В древних Афинах судебная система была построена на принципе частной инициативы. Первоначально только потерпевшая сторона или её родственники имели право возбуждать уголовное дело. Однако реформы Солона, одного из первых афинских законодателей, изменили эту практику, позволив любому гражданину выступать в качестве обвинителя.
По мнению Аристотеля, это нововведение стало одним из трёх важнейших демократических преобразований Афин, наряду с отменой долговой кабалы и введением гелиэи — суда присяжных.
Ключевая концепция "инициативы" в судопроизводстве воспринималась как важный элемент афинской демократии. Ритор Гиперид задавался вопросом: «Что может лучше или демократичнее этого в государстве?» Ликург подчеркивал, что инициативы добровольных обвинителей были основой афинской государственной системы, указывая на то, что без граждан, готовых передавать правонарушителей в суд, ни законы, ни суды не могли функционировать.
Система позволяла гражданам инициировать как частные, так и государственные иски, однако большинство выбирало частные иски, так как они обеспечивали более прямую выгоду для истца(в случае государственного иска штраф шёл в казну). В случаях, когда дело приобретало общественный резонанс или затрагивало влиятельных людей, могли возбуждаться государственные процессы. Так, например, Демосфен возбудил государственный иск против богача Мидия за нанесение обиды.
Тем не менее такой доступ к судебной системе не был лишён недостатков. Разрешение любому гражданину выступать в качестве обвинителя создало предпосылки для злоупотреблений со стороны сикофантов — профессиональных доносчиков, которые пользовались возможностью для шантажа и личной выгоды.
Сикофанты изменили судебную практику. Эти фигуры стали известны за свою беспринципность и склонность к манипуляциям ради финансовой выгоды. Таким образом, свобода судебного преследования, внедренная Солоном, привела к возникновению феномена сикофантства, который, несмотря на изначально демократическую цель, в итоге подорвал доверие к судебной системе и привел к социальному расколу в афинском обществе. Отношение к сикофантам складывалось крайне негативное, их деятельность воспринималась как угроза для всех граждан, независимо от их социального положения.
Сикофанты занимались своим делом с полной отдачей и профессионально, не помышляя о других возможных заработках. Когда Праксагора в комедии «Женщины в народном собрании» заявляет, что теперь женщины контролируют правительство и никому не будет позволено заниматься вымогательством, ее муж восклицает: «Не отнимай у меня жизнь!».
Поэт утверждает и то, что в некоторых семьях профессия сикофанта передавалась от отца к сыну. Сикофант из «Птиц», который появляется в Тучекуевске, знает только один способ заработать на жизнь. На вопрос Писфетера: «Зачем живешь доносами?» — он отвечает: «Как быть? В земле копаться не умею я». Заняться каким-либо честным делом он не желает - это значит опозорить свою семью, в которой ремесло сикофанта практикуется уже несколько поколений: «Не посрамлю семьи своей! От дедов повелось у нас сутяжничать»
Но, пожалуй, самый запоминающийся образ сикофанта предстает перед нами в речи Демосфена «Против Аристогитона». «Итак, что же такое этот Аристогитон? Клянусь Зевсом, собака демоса, как говорят некоторые. Какого же рода? А такого, что он не кусает тех, кого называют волками, а пожирает овец, которых, как он сам заявляет, он стережет... Он проходит через рыночную площадь подобно змее или скорпиону, подняв жало, озираясь по сторонам и выбирая, кого бы оклеветать, кому бы причинить горе, кого ввергнуть в страх, у кого выманить деньги». Всевозможные преступления совершил этот злодей: бросил своего отца в тюрьме и даже не похоронил его, а против тех, кто оплатил похороны, возбудил иск; продал свою сводную сестру; предал свою возлюбленную; будучи в тюрьме как государственный должник, украл у своего сокамерника важный документ и откусил ему нос. Неоднократно против Аристогитона выдвигались обвинения: однажды он даже был осужден за сикофантию, дважды по жалобе о противозаконии его присуждали к уплате штрафа в пять талантов. Периодически он оказывался в тюрьме как государственный должник, - по уверению Динарха, он провел в ней больше времени, чем вне ее. Его последним преступлением стала взятка в 20 мин, которую он принял от бежавшего казначея Александра Гарпала. За это он был обвинен, осужден и умер в тюрьме.
Многочисленные доносчики, наподобие Аристогитона, запугивали и терзали афинских должностных лиц, особенно при сдаче ими отчета, вряд ли способствовало повышению эффективности деятельности последних. Сикофанты настраивали состоятельных афинян против демоса, превращали их в олигархов - такую метаморфозу обрисовал Исократ. А вот как Платон описывает переход от «тимократического» человека к «олигархическому»: сын видит, как его отец «был стратегом или занимал другую какую-либо высокую должность, а затем попал под суд по навету клеветников и был приговорен к смертной казни, к изгнанию или к лишению гражданских прав и всего имущества»; сын отказывается идти по стопам отца и любовь к почестям превращается у него в любовь к деньгам. Лисий и Исократ прямо возлагали ответственность за два олигархических переворота и отпадение союзников на профессиональных доносчиков, скомпрометировавших демократию
Нельзя сказать, что против профессиональных доносчиков и шантажистов не применялось никаких мер. Существовали косвенные способы воздействия на них, такие, как штраф за отозванный или проигранный государственный иск.
Против сикофантов можно было подавать различные иски: жалобу в собрание и, если верить Исократу, исангелию перед Советом. Однако, насколько известно из источников, только два человека были осуждены за свою деятельность — это Агорат и Аристогитон.
Поймать сикофанта на месте преступления было сложно. Его жертва должна была быть очень мотивирована, решительно настроена и влиятельна, чтобы отважиться на открытый процесс. Такой процесс мог увенчаться успехом, если деятельность доносчика наносила вред не только личным, но и общественным интересам.
Афинская демократия не смогла и не захотела противостоять явлению сикофанства. Однако даже если бы она и попыталась это сделать, то вряд ли бы преуспела. Чтобы искоренить сикофанство, необходимо было бы изменить всю судебную систему, которая основывалась на добровольном инициировании иска и добровольном обвинении. Сикофанство хорошо вписывалось в социально-политические отношения того времени. С его помощью демос утверждал свою власть над элитой, осуществлял своеобразный контроль над ней и заставлял богатых и знатных граждан трепетать при виде сикофантов, искавших свою жертву.
По материалам:
Кудрявцева Т.В. Сикофанты и афинская демократия
