«Федор, может, еще и посмотрит когда-нибудь, а его ребята — лейтенант Андрей Самохвалов и рядовой Евгений Викторов — никогда. Вечная память погибшим товарищам…
Это был их первый и последний гражданский отдых вместе…
Душа Феди плакала за друзьями, пела и смеялась, предчувствуя хорошие перемены с Пелагеей.
«Как на войне: горе и радость ходят вместе! Так вроде нет никакого горя! Чего это я?»
Часть 51
В медпункте Варя, надев белый халат, радостно раскладывала все по местам, искоса поглядывая на задумчивую Пелагею и приговаривая:
— От санок мой какой! Видала? Казал — привязу, и привез ишть. Мужик настояшший, а ня какоя-нябудь барахло пьяное! Он, знашь, какой у мене! Награды показувал нама с Тимошей! Ой многа у яво их! — Варвара кинула взгляд на Палашу, реагирует ли та.
Но Пелагея по-прежнему была безучастна.
— Ежеля наденеть, — продолжила Варя, — то уся грудь будять закрыта. От такой санок у мене, Феденька!
Палаша вздрогнула и слегка рассеянно посмотрела на подругу, пока еще никак не реагируя на то, что говорила Варвара.
— Слышишь, Палаша, ты мене иль нет? Мужик, говорю… настояшший! Мой санок. Согласная? — повысила Варя голос.
Ей очень хотелось, чтобы ее сын Федор был счастлив, и ей казалось, что до его счастья именно сейчас совсем недалеко. А ей, Варе, так и вовсе — руку протяни, и вот она, Палашенька. Варя и мечтать не смела о такой невестке! Всеми уважаемая, красивая, умная, добрая, честная! Дохтур! Со всей округи едут и едут.
«Чевой это я? А мой санок што ж? Тожа не лыком жа шит! Боевой офицер, награды! Честный тожа, рази нет? Герой! Усю войну прошел и ишшо два года ня на курорте ишть был! Сорок седьмой ужо на дворе, а он токма явилсси и ничавой ня сказыват мамке! Значат, есть чавой прятать! Тайна! О как!»
Варвара Конюхова решила приложить все силы, чтобы ее сын Федор и ее подруга Пелагея были вместе, стали семьей.
— Ну, чавой ты? Слухаешь мене иль нет? — Варя легонько ткнула Пелагею в бок.
Палаша машинально кивнула. Слушаю, мол, не переживай. Она тоже думала о Феде в этот момент. Его поступок не прошел для нее незамеченным. Ей было очень приятно, что он привез ее знакомую и столько медикаментов, сколько она сама никогда не могла выпросить. Ничего не действовало на бывшего завскладом: ни уговоры, ни потрясание костылем. Пелагея даже разговаривала мысленно сама с собой, будто снова и снова убеждаясь в том, что такое количество привезенного добра — это всецело заслуга Феди: «Ведь Наталья еще не была уверена на все сто, что дает лекарства именно мне!»
… На улице деревенские не собирались расходиться, они внимательно осматривали и обсуждали машину.
— А вот мене интересно, быстре ли Федор доехавши?
— А то как жа! Видал, как она резво едет! Енто тебе ня Ладушка Тимохина и ня Пяструшка Демьяна!
— И мене интересно, за скольки Федор доехамши?
— Гля, а енто чевой такое? — Матрена указала на руль и прыснула в кулачок.
— А колеса-та, колеса! Из чевой сделаны? — Глафира потрогала резину.
— А ну, расступись! — зычно крикнул Федор и резво запрыгнул в кабину, завел мотор.
— Феденька, мабуть, прокатишь мене? — Глафира распахнула шаль, явив миру пышную, высокую грудь, на которой просто лопалась от натуги ситцевая выцветшая блузка.
— Чавой-то тебе одну? Усем охота! — выступила и Матрена, с завистью глядя на прелести подруги.
Была Матрена худой плоскогрудой бабой. Из всех достоинств — только длинная толстая коса. Да кого ж такой удивишь? Все бабы были с косами, да еще какими!
Глаша с ненавистью посмотрела на Матрену.
— Никого! — коротко бросил Федор, на корню пресекая спор баб. — А ну освободите мне дорогу! Кому сказал! Это вам что, телега, штоль? Зашибет, костей не соберешь. Расходитесь!
— Ишть командоват! — брякнул кто-то уважительно.
— А то!
— Мене вот интересна, капитан он иль кто?
— А ты акромя капитана ишшо чавой знашь?
Народ послушно расступился. Машина потихоньку, будто с опаской, тронулась с места и поехала, тяжело оседая в глубокие ямы деревенской дороги.
Женщины постарше засмеялись от счастья, Глафира и Матрена досадно смотрели вслед, старики размашисто крестились, а дети с шумным гиканьем понеслись за грузовиком.
Бабка Авдотья, которая непонятно почему частенько повторяла неведомое никому слово «шайтан», плюнула, помахала своей клюкой удаляющемуся грузовику, словно погрозила, бросила коротко:
— Шайтан-машина, — и пошла прочь, бурча под нос: — Ишть телега им ужо ня нужна стала! Лошадя им ня нужны, дальша чавой ня нада будять? Бесовское усе енто!
Женщины так и покатились со смеху.
Федор же, подпрыгивая вместе с машиной на жестком сиденье, заорал во всю мощь своих легких:
— Первым делом, первым делом самолеты! Ну а девушки? А девушки… первей. Первей, первей нынче-то девки!
…В 1946 году им с ребятами дали короткий отпуск, привезли куда-то к реке, в красивые места, в хорошо оборудованный санаторий или дом отдыха, в котором, кроме них, никого не было. Федор с ребятами так и не узнали куда, им велели отдыхать и ни о чем не думать. Деревни поблизости не было: тишина и покой вокруг.
Отдохнули тогда знатно! Ели, пили, гуляли, купались, даже рыбачили, пели песни, рассказывали анекдоты, смеялись и смотрели фильмы. Как-то Женька, один из группы Конюхова, протянул вечером, укладываясь спать:
— Еще бы бабу потискать! И совсем рай на земле был бы! Да?
— Ну а кто тебе мешает? Баб полно в обслуге, иди тискай, коль позволят, — ответил ему Федя.
— Да как-то… не знаю… я свою Аньку хочу потискать. По ней соскучился.
Федор и Андрей рассмеялись:
— Ну тогда и молчи.
— А вы что ж, тоже ни с кем? — удивленно спросил Евгений. — Арина вон какая ладная, да и Ольга тоже ничего.
— Не твое дело! — буркнул Андрей.
Женя вопросительно посмотрел на Федора. А ты, командир, мол, тоже ни с кем?
— Да когда ж? Мы вроде все время вместе, — развел он руками.
Вот там, на отдыхе, они и посмотрели «Небесный тихоход» первый и единственный раз…
Федор, может, еще и посмотрит когда-нибудь, а его ребята — лейтенант Андрей Самохвалов и рядовой Евгений Викторов — никогда. Вечная память погибшим товарищам…
Это был их первый и последний гражданский отдых вместе…
Душа Феди плакала за друзьями, пела и смеялась, предчувствуя хорошие перемены с Пелагеей.
«Как на войне: горе и радость ходят вместе! Так вроде нет никакого горя! Чего это я?»
Но сердце почему-то неприятно сжалось. Федор погнал прочь тоску, снова затянув песню про самолеты. Жаль, мало запомнил.
Здесь вы можете прочитать другие мои истории
…Зайдя к Степану, Федор рапортовал:
— Машину доставил, продукты и медикаменты привез.
Председатель с кем-то говорил по телефону, да так громко орал. Видно, потому и не слышал, как подъехал Федор.
Увидев парня, он кинулся на выход, подскочил к грузовику и чуть ли не принялся целовать его приговаривая:
— Ласточка ты моя! Ах как жа мы тебе заждалисси! Наконец-та прилетела! Родненькая. Ну таперича поработаем по-настояшшему!
— Степан Игнатович! И еще… можно, я с матерью съезжу в Волчий Лог?
— Пошто? — как бы между делом кинул Степан, все еще обхаживая грузовик и отгоняя пацанят: — А ну кыш, казал!
Но ребятня лишь еще больше липла к грузовику, не обращая внимания на добряка Степана.
— К пожилой родственнице, — не соврал, но и не сказал правды Федор.
— Валяй, — махнул рукой председатель. — А завтра нас ждут дела. Штоба как штык у мене утром. На дальние поля поедем, давно ня был тама!
— Понял. И еще не все, товарищ председатель, — Федор замялся. — В общем, гость у нас в деревне, я привез к Пелагее. Про вас случайно упомянули… Знает она вас. Вроде как, ваш однополчанин.
— Да ты што?! Кто, иде, как зовут, ты привез, иде нашел? — засыпал Степан вопросами.
— В городе встретил. Новая завскладом. Наталья. Говорит, что с вами во…
— Наталья… Да ты чавой? Иде она? — заорал Степан.
Федор увидел, что у него моментально выступили слезы на глазах, он их тут же смахнул и вцепился в Федю мертвой хваткой.
— Иде?
— Так у Палаши. Сказал же, к ней привез, да только… — Федор обомлел от реакции Степана на имя Наталья.
Но Степан уже ничего не слышал.
Ребятишки с удивлением смотрели на председателя, который, не разбирая дороги, кинулся к медпункту.
Копирование повести запрещено!
Татьяна Алимова
Все части повести здесь⬇️⬇️⬇️
Прочитайте еще один рассказ⬇️⬇️⬇️