын твердолобым оказался и обычной травмой отделался. Почти невероятно, что не убился. Помню, сижу весь в крови, мать Зарифы мне лоб перевязывает, благодарит меня. А девочка с кудряшками тоже по-своему жалеет меня, обнимает, крошечными ручками по голове гладит. Вот тогда я в нее и влюбился. Я такой гордый ходил, что спас свою маленькую принцессу.
- Шутишь? – только и спросил Нариман.
- Не шучу, - улыбнулся Тагир. - Это была любовь с первого взгляда. А вот теперь она всегда со мной.
- Ну ты даешь, брат. Я и не знал, что ты у нас такой романтик. И твое равнодушие к девушкам не понимал. Думаю, вроде парень нормальный, мужчина в полном расцвете сил, а отношений с женщинами нет. Неужели, думаю, невинность решил сохранить до свадьбы?
- Не сохранил я невинность, к сожалению, - рассмеялся Тагир. - Как и у других юнцов, инстинкты и любопытство верх над разумом взяли. Только потом понял: не нужны мне эти разовые отношения с женщинами, не радуют они меня. Не должно тело над душой верх брать. А в моем сердце только одна девушка и есть, и будет. Однолюб я, брат. И ничего тут не поделаешь.
- Я на это проще смотрю, Тагир, – честно признался Нариман. – Мужчина и женщина – как два магнита, всегда притягивают друг друга. И не в любви тут дело, а в простой физиологии. Мужчина не всегда жениться готов, и не каждая женщина замуж хочет, у всех свои обстоятельства. И что тогда прикажешь тем и другим делать? Что плохого, если они утешатся в объятиях друг друга? Если заведут себе кого-то для близких отношений до свадьбы?
-Пойми, Нариман, завести можно собачку, кошку, хомяка, но не женщину, - ответил другу Тагир. – Распутные и продажные женщины меня никогда не привлекали, я брезгливый. А порядочную женщину, которая в этих отношениях от одиночества спасается, теплоты и защиты ищет, я обмануть и бросить не смогу. Если даже любить другую буду.
-Ты меня удивляешь. Тагир – просто монах какой-то. А гормоны твои не бунтуют?
- Бывает, но я умею с ними договариваться, - улыбнулся Тагир. - Загружаю себя физической работой, в бассейне плаваю, на тренажерах в спортзале до изнеможения занимаюсь, и ничего… Желания совсем другие приходят – доползти бы до постели и отдохнуть.
- Ну, это называется сублимация, когда люди сексуальную энергию направляют в другое русло. Каждый по-своему с ума сходит. Помнишь, Челентано в фильме дрова рубил?
Друзья расхохотались.
Продолжение следует...