Новые знакомые высадили Веронику из машины в районе железнодорожного вокзала Пятигорска. Она выбрала этот город, потому что давным-давно, когда у нее еще были отец и мама, ее привозили сюда. И это было единственное место, с которым ее что-то связывало.
За полтора дня, проведенных в дороге, Вероника немного отдохнула душой. Они останавливались возле придорожных кафе, и Женя платили за двоих, не позволяя Веронике достать кошелек.
- Должна же я для тебя хоть что-то сделать, подруга...
А нынешнюю ночь Вероника неплохо провела в машине. Друзья Жени, которые их везли, устроились в палатке, звали и девушек. Женя, в конце, концов, пошла. Веронике же хватило и заднего сидения, только ноги затекли немного.
Но вот теперь она осталась одна, в городе, от которого – в самых глубинах памяти – сохранились лишь крупицы воспоминаний. Из вещей у Вероники была сумка сумка через плечо. Оставалось думать,с чего начинать новую жизнь.
Вероника стояла на привокзальной площади и размышляла. Можно снять койку в хостеле, хотя бы до той поры, пока она не устроится на какую-нибудь работу. Но лучше бы квартиру – пусть самую маленькую и в самом что ни на есть отдалении. Там меньше шансов, что кто-то заинтересуется ее документами, свяжет ее фамилию и имя - с данными той женщины, что купила билет на роковой рейс.
Не надеясь особо на помощь, Вероника позвонила Юле – той самой журналистке, знакомство с которой началось много лет назад. С тех пор Вероника хоть изредка, но окликала Юлю, они даже перешли «на ты». И теперь она вспомнила, что у журналистки много знакомых, причем по всей стране.
- Послушай меня, – начала Вероника, когда Юлька отозвалась, – Я знаю, ты никому не расскажешь, но я попала в историю....
И она вкратце рассказала, что произошло. И про причину своего побега, и про самолет, и про то, что сейчас она для всех будет числиться в по-гибших.
- Вот это да... И вправду история – сказала Юлька с завистью, точно смотрела на заманчивую вещь в чужих руках, – Вот про это бы написать...
Но Вероника знала, что Юлька никому не напишет, и не проговорится.
- Дай мне часок, – просила Юлька, – Есть у меня там приятели. Может быть, что и узнаю. Но обещать не могу, конечно...
Вероника довольствовалась и этим. Ей не хотелось уходить от вокзала, где сходились остановки – и трамваев, и маршруток, да и водители такси тусовались здесь. Но поклажи у нее почти не было, и так хотелось удостовериться, что детская память ее верна... Если пойти вот этим бульваров – попадешь в самый-самый центр, тот, что заканчивается у Академической галереи.
И Вероника пошла. Юлька позвонила, когда Вероника миновала уже почти весь Цветник и по правую руку от нее было здание театра.
- Присядь куда-нибудь, возьми ручку и записывай, – велела Юлька - Таак... С чего начнем.... Вот этот человек, Валера... Пиши его номер...Он водит экскурсии...Возьмет тебя. Будешь сначала ему помогать и присматриваться, потом, глядишь и сама...Дальше. Жилье. Тут сразу помочь не могу, но...еще вот этот номер себе забей. Женщину зовут Анна Николаевна. Она сдает студию. Не посуточно, как тут принято для курортников, а на долгий срок. У нее в течение десяти дней жильцы должны выехать. Договорись сразу, чтобы она никого другого не заселила. Тебе этот вариант подойдет. Недорого, и трамвайная остановка прямо напротив дома. Пока перекантуйся где-нибудь, в хостеле, что ли....и еще один номерок тебе дам, но это уже на крайний случай. Если возникнет чепешная ситуация, и упырь твой тебя достанет... В общем, свяжись с этим человеком, он ему без всякой полиции вправит мозги...
- Юлька....
- Ты для меня столько сделала, – продолжила Юля насмешливым тоном, будто пародируя, что подруга сейчас скажет. Но чувствовалось, что ей приятен был тон Вероники, она чувствовала - благодарность беглянки не имеет границ, – Ладно, давай, обживайся на новом месте. Как-нибудь приеду, навещу тебя.
...И потихоньку жизнь начала входить в колею. Первое время Вероника снимала койку, но очень быстро перебралась в маленькую студию Анны Николаевны. Больше всего Веронике нравилось, что там – железная дверь отгораживает, защищает ее от мира.
Экскурсовод Валера оказался мужчиной средних лет, не терявшим доброе расположение духа ни при каких обстоятельствах.
- Раньше я с собой сына, бывало, брал, – рассказывал он, – Но этот лоботряс... Представляешь, перепил я значит, пива, холодного – и голос сел вус-мерть.... Сую Борьке микрофон, а там у меня Алексей Толстой, значит, упоминается. А Борька начинает за здравие: «Лев Николаевич Толстой написал...» Я ему сиплю:
- Алексей... Алексей...
- Ой, простите, Лев Алексеевич Толстой.
Тут у меня голос сразу прорезался, я микрофон выхватил и дальше стал шпарить сам.
Первое время Вероника тихой мышкой сидела в автобусе, и слушала, как Валера развлекает туристов:
- А-а-а, кто постарше помнит те времена, когда нельзя было в частных домах вешать красивые железные ворота... Мы с вами проезжаем село, посмотрите налево, посмотрите направо... Ворота тут были всегда. Приехал новый прокурор, вызывает одного хозяина, другого...Откуда у вас такой дефицит? Каждый уверяет: «Слюшай, дарагой, вчера еще не было, мамой клянусь, утром вышел – висят!» Наутро прокурор вышел –и у него висят..
.Мы с вами возвращаемся в конечную точку нашего маршрута, славный город Пятигорск... Как говорят у нас на Кавказе: «Если ты приехал к нам один раз – ты наш гость. Если два раза – ты наш друг. А если три раза – ты наш брат». Так давайте все будем братьями! Тем более, что мы здесь встречаем гостей с истинно кавказским равноду...простите, великодушно... радушием...
Вскоре настал день, когда и Вероника попробовала себя в роди экскурсовода – под бдительным присмотром Валеры. Он сказал, что дебют ее прошел по классу «сойдет», но вскоре доверил ей провести еще одну экскурсию, а потом еще и еще...
Через несколько месяцев она уже возила группы по дальним маршрутам, занимавшим весь день.
Она не думала о чем-то большем для себя. Ей хватало съемной квартиры, возможности заработать на кусок хлеба, и сознания, что никто – ни сегодня, ни завтра, ни через год – не поднимет на нее руку.
*
Алексей знал, что к прежней жизни уже не вернется. Кто идет в горы – рискует всегда, даже если маршрут относительно простой и безопасный. Произойти может всякое. А уж Ушбу – на которую они тогда отправились, да еще по южному склону, самому сложному для восхождения, не зря называют «горой-уб—ийцей» - жер-тв на ее счету предостаточно.
Рассказывая Веронике о гибел-ли Алексея, Иван слукавил. Лавина затронула их, можно сказать, краем, и откопать живыми удалось всех пострадавших. Другое дело – в каком состоянии. Алексею досталось больше других – пришлось вызывать спасателей, спускать его вниз в акье, а потом вертолетом переправлять в больницу.
Он пролежал там несколько месяцев со сложными переломами, и врачи не обнадеживали насчет дальнейшего – были повреждены не только ноги, но и позвоночник. Жизнь ему гарантировали, а вот сможет ли он передвигаться самостоятельно, и тем более работать – уверенности у медиков не было.
Алексей попросил ребят-альпинистов, с которыми пытался покорить гору связаться с его родными. Передал письмо и для Вероники, где честно писал обо всём. В том числе и о том, что может никогда не встать на ноги.
Вероника ему не ответила.
Письмо отвозил Иван, и он вправду собирался передать его, пока не увидел девушку. Она привлекла его внимание в первый же миг – так охотник чувствует верную добычу. Иван рискнул всем – он знал, что не только Алексей, но и ребята на простили бы его за этот поступок. Но он не собирался больше идти в ними в горы.
И сказал девушке, что с ее любимым всё кончено.
В итоге крайней оказалась Вероника – она не ответила Алексею, а вскоре вышла замуж за его друга. Иван сам сообщил Алексею об этом, позвонил, добавив:
- Надеюсь, ты не станешь ее упрекать... Ведь всё же понятно... Из тебя теперь муж- никакой... Бабы – они все так рассуждают...что с них взять. Но ты это...лучше не звони и не пиши ей, что б мы жили спокойно...
Как ни горько ему было, Алексей обещал. Оно и верно, он сам говорил Веронике когда-то, что лебединая верность бывает только в песнях. Да и что было между ними? Случайная встреча, один день, проведенный вместе, да несколько телефонных звонков... Конечно, Вероника свободна принимать любые решения, и не ему осуждать ее.
Вопреки прогнозам, он встал на ноги, и через несколько лет – лишь хромота напоминала Алексею о пережитом. Он решил остаться на Кавказе – если и не сможет больше покорять вершины, так хотя бы станет жить рядом с ними.
Работал он теперь на метеорологической станции – отдаленной и малодоступной. Жизнь входила в колею. Жил Алексей на маленькой ферме, расположенной неподалеку до станции, и дорога «на работу» занимала у него не так уж много времени.
Быт тут был самым простым – время точно остановилось. На самой станции энергия от солнечной батареи – хватало лишь, чтобы зарядить телефон, да на самые насущные нужды.
Ферма - небольшой загон для овец, да собственно дом, отапливаемый дровяной печкой. Алексей женился на хозяйке – молодой немногословной женщине. Как бы ни был труден быт, Наталья не захотела уходить из этих мест, она тоже любила их, и любовь эта помогала смириться и с отсутствием удобств, и с тяжелой работой.
Любовь к горам, завораживающей красоты пейзажи вокруг, дни, похожие один на другой и люди, жившие где-то там, внизу...
Когда тебе так мало надо, а вокруг облака – кажется, только руку протяни и дотронешься до них, тогда ощущаешь, что в тебе есть немножко от Бога....
*
Иван готов был попробовать любое средство, даже самое эфемерное, которое смогло бы разорвать его тягу. - не только сама Вероника, но и память о ней стали для него сродни нар-котику. Прошло восемь лет, а он всё еще не мог освободиться.
И теперь он шёл к «этой тетке», не ожидая почти успеха от затеи. Это была просто надежда смирить боль, которая терзала его – сделать ее немного тише.
Но он никак не ожидал того, что будет.
Тетка действительно оказалась самой обычной, лет шестидесяти пяти. Жила она в том уголке частного сектора, который рано или поздно будет снесён, уж обступали его большие дома. Даже странно было – стучаться в калитку, входить в обычный деревенский домик - когда рядом девятиэтажки и шумная городская жизнь.
Женщина открыла ему дверь. Она была в бесформенном темном платье, на плечи накинут пуховый платок. Ни о каком богатстве, нажитом на доверчивых клиентах, и речи идти не могло. Самый что ни на есть простой бедный дом.
Ивану говорили, но он не помнил сейчас, как зовут женщину. Однако она знала, зачем он пришел – впустила его в дом, провела в комнату, где время тоже будто остановилось, словно не двадцать первый век на дворе, а середина двадцатого.
- Вы, говорили, вещь какую-то ее я должен принести, – об этом они уговаривались по телефону.
- Лучше фотографию, – тихо сказала женщина.
- Есть и то и другое...
Иван извлек из кармана один из шелковых шарфиков Вероники, их много осталось дома. А потом положил на стол фотографию – Вероника смотрела таким же взглядом, в котором затаился страх – таким когда-то глядела на него со снимка Оксана. Там рядом с Оксаной был отец, а тут - жену снимал он сам.
Женщина долго вглядывалась в фотографию Вероники, потом положила на нее руку и прикрыла глаза.
Иван ждал, что сейчас будет как в каком-нибудь фильме. Тетка скажет замоги-льным голосом: «Я вызываю дух... Он услышал меня... Твоя жена здесь... Что ты хочешь ей сказать?»
Ну или что-то в таком духе.
Вместо этого тетка отодвинула от себя фотографию.
- Нет ее среди мерт—вых...
- Что вы такое говорите? – Иван растерялся, – Этого вообще быть не может.
- Нет ее там, – уверенно сказала женщина, – Плохо ей жилось с тобой. Чуть руки на себя не нало-жила... И теперь не хочет к тебе возвращаться. Не ищи ее, не пытайся вернуть. Добра из этого не выйдет...
- А что выйдет? – Иван прищурился, глаза стали как лезвия.
- Это еще не решено, – тетка говорила так, будто судьбы их и вправду складывались где-то там, наверху, – А только, если ты попытаешься... останется кто-то из вас один...
- А сейчас я не один?! – Иван почти взвизгнул.
И такими неожиданными были для него слова этой женщины, и так перемешалось все в голове у него в этот миг, что образы тетки и Вероники, сбежавшей от него Вероники – слились для него, и он схватил предсказательницу за горло.
Продолжение следует