Откуда появилась в селе баба Вася никто не знал. Просто пару лет назад по поздней весне у домишка покойной Шурки Никифоровой остановился автомобиль, какой-то мужик достал из багажника пару объемных пакетов, клетчатую челночную сумку и тележку на колесиках, выгрузил их на косую лавку у калитки, нетерпеливо притопывая, подождал, пока из машины потихоньку выберется старушка, буркнул "бывай, мать" и, гулко хлопнув дверью, уехал.
Та некоторое время глядела вслед уехавшему, потом огляделась. Покосившийся забор, бурьян, за которым с улицы не видно было дома. Калитка чуть перекошена, но не заклинило, только подзастряла немного, и на том спасибо.
Неспешно женщина перетаскала свои немногочисленные пожитки, глубоко перывисто вздыхая.
- Дачница новая что ли? – услышала она за спиной и обернулась, оперевшись на тележку, которую оставила напоследок.
- Нет, жить тут буду, - с легкой улыбкой ответила старушка жилистой тетке с велосипедом и большой сумкой наперевес. – А вы местный почтальон?
- Ага, - тетка широко улыбнулась, - Валентиной зовут. А тебя? Ты пенсию-то на карточку получаешь или как?
- Василиса я, можно баба Вася. Нет, не на карточку.
- А, ну тогда тебе в сельсовет надо, оформиться. Это от тебя третья улица и налево, там увидишь, не ошибешься, напротив магазина. Только в магазине нет больно ничего, на трассе супермаркет открыли, туда и катаемся. Люди у нас хорошие, говори, если что надо будет. Ты сама-то с кем тут?
- Одна.
- Ба! – взмахнула руками Валентина, - Да как так-то? Шурка уж три года как померла, сын ейный в город подался. Дом-то хоть крепкий, да пригляду за ним не было. Ты это, если что, председателю скажи, он тебе толковых мужиков пошлет, о цене сговоритесь. Сама тут не ищи, нарвешься на прощелыг каких. А Анатолий Сергеич у нас мужик обстоятельный, справедливый. Ну поехала я, бывай.
Почтальонша оседлала свой транспорт и скрылась из виду.
Может, все и не так плохо, подумала Василиса и покатила поклажу в дом.
Дом действительно оказался крепким, но запущенным. Это тоже порадовало: стены крепкие, крыша не течет, печка, дай Бог, дымить не будет. А работы она не боится.
За два года она обжилась. Завела огородик, урожая на зиму хватало, что-то у соседей покупала, что-то в магазине, иногда с тележкой своей ездила до супермаркета. Да и нужно-то ей было немного.
А вот подруг себе не завела. Не смогла она влиться в компанию бойких кумушек, сплетен не любила, и о себе говорить не желала. Соседки посплетничали, пошептались, да и плюнули. Только окрестили соседку блаженной Васькой. Ну об чем языками чесать? Что котят из речки выудила? Чудная, котят завсегда топят, а эта аж в воду кинулась, старая, а прыти сколько. А когда пса шелудивого на дороге подобрала - сбил кто-то - так на своей тележке как-то и притащила, сельскому ветеринару полпенсии отдала, чтобы выходил. Лапу не спасли, так и прыгает по участку трехногий. И коты там же с ней. Она им еще и яйки отрезала. Где ж видано такое?
А еще ведь чего учудила.
Дом у блаженной почти на краю стоял, третий от края, да в тех двух слева не жил никто, как и справа соседей не было. От автобусной остановки дорога мимо дома Василисы была покороче, да темной, односельчане вечерами предпочитали делать крюк по освещенным улицам.
- АнатольСергеич, - как-то обратилась женщина к председателю, - вы бы фонарь там около меня бы поставили. А?
- Тебе темно что ли Василиса Тимофеевна? – удивился тот.
- Да что вы, - замахала руками старушка, - я вечерами и из дома-то не выхожу.
- Зачем тебе тогда фонарь?
- Так не мне, - смутилась Василиса, - люди со станции в обход идут, кругом. А через меня-то как бы хорошо-то. Прямиком - и дома.
- Да тут, понимаешь, какое дело, там кроме тебя и не живет никто, столб как в бурю уронило так там и не провели. Вроде как никому не надо. Тебе в дом от другой линии электричество провели.
- Ну так ты от моего проведи. А я ходить включать буду, - старушка совсем засмущалась. – Я и платить за свет готова, если по-другому никак.
Председатель внимательно посмотрел, как просительница теребит платок.
- Что правда будешь?
- Платить? Ну да. Много уж не накрутит, наверное. Не убудет от меня.
- Нет, включать будешь? И выключать?
- Буду, АнатольСергеич, буду! – радостно закивала женщина.
Кумушки, конечно, покрутили у виска, ну как есть блаженная. Но сами уже на следующий день прошествовали по короткой дороге, освещенной новеньким фонарем.
Каждый божий день в наступающих сумерках баба Вася выходила на улицу, сопровождаемая трехногим Шариком, проходила к фонарю и включала его. А по утрам, едва день вступал в свои права поднималась, чтобы его выключить. Ни дождь, ни снег, ни трескучий мороз не был ей помехой.
Но однажды вечером фонарь не зажегся.
- Проспала Васька что ли? Иль надоело? – чертыхались идущие с автобуса люди, пробираясь в темноте по деревенским колдобинам. – И трехногий ее разбрехался.
- Может, случилось чего? – забеспокоилась одна из сельчанок, совсем юная Наталья, она недавно вернулась в село после учебы.
Как-то, когда еще не было фонаря, она решила сократить дорогу в темноте, и не заметила, что за ней увязался какой-то нетрезвый незнакомец. Уж как тогда Василиса услышала ее крики? Выскочила и пса своего натравила на бузотера. Плохого Наталье тот мужик не сделал ничего, может, и не собирался, а может, не успел. А Василиса к себе девчонку завела, успокоила, да еще и проводила потом.
- Ой, что ей будет? – пробурчали соседки и пошли мимо. А Наташа, все больше беспокоясь, побежала к Василисиной калитке. Шарик, увидев ее, еще громче залаял и стал метаться по двору, словно звал ее куда-то.
- Веди, Шарик, - скомандовала она и пошла за псом, который побежал куда-то за дом.
Наташа завернула за угол и увидела лежащую на земле бабу Васю.
- Наташенька, кажется, ногу я сломала. Ты пойди, пожалуйста, фонарь включи.
Скорая приехала быстро, хоть и вечер был. Тут председатель расстарался. Увезли в городскую больницу. Операцию сделали.
- Василиса Тимофеевна, - молодой врач, присел на край кровати, - перелом у вас непростой, да и возраст, месяца два гипс придется поносить. За вами есть кому присматривать. Помочь?
- Нет никого, доктор, - тихо ответила женщина.
- Ну значит, поживете в больнице, - вздохнул тот, поднялся и вышел.
- Ну вот как так? – услышала баба Вася, как он говорил кому-то, - Опять двадцать пять, некому забрать. Так их жалко, одиноких.
- Эта хоть одинокая, а когда дети просто забирать не хотят, мол, пусть лежат сколько возможно. А дома-то и стены лечат, - ответил ему кто-то и голоса затихли.
Баба Вася отвернулась к стене, и слезы покатились по ее щекам.
- Что же вы меня обманули, Василиса Тимофеевна? – молодой доктор снова появился на пороге палаты. Пациентка удивленно повернулась. Рядом с ним стояла Наташа. – Вот за вами приехала внучка.
- Собирайся баба Вася домой, нечего тут казенные харчи хлебать, там тебя Шарик ждет ничего не ест, а коты твои от двери не отходят- звонко сообщила она.
Ничего не понимающую старушку усадили в кресло, отвезли к председателевой машине. Там бережно усадили, так же бережно доставили домой и выгрузили в родном доме на кровать.
Наташа уже наливала горячую похлебку, животные радостно крутились вокруг хозяйки.
Два месяца Наташа ежедневно ходила включала фонарь. А Василису почему-то перестали звать блаженной.
Вам могут понравиться
Бабий рассвет
Двое
Дочки-матери
Мармелад
Все мои рассказы тут Сказки, жизненные истории, фантастические миры и многое другое.
Друзья, поддержите мой канал лайком, комментарием, а в идеале и подпиской. А я придумаю для вас что-то еще.)
