Есть такое понятие как переплетение судеб. Да и в народе считается, что не к благу давать детям имена предков с тяжелой судьбой. Как будто то, что не вытянул старший в роду, ложится на плечи потомка.
На фото: маленький Николай с отцом, 1917 год
Модин Николай Алексеевич – сын Модина Алексея и Модиной Прасковьи Ивановны, младший брат Веры Алексеевны. Родился в деревне Корокино Калужской области 01.01.1916 г., данные о рождении взяты из карточки военнопленного.
Именно с карточки военнопленного началось восстановление истории жизни и истории смерти Николая, долгие годы родные не знали о его судьбе.
В 1941 году Николаю было 26 лет, он учился в Смоленске на курсах бухгалтеров, оттуда их отправили на практику в город Белый, в ста километрах от Вязьмы. 23 июня 1941 года он написал последнее письмо. Сообщал, что из Белого они вернулись в Смоленск, думали, что для сдачи зачетов, а на следующий день ему принесли повестку. Утром собрал чемодан и уехал. «Не волнуйтесь, жив буду, напишу, еще не знаю откуда». После этого ни писем, ни вестей от него не было.
Восемь десятилетий спустя в интернете нашли его имя в базе военнопленных, и карточку с датой его смерти. Теперь эти данные в общем доступе. Мать и сестра Николая этих сведений не дождались.
Карточка военнопленного Модина Николая из немецкого архива.
В немецкой карточке военнопленного указано: Modin Nikolai Alexaijew, 01.01.16, Gorogina, русский солдат, 42й стрелковый полк, дата пленения 15.05.1942 Харьков, здоров, дата смерти 8.10.1942. И дописано внизу: "захоронен на русском кладбище Ельвенес".
Также на немецком языке, не иначе, как со слов Николая, в карточке дописан адрес родных: «Модина Парасковья, Смоленская область, Дзержинский район, Рудненский сельсовет, село Корокино».
Немцы заполняли карточку по Международной Конвеции о военнопленных, согласно которой пленный имел право сообщить родственникам о пленении, а о смерти пленного сообщалось родственникам через Красный Крест. Для этого адрес и записывался.
Карточки педантично заполнялись, и на этом всё заканчивалось. Но благодаря этим записям сейчас можно найти пропавших людей.
42й стрелковый полк, который указан в карточке, был в составе 28-й гвардейской стрелковой дивизии в период с 03.05.1942 по 14.06.1942 и участвовал в наступлении Юго-Западного фронта в районе Харькова в период с 12 по 19 мая 1942 г. Это наступление закончилось провалом, "харьковским котлом" – потерями 270 тысяч человек по нашим данным. А немецкая сторона отчиталась только по плененным 350 тысяч человек. Дата пленения Николая – как раз в эти семь дней наступления, 15.05.1942.
Колонна советских военнопленных, Харьковская область, конец мая 1942г., фото из немецкого архива.
Шталаг 322, который указан в карточке военнопленного – немецкий лагерь для военнопленных на севере Норвегии в нескольких километрах к юго-востоку от Киркенеса, с главной базой в Эльвенесе, 69 градусов северной широты, за полярным кругом.
В 1942 году в лагерь стали поступать советские солдаты, попавшие в плен в том числе и на Украине. Из-за большого числа пленных из-под Харькова в лагере не успевали делать фотографии и отпечатки пальцев, поэтому их нет на карточке Николая.
Военнопленные строили фортификационные сооружения, аэропорты, прокладывали в горных массивах автомобильные и железные дороги, работали в рудниках и шахтах. И всё это в тяжелейших условиях Севера. Норвежцы с сочувствием относились к советским пленным и даже пытались их украдкой подкармливать, хотя за общение с пленными местным жителям грозила смерть.
Около 15 тысяч советских военнопленных погибли в Норвегии из-за жестокого обращения, голода и холода. Большинство из них похоронены в братских могилах.
Кладбище военнопленных шталага 322 в Эльвенесе, август 1945г.
С Эльвенеса все захоронения в 1951 году были перенесены на мемориал на острове Тьетта, там покоятся останки 10 400 человек, из которых 8 600 не опознаны.
В Норвегии центр Фальстад ведет проект «Военные/братские могилы ищут имена», их цель – установить имена похороненных солдат. Этим делом занимаются норвежцы – нам тем более следует восстановить историю своих пропавших без вести, забытых, потерянных дедов.
В интернете также был найден документ "Список по розыску рядового и сержантского состава по Дзержинскому р-ну Калужской области по состоянию на 13.06.1948". Там указано, что Николай Модин призван был Дзержинским РВК в июне 1941 года, 15.02.1942 года пропал без вести, признан пропавшим без вести в ноябре 1942 года.
Сестра Николая -- Вера, не зная о судьбе пропавшего на войне брата, назовет его именем своего сына. Рожала она сына, второго Николая, когда окрест их деревни велись бои. За стратегический узел «Полотняный завод» драка шла с артиллерией и авиацией с октября 1941 по январь 1942 года.
12 января освободили от немцев деревню Матово, а 17 января родился Николай – племянник первого Николая, о котором не было никаких вестей.
Жители деревни, в основном женщины с детьми и единственно оставшейся коровой –прятались от боёв несколько дней и ночей в лесном овраге. Когда вернулись в деревню, всё было сожжено, кроме одного дома. В этом доме в январский холод и ютились всей деревней вместе с коровой, роженицей Верой и новорожденным Николаем. Молоком этой коровы кормили детей, другой еды не было, по окончанию боёв стали копать обгоревшие остовы изб в поисках картошки.
1948 год, Николаю 6 лет, в штанишках с помочами накрест стоит рядом с матерью и сестрами.
Получилось так, что Николай начал свою жизнь под взрывами и взрывом её завершил. Что заставило его уехать за тысячи километров от обустроенной Калуги на Крайний Север? Город Мирный тогда и городом-то не был. Северные зарплаты, вечная мерзлота или романтика геологоразведки?..
По присланным деньгам от Николая мать Вера аккуратно отчитывалась в письме: «…Папа хочет мопед «Иж» купить, я заказала бабушке ограду… Думаю, себе купить жимпирок, какую-нибудь жикеточку для памяти. Как одевать буду, так тебя поминать, Коля. Дай тебе бог добра, здоровья и счастливой жизни. Коля, ты так нам помог, так папа рад, так он сейчас тобой гордится… 19 июня, мама».
Проработав два года взрывником, 01.10.1965 в свои 23 года Николай погиб из-за короткого огнепроводного шнура при уничтожении взрывчатых материалов. Так же, как и его дядька в Киркенесе, в холодный приполярный октябрь, когда вечная мерзлота возвращает себе летние уступки. Там на севере его и похоронили товарищи. Вернувшийся с похорон отец привез с его далекой могилы горсть земли и сам через полгода умер.
***
Когда потеря не оплакана, а боль сильна, мы бессознательно как бы говорим: «Я буду смотреть на тебя, а видеть его». Возможно, так и было, когда Вера давала своему сыну имя пропавшего брата.
Пропавшие без вести – тяжелее, чем убитые. Пропавших – не похоронить, по ним не отгоревать. Это зависшее надолго состояние, история без завершения… И груз для потомков. Бывает, что до динамики «я последую за тобой».
И это «следование» может проявляться в жертвенности, в рискованном образе жизни, в выборе опасных профессий. То, что выбор профессии, болезни и способа ухода из жизни диктует нам родовая система – об этом много уже написано.
Люди, находящиеся в связи с судьбой предка, зачастую болеют его болезнями, выглядят старше своих лет. Вот и Николай на фотографиях смотрелся рядом с сестрами уж точно не как младший брат. В свои 22 года выглядел сорокалетним. И удивляли его распухшие суставы рук. Как будто от работы киркой в невыносимых условиях.
Рассказывая о двух Николаях, люди путались, кто есть кто, неуверенно различали их на фото. Впечатление, что их жизни слились для всех в общую трагическую историю. Трудности были не только в воспоминаниях об этих людях – вопросы были и в датах смерти. У Николая младшего дата гибели на акте несчастного случая стояла 01.10.1965, на могильной табличке ошибочно указали дату смерти на год раньше.
***
Семейное переплетение не является осознанным решением, это действие родового бессознательного, мощной силы, уходящей в глубь веков. Человек может даже не знать, с кем из предков он завязан, у него может не быть ни малейшего представления о том, что случилось с тем человеком.
Можем ли мы противостоять этой силе?
Кто же может ответить на это твердо?.. Но если мы этого не видим – мы полностью погружаемся в эти динамики, и нас несут эти потоки как спящих в лодке людей. И мы слепо движемся согласно родовым законам, реализуя родовые алгоритмы, сохраняя живучесть системы и её равновесие. Иногда за счет собственной жизни. Система важнее, чем один элемент. Мы как листья на могучем дереве. Кто их считает?!..
Так как же сойти с этой колеи?
Первое, что делаем, пытаемся отделить одну судьбу от другой: «Тебе дали это имя не в память. Не в честь кого-то. Это просто имя. Проживай свою жизнь без привязки к тому человеку. Проживай судьбу собственную, осознанно».
Чтобы выйти из переплетения, мы восстанавливаем события, имена и даты. Мы даем каждому его законное место: помним, осознаем, принимаем, соглашаемся. И благодарим. Оставляем каждому право на его жизнь, на его судьбу, какова бы трагичной нам она не казалась. Все в итоге правильно. Так, как было задумано. Просто мы об этом забыли.
Да и время сейчас другое, и страдать, умирать необязательно. Солидарность роду и предкам, любовь к родине можно проявлять иным образом, себя не разрушая. Созидая. Чтобы их жизнь и судьба не была напрасной.
Автор: Елена Александровна Дьячкова
Расстановщик регрессолог
Получить консультацию автора на сайте психологов b17.ru